– Про папу не надо никому говорить, – чмокаю её в слегка курносый носик.

Дочка кивает. Я же уверена – при следующем удачном случае она снова обязательно что-то да сболтнет.

Тот взгляд, которым меня одарил Эдуард Наумович, когда Ангелина произнесла: «папа будет ругать», был вместо тысячи слов. Полоснул по душе.

Стало понятно всё, что мужчина обо мне думает. Раньше я и сама считала – при желании можно легко уйти от мужа. Реальность же оказалась более жестокой, чем мои о ней представления.

Жалею, что послушалась Андрея и приехала в дом Даля Эдуарда Наумовича сделать эти чертовы капельницы.

Мало того, что промокли до нитки, потому что пешком почти километр идти под дождем пришлось – у таксиста колесо пробило, так ещё и синяки на моих руках хозяин дома заметил.

Ключи от моей машины Андрей отобрал ещё после первого нашего с дочкой неудачного побега. Сказал, раз я такая неблагонадежная, нужно меня в узде крепче держать.

С каждым днем мужа накрывает всё сильней. И если раньше я старалась разобраться, узнать причину его плохого настроения – проблемы с клиникой, неудачная операция или новые партнеры запугивают, то теперь мне стало абсолютно плевать.

Глупая затея ложиться на рельсы, если тебя и так поезд сбивает почти каждый день.

– Сейчас поедем домой, – произношу, помогая дочке колготки натягивать. – Как здорово, да? Всё сухое!

Изо всех сил стараюсь выглядеть бодрой и жизнерадостной. Получается плохо.

Не хочу домой возвращаться, но другого варианта нет. После последней ссоры Андрей взял Ангелину и отвез её и свою маму в загородный пансионат. Дал мне время «подумать», как он это назвал. Сказал, что могу развестись, но дочку тогда больше не увижу.

Хватило меня ровно на четыре дня.

Правда, после все равно была новая ссора и новые синяки, которые, собственно, Эдуард Наумович и увидел.

Жутко неловко и тошно от того, кем я стала, но сил уже и правда нет.

До жути устала от своего состояния.

Последние месяцы высосали из меня всё живое. Энергии хватает на существование в автономном режиме. Дочка. Работа. Дом. Делаю, что должна. На этом всё.

Андрей приказал поставить капельницу влиятельному пациенту, и вот она я здесь. Даже не стала спорить и выяснять, почему именно я. Единственное, он не знает, что я Ангелину с собой потащила. Подобную выходку он не одобрит.

– А нас опять дядя высадит далеко? – интересуется кроха, хмурясь и куксясь.

В этом я виновата.

Высказалась вслух по поводу нашей с ней пешей мокрой прогулки.

– Надеюсь, что нет, – глажу её маленькую острую коленную чашечку.

Как бы у нас с Андреем ни складывалось, я ему очень благодарна за дочь. Не представляю своей жизни без нее. Моё маленькое спасение.

– Мой водитель вас отвезет домой.

Вздрагиваю. Полностью погрузившись в общение с дочерью, не обратила внимания на то, что Эдуард Наумович подошел к нам.

Не могу объяснить, но от этого человека веет опасностью, хоть и слова плохого мне не сказал за всё то время, что мы провели в его доме.

Напротив.

Выслушал все мои наставления странные, а Ангелину так вообще развлекли и накормили обедом. Несмотря на всё это, я излишне нервничаю, когда ловлю на себе его взгляд.

– Не стоит беспокоиться, мы доберемся…

Сидя на корточках, вскидываю голову и напарываюсь на острый как лезвие ножа взгляд. Желание спорить мгновенно испаряется.

Поспешно отвожу глаза в сторону. Незаметно выдыхаю. Требуется несколько секунд, чтобы в себя прийти.

– Хорошо. Я поняла. Скажу водителю адрес, – отчитываюсь, понимая, что своим протестом вывожу мужчину из себя.

Спустя пару минут, когда мы с дочкой подходим к входной двери, рядом с ней я замечаю две новые пары обуви, нам предназначающиеся.

Точно не мания величия с моей стороны. Женские ботинки, на вид моего – тридцать седьмого – размера, и детские – бежевые, украшенные стразами. И те, и те очень дорогие.

Неприятный озноб прокатывается по позвоночнику. Я не понимаю, что происходит, и мне это не нравится.

Не принимаю дорогие подарки, но и отказ повлечет за собой неприятности.

«Ксюш, куда ты снова вляпалась?», – едва ли не ноет моё подсознание.

Дочка, увидев обновку, начинает на месте скакать. Мы с мужем ни в чем ей не отказываем, несмотря на то что из-за расширения клиники свободных денег у нас стало меньше, но разве можно на ребенке экономить? Проще на себе.

– Тамара, – обращаюсь к домоправительнице. Боже, как же неловко. Ощущаю себя до нелепости глупо, будто милостыню просить пришла. – А где наша обувь? Мне бы хотелось в ней уехать.

– Вам не нравится новая? – глаза женщины в удивлении расширяются. – Это ваши с дочкой размеры, я проверила.

Господи… Какое позорище… Отец бы меня за такое…

– Ваша испорчена. В ней безопасно передвигаться было нельзя, – сухо произносит Эдуард Наумович, проходя мимо нас. – Если она была какая-то особенная, сообщите Тамаре свои пожелания. Мои люди поищут максимально похожую.

Не останавливаясь, мужчина спускается с лестницы, направляясь к ожидающему его черному внедорожнику.

Перед тем как забраться на водительское сидение, он оборачивается.

– Я завтра подъеду к вам в клинику. Ксения, будьте добры, подготовьте все необходимые документы к полудню, чтобы мы могли как можно быстрее решить вопрос с подбором препаратов. Если нужно будет анализы сдать, то сообщите моему водителю, какие именно. Он передаст информацию.

Изложив свои мысли сдержанно-деловым тоном, он садится в авто и уезжает. Вслед за ним с парковки, расположенной перед выездом со двора, трогается ещё несколько машин. Одна из них подъезжает на то место, где только что стоял внедорожник, остальные выезжают с территории вслед за шефом.

Я никогда не была падка на мужчин, да и о какой симпатии можно говорить, если у нас разница лет в двадцать? Но этот мужчина производит на меня неизгладимое впечатление. На таком уровне мне не приходилось летать.

– Ксения, Вы не обижайтесь на Эдуарда Наумовича. Он только с виду строгий человек. А так очень добр, если его не разочаровывать, – зачем-то ставит меня в известность Тамара.

Глава 4

– Андрей…, – толкаю дверь и вхожу в кабинет мужа.

Успеваю заметить, как девица – одна из медсестер нашей клиники – спрыгивает с его коленей.

Новенькая…

Как же вы меня все…

– Ксюша, тебя стучать не учили?! – гаркает муж, ничуть не смутившись.

Устало вздыхаю и, прислонившись спиной к стене, закрываю лицо ладонями.

Даю себе пару секунд передохнуть после ночи бессонной, а очередной любовнице мужа – скрыться с горизонта.

За последнее время мне стали известны все грани беспомощности, полной растерянности и страха, которые мешают полноценно жить. Это удивительно, но и безразличия тоже. Никакой ревности нет.

Я была бы счастлива, зацепи его кто-то настолько, чтобы наконец-то на развод согласился.

Мама, перед тем как отправить меня жить к отцу, сказала: «Любить так, как родной отец, никто не будет, да и не сможет». Это были одни из последних слов, сказанных ею мне вживую, и я их запомнила. Умом я всё понимаю, но внутри барьер всё же присутствует. В нашем подсознании столько всего спрятано.

Девушка пулей вылетает из кабинета, на бегу тихо со мной поздоровавшись.

Даже не пытаюсь ответить. То ли отсутствие сна сказывается, то ли внутреннее отвращение ко всему, вокруг происходящему, меня переполняет.

– Проходи, зайчик мой, – ласковый тон мужа действует на меня удушающе. – Я соскучился по тебе очень…

Он делает приглашающий жест – широко руки разводит по сторонам, словно хочет обнять.

– Иди к черту, Андрей, – опускаюсь на стул для посетителей. – Тебе нужно найти ещё хотя бы парочку реаниматологов, – озвучиваю то, что меня действительно беспокоит.

Он смотрит на меня как на умалишенную, делая вид, что не понимает, о чем речь идет.

Неожиданно для самой себя начинаю смеяться, совсем тихо, но с каждой секундой всё громче. Во что превращается моя семейная жизнь?! Это даже не пародия на отношения.

Во врачебных кругах интрижки в стенах больниц не редкость. Когда ты живешь на работе и только ею, у тебя элементарно не остается времени на личную жизнь, а физиологические потребности порой наоборот завышены.

Организм любым доступным образом сбросить стресс хочет.

Девочки всегда под рукой.

– С тобой всё в порядке? Выглядишь измотанной. «Да что ты говоришь. Удивительно! И как так вышло, учитывая происходящее в последние месяцы». – Не нужно было приезжать. Мне утром, после операции, сказали, что ты всю ночь здесь провела.

Не дожидаясь моего ответа, Андрей поднимается на ноги и через какое-то время ставит передо мной стеклянный стакан с чистой водой.

Очередной «приход» моего благоверного.

Эти его резкие перепады настроения смущают меня больше всего.

– Если бы твой зам не позвонил мне в истерике, я бы провела ночь дома с Ангелиной.

Вчера, когда водитель Эдуарда Наумовича привез нас с дочкой домой, я решила посвятить остаток дня домашним делам. Поздним вечером, когда мы уже начали ко сну готовиться, позвонил Авдеев – лучший друг мужа и наш коллега – с воплями, дескать, всё пропало, две внеплановые операции оставили ОР и ИТ обездоленными.

Я хоть и не реаниматолог, но, судя по всему, на все руки мастер. Как сказал Игорь: «Ксюш, пожалуйста. Ты же понимаешь, терапевт всё лучше, чем медсестра».

Зашибись.

– Не бери в следующий раз трубку, – дает муж дельный совет.

– Екатерина Львовна, – называю имя свекрови, – была у нас на пороге спустя пять минут после звонка Авдеева.

Ещё когда муж только выбирал квартиру для своей матери поближе к нам, я понимала всю пагубность этой затеи.

Надо отдать должное, она помогает мне с Ангелиной, но когда при любом удобном и неудобном случае свекровь появляется в твоей квартире, радости не испытываешь.

– Я думаю, тебе стоит уволиться, – предлагает на грани с распоряжением. – Будешь проводить больше времени с малышкой. Возможно, получится второго родить. «Ха-ха, уже тороплюсь». – Было бы здорово, если бы пацан получился.

Тяжелые ладони опускаются на мои плечи. Андрей проходится по ним, легко разминая.

– Не говори глупости, – прошу его сухо. Мороз по коже идет от такого предложения.

Иногда мне кажется, мы на грани смертоубийства.

Какие нам ещё дети?

– Ксюш, я серьезно, – с усилием надавив на кожу большими пальцами, он заставляет меня развернуться. – Подумай над этим.

Глядя в его распахнутые «честные» глаза, смеюсь. И плевать, что слезы подступают.

– Тебе самому не смешно? Пять минут назад на твоих коленях девица сидела. Мы о чем говорим? Я хочу с тобой развестись, очень хочу. И ты это знаешь.

Намеренно захожу на опасную для себя территорию. Стоит мужу услышать слово «развод», как он звереть начинает. В стенах больницы, уверена, он не станет позволять себе лишнего. Здесь он царь и бог. Светило. Всемогущий ведущий хирург.

Портить свою репутацию ради желания мне насолить? Неоправданный риск.

– Это всё несерьезно. Ты сама прекрасно знаешь. Твой отец…

– Моему отцу хватило храбрости развестись с мамой, – прерываю его, мешая закончить избитую фразу, – давай хотя бы сюда его приплетать не будем. И не надо мне снова за выгорание говорить, да и о том, что медсестры на вас, врачей, смотрят с таким обожанием, что устоять невозможно. Миллионы раз слышала. Неинтересно. Я выгораю не меньше тебя.

Андрей медленно втягивает носом воздух и резко выдыхает. Хватка на моем плече становится жестче.

После многочасовой ночной операции он очень уставший, тут и говорить не о чем, но при желании это не помешает ему свернуть мою шею за долю секунды.

– Ты пришла, чтобы вывести меня из себя? – вкрадчиво интересуется.