Но ругайся, не ругайся… вынесло навстречу канцлера Бустона. Димас, как короля увидел, так и застыл, открыв рот. И глаза вылупил, словно рак вареный.

Иоанн побагровел от злости.

– Чего стоишь, кретин?! Плащ сюда подай свой!

С голым афедроном по дворцу бегать все ж не то, а в плаще… тоже не то. Но не так унизительно.

Димас поспешно помог королю закутаться в плащ, Иоанн кивнул канцлеру, приказывая следовать за собой, пока сюда еще кого не вынесло, и прошествовал в свои покои. Уже более солидно…

И что такого, что босиком?

Может, ему так нравится! Оздоравливается он так! Солнечные ванны принимал… точно! Солнечные ванны, на крыше, а кому не нравится, того он с крыши и скинет. Для проверки теории!

В покоях король разогнал удивленных присутствующих и кивнул Димасу.

– Помоги одеться!

Димас послушно помог королю натянуть штаны, прикрепить гульфик, надеть рубаху, сам-то король этим не занимался. Там же завязки все эти, неудобно просто. Да и с его пузом поди, увидь самое ценное!

Канцлер разумно молчал. И правильно, кулаки у Иоанна чесались. Наконец процесс одевания короля завершился, и Димас почтительно отступил на два шага.

Иоанн посмотрел со значением канцлеру в глаза.

– Надеюсь, тебе не надо напоминать о молчании?

– Не надо, ваше величество.

Иоанн почти видел, как переливаются мысли в глазах Бустона.

Его величество идет голым… а идет он точно от ее величества, больше тут неоткуда. То есть у них было? Вряд ли король позарится на эрру Розабеллу, а вот как он на королеву поглядывает, все видят. Рыбка-то из рук уплывает, а упущенное, оно ж завсегда интереснее того, что уже в кармане.

А если было… помирились?

Тогда?..

– Подготовь еще один документ для королевы. Только другой замок ей выдели, подальше от пиратов, можно недалеко от столицы, и содержание хорошее, понял?

– Да, ваше величество.

Как ни странно, хоть и злился Иоанн на Марию, но… раньше он ее вообще не уважал. Сейчас тоже, не было у него такой функции: уважать женщину, это детородный сосуд, и все, уважать можно только мужчин, но какие-то проблески совести у него появились.

Канцлер кашлянул.

– Ваше величество, я понимаю, что развод, и не оспариваю вашу волю…

– Попробовал бы, – недовольно рыкнул Иоанн.

Какую-то завязку Бустон все равно перетянул, и теперь штанина неудобно впивалась между ног. Ладно, потерпит до своих покоев, все ж не с голым задом идти.

– Но если ее величество беременна?..

– Чушь, – отрезал король. – Не может она быть беременна!

– Н-но…

– Мы с ней десять лет… она уже лет десять не беременела.

– Ваше величество, так случается, уж простите. После долгого воздержания если с бабой лечь, она может сразу понести.

Иоанн посмотрел на Бустона зверем.

– Не. Может.

Казню, сволочь!!!

Кажется, что-то до канцлера дошло, так что он заткнулся и больше ничего не говорил, и правильно делал. Иоанн подумал пару минут…

– Забери у королевы из покоев мои вещи. Только тихо. И принеси сюда.

– Да, ваше величество.

Поклонился и вышел. Иоанн точно знал, о чем он думает… ничего, молчать будет! Ну, Бустон! Ну, погоди ж ты у меня!

Точно, пора его казнить, зажился на свете, гад!

Иоанн и сам не мог себе признаться… а вдруг Мария и правда от него беременна?

* * *

– Что будем делать, командир?

Рэн посмотрел на воинов, которые остались рядом с ним.

Джиро Ако и Изао Мори.

Оба старше него, Джиро на шесть лет, Изао на четыре года, оба не раз ходили в рейды на этот берег, резали «круглоглазых», оба проверенные чернозубые, и вдруг такой вопрос?

– Ты, командир, не понял, – Изао поддержал товарища. – Когда нас больше было, мы защищаться могли. А сейчас нам бы от местных подальше, а то придавят…

С этим было не поспорить.

Придавят с огромным удовольствием. А три воина…

Можно вспомнить и старые предания, в которых один чернозубый храбро рубил по полсотни врагов, а можно посмотреть на тела друзей. Вот, пожалуйста.

То ли раньше чернозубые были лучше, то ли враги хуже, кто ж их знает?

Рэн даже и не сомневался. Тут все сразу сложилось, и надежды брата, и приказ императора, и слова учителя, все один к одному легло.

– Мы идем в Эрланд, как и собирались. Идем через лес, в деревни стараемся не заходить, людям на глаза не попадаться. Если что – будем убивать круглоглазых, чтобы те не навели на нас погоню. Доходим до побережья, нанимаем там корабль или лодку и отплываем в Эрланд. В Эрланде проведем ритуал и найдем человека, которого приказал доставить император Мушаши, да длятся вечно его дни.

Чернозубые переглянулись.

– Это понятно, командир. Но нас трое. И идти мы будем долго, – Джиро явно хотел что-то предложить, и Рэн кивнул ему.

– Хочешь увести лошадей?

– Нет, командир. Мы с ними не умеем, провозимся дольше, да и лес этот… сам видишь, не то, что наши. Тут и звери дикие, и ногу сломать легко, а нам приказ императора выполнить надо.

– Нам бы вернуться к побережью, – спокойно добавил Изао. – Там украдем или купим лодку, и пойдем под парусом. Может, еще и быстрее получится, если вдоль побережья, в Эрланд.

Рэн задумался.

Если посмотреть на карту, между Шагреном и Картеном достаточно узкий пролив. Сам Картен вполне можно обойти по морю и через второй пролив попасть во Внутреннее море. Или Иртышское, как оно еще иногда называется, по реке Ирте, которая в него впадает. Река там такая, что море, говорят, у берега пресное, соленым оно становится ближе к проливу.

– Можно попробовать, – согласился он.

Действительно, проще было бы пройти Картен насквозь, как ударом клинка проколоть жирное брюхо этой неоправданно сытой страны. Но… когда десять человек, это одно. Когда всего трое…

Рэн и себе не признался бы, но в лесу ему было откровенно неуютно. Не привык он к такому.

Давили деревья, зловеще шипел ветер, угрожающе раскачивали свои ветки кусты, а уж что говорить про остальное?

В начале лета в лесу голодно, там надо уметь выживать, надо уметь равно и охотиться, и находить что-то съедобное. Так-то чернозубые умели многое, но – в Шагрене! В полугорной местности, на побережье моря, а вот в лесу… не было у них леса! Не было!

В лесу весной не поймать рыбу, не убить зверя – что там того зверя-то? Не пропитаешься втроем, это ж не бабочки, которые цветочки кушают, это трое здоровых мужиков. А если они едва будут ноги от голода таскать, то и не дойдут никуда.

Опять же, это – лес.

Вот по каменистой осыпи чернозубые прошли бы спокойно, а по лесу надо уметь ходить. Не то подвернешь ногу – и прощайся с жизнью.

Приказ императора не будет выполнен.

С другой стороны, если сделать небольшой крюк… на побережье обязательно будут деревни. А с лодкой шагренцам привычно, рыбу они отлично ловить умеют, и съесть ее можно сырой.

Стоит попробовать?

Рэн никогда и никому не признался бы в своем осознании, но здесь и сейчас он понял совершенную ими ошибку. Обоих, и императора Мушаши, и его старшего брата, просто-напросто подвело мировоззрение Шагрена.

Ну что это такое – остров?

Пусть большой, но населенный всего одним народом, и не так уж много на нем шагренцев, то голод, то ураган, то еще что, и люди гибнут… это картенцам хорошо, они на материке живут, а шагренцам плохо! Да не о том речь сейчас!

Император просто не представлял себе, насколько огромен и велик окружающий мир. И каким он может быть – тоже не представлял.

На острове десять чернозубых – сила! Элита, шпионы, диверсанты, способные подавить любой мятеж… да и не было уж давно на острове мятежей.

А в Картене?

Они просто теряются здесь, растворяются, как ложка соли в море, их просто задавят числом. Да и умением тоже…

Проклятый лес!

Проклятые собаки!!!

Но кто ж мог знать? В Шагрене собаки совсем другие, бойцовские… нет там охотничьих собак, потому что охотиться не на кого. А здесь – есть. И шагренцам это не понравилось.

Может, и правда лучше к морю? Это хоть знакомое… и так десяти дней путешествия не прошло, а уже их три человека осталось.

Это не отступление, это просто военная хитрость. Так что Рэн принял решение – идти к морю. И усилием воли задавил крамольную мысль. А ведь окажись здесь император, понял бы, что их десяток это капля в море! Тут… да сколько ни пошли – все мало. Или посылать человек сорок-пятьдесят, но поодиночке, или большой отряд, войско, на корабле и прямо в Эрланд…

И так плохо, и этак, и как сейчас – никуда не годится.

Что делать?

Идти вперед и до конца выполнять свой долг. Иначе Рэн поступить просто не мог. А уж что получится… нет бесчестья в смерти при исполнении задания. Значит, так угодно Многоликому, забрать твою жизнь. Бесчестье – это отступить, предать, не выполнить волю императора, и оно падает на весь род негодяя, преступившего оказанное ему доверие.

Этого Рэн допустить никак не мог!

Вперед и только вперед!

* * *

Мария сидела рядом с дочерью.

Сидела, держала ее осторожно за руку, рядом остывал кувшин с морсом. Мария сама объясняла, как его готовить, вроде повара прониклись, даже собирались подавать новинку на стол – да и пусть их! Сейчас женщину волновало только здоровье дочери.

За случившееся с Иоанном она себя не грызла, вот еще не хватало. Было? И что дальше, совестью угрызаться от ушей до тапочек? А с чего бы, позвольте спросить? Это ее законный муж, ладно-ладно, этого тела законный, но вот уж двадцать лет. То есть это была реакция и тела – все нормально, рефлекс работает, и разума. Каждой женщине в какой-то момент нужно утешение. И падает она в объятия первого встречного, как спелая слива. Вот момент такой! Звезды сошлись и звезданули промеж ушей! Иногда так и что-то хорошее получается, если мужчина оказывается не просто буквой «М» в анкете и туалете, и семьи так складываются крепкие. Женщина в них помнит, кто протянул ей руку помощи, а мужчина чувствует себя рыцарем и защитником, а это хорошо.

А иногда и просто бывает хороший секс. Он и был хорошим, и напряжение Мария сняла, и чего теперь заморачиваться? Если будут последствия, тогда и думать будем, а пока ей надо сосредоточиться на другом. На дочери.

Да-да, вот такое качество характера, которое Мария отлично за собой знала.

Делает она баланс?

Все остальное побоку. И ноющая спина, и три часа утра, и порванные колготки, и воронье гнездо на голове, и ссора за стеной у соседей. Есть цель – нет препятствий.

Выживает она? Вот, сейчас она и выживает, и все остальное идет вторым планом. Некогда ей сопли по мордашке размазывать и страдать. Надо выжить и устроиться в тепле и безопасности. А потом уж и пореветь можно, и пострадать… если к тому времени захочется. А не захочется, так и страдать не будем, что тут – желающих мало? Найдем тех, кто пострадает вместо нас, вот, тут целый муж бегает и его рыжая… жучка! Тоже целая… пока.

– Мама!

Анна открыла глаза.

Мария тут же наклонилась к дочери, взяла за руку.

– Как ты, маленькая? Как самочувствие?

Анна подумала пару минут. Мария наблюдала за ее личиком, эмоции на нем пробегали волнами.

Вот улыбка – она у себя, в кровати, мама рядом, все хорошо.

Вот тревога – вспомнила вчерашнее.

– Мамочка, где она?

– Эрра Ирена?

– Д-да…

– Что ты помнишь из вчерашнего?

Анна подумала немного.

– Не знаю. Помню, как эрра ко мне шла с ножом. А потом все…

– Как она умерла – не помнишь?

Анна нахмурила лоб.

– Ее убили?

Мария кивнула и улыбнулась.

Кажется, повезло. Ее ребенок ничего не помнит про змею. Но на всякий случай…

– Ее хватил удар. Наверное, она переволновалась, вот и получилось так.

– Она… хотела меня убить? За что?