Сен шагает за ним. Ее маскировочный костюм в точности повторяет цвет пасты тикка. Они прикрывают лица, протискиваясь по вонючему боковому проходу, замусоренному сигаретными окурками, и врываются в здание фабрики через пожарный выход. Воздух обжигает запахом перца. Господин Нандха чувствует, как чили дерет ему горло, пока он ищет среди своих аватар самую мощную программу – Кали Разрушительницу. Коп Кришны входит в фабричную сеть и запускает Кали в систему. Программа проникнет в сеть, по проводам и без, размножится в мобильных и стационарных электронных устройствах. Отыщет все нелицензионное, пометит, отследит и уничтожит. К тому времени, когда Кали закончит работу, от «Паста Тикка Инк.» останутся только лохмотья. Именно для работы с Кали господин Нандха приказал изолировать фабрику от связи с внешним миром. Стоит впустить Разрушительницу в глобальную сеть, как она за несколько секунд устроит погром на несколько миллиардов рупий. Самый лучший охотник за сарисинами – другой сарисин. Господин Нандха поглаживает свое оружие. Одного запаха Кали, мангусты, устремившейся за змеей, часто бывало достаточно, чтобы выманить затаившегося сарисина из его укрытия.

При полном разрешении лайтхёка Кали производит устрашающее впечатление: с поясом из отрубленных рук, с подъятым ятаганом, с высунутым языком и широко открытыми глазами, возвышающаяся над оседающим облаком чили, а вокруг нее одна за другой проступают констелляции данных. Такой, должно быть, выглядит сама смерть, думает господин Нандха. Постепенно голубоватое свечение информационного потока начинает мерцать и исчезает. Нервные импульсы теряют силу, ощущения угасают, сознание распадается.

Испуганная тем, что звуки работающих агрегатов внезапно замолкают, Сен подходит поближе к господину Нандхе. Здесь действуют силы и сущности, которые она не способна понять. Выждав минуту, в течение которой не слышно ни одного нового звука, Сен спрашивает:

– Вы думаете, их больше нет?

Господин Нандха проверяет сообщение, поступившее от Кали.

– Я стер двести подозрительных файлов и программ. Если хоть один процент из них – автокопии сарисинов…

Господин Нандха умолкает: что-то значительно более сильное, чем острое жжение перца, начинает взывать к его органам чувств.

– Но что заставляет их вести себя таким образом? Почему они ни с того ни с сего становятся неуправляемыми? – продолжает задавать вопросы Сен.

– Я убежден в том, что корень всех компьютерных проблем – в слабости человека, – отвечает господин Нандха, медленно поворачиваясь и пытаясь понять, что же вызвало его беспокойство. – Думаю, наш друг приобретал нелегальные гибриды сарисинов в сундарбанах. По собственному опыту знаю, что ничего хорошего от гаваней данных ^[9] ждать не приходится.

Сен хочет задать еще один вопрос, однако господин Нандха жестом заставляет ее замолчать. Он ощущает едва заметное движение. Кали оставила нетронутым определенное количество офисной техники, необходимой для того, чтобы Шива мог подключиться к системе защиты. На видеокамерах, как и ожидал господин Нандха, ничего нет, но что-то шевелится в диффузном инфракрасном мире. Он резко поворачивает голову к подкрановому пути в задней части спуска.

– Я тебя вижу, – произносит он, сделав жест в сторону Сен.

Женщина направляется к одному концу пути, господин Нандха – к другому. Нечто, по всей вероятности, находится где-то на потолке. Они с Сен движутся по направлению друг к другу.

– Полагаю, – говорит господин Нандха, – что эта штука скопировала себя в робота и намерена удрать таким образом. Высматривайте что-то небольшое и быстро движущееся.

Господин Нандха уже явственно слышит посторонний шум. Что-то скребется у самой крыши, пытаясь выбраться. Коп Кришны поднимает руку, давая понять джемадар Сен, что она должна перемещаться крайне осторожно. Он чувствует, что находится прямо под сарисином. Господин Нандха поднимает голову и смотрит на сплетение проводов и труб. Камера слежения на стреле устремляется на него. Господин Нандха отскакивает. Сен поднимает оружие и, не задумываясь, стреляет в потолок. Какой-то предмет падает на пол, настолько близко к господину Нандхе, что почти задевает его. Нечто, как будто сплошь состоящее из движущихся конечностей, которые хаотически дергаются. Это инспекционный робот – маленькое неуклюжее создание, напоминающее одновременно и паука, и крошечную обезьянку. Отдельные компании, как правило, не могут себе их позволить, но крупные корпорации обычно держат одного такого робота, чтобы обслуживать всех сотрудников в блоке. Эта штука имеет доступ ко всем устройствам в промышленной зоне.

Машина отступает, потом вновь устремляется на господина Нандху, затем поворачивается и неуклюжими зигзагами мчится по подкрановому пути к Сен. Единственное, что оно понимает, – это то, что два создания, находящиеся здесь, хотят его уничтожить, а оно страшно хочет жить. В миг, когда тварь скачет ей навстречу, Сен, в панике от собственного выстрела, мгновенно утрачивает все свои боевые навыки. Она лихорадочно дергает затвор винтовки. Господин Нандха с четкой и спокойной ясностью понимает, что ее паника убьет его.

– Нет! – кричит он и выхватывает оружие.

Индра прицеливается и стреляет.

Перегрузку мгновенно чувствует даже хёк господина Нандхи. Все вокруг исчезает в ослепительной вспышке. Робот несколько раз дергается и падает, рассыпая большие желтые искры. Его конечности судорожно сокращаются, глаз вылезает наружу. Существо замирает и как будто успокаивается. Изо всех отверстий начинает маленькими струйками подниматься дымок. Но господин Нандха вовсе не удовлетворен достигнутым. Он подходит к мертвому сарисину и внимательно рассматривает его, затем опускается на колени и подключает «коробку аватар» к контактному гнезду. Ганеша вступает во взаимодействие с операционной системой: Кали стоит рядом с поднятым мечом.

Сарисин мертв. Экскоммуницирован. Господин Нандха встает, стряхивает с себя пыль. Убирает оружие. Слишком грязная работа. Он недоволен. Кроме того, остается масса вопросов. На многие из них будет найден ответ, когда «Группа пятнадцатого этажа» вскроет сервер, но невозможно стать Копом Кришны, не обладая особой интуицией, а интуиция господина Нандхи подсказывает ему, что это хитросплетение металла и пластика – начало новой и очень запутанной истории. Он прочтет ее до конца, он разрубит все ее хитроумные узлы, проанализирует все события и доведет дело до логического конца, но в данный момент его гораздо больше заботит, как избавиться от запаха горелой пасты тикка, который въелся в его костюм.

3. Шахин Бадур Хан

Шахин Бадур Хан смотрит вниз на антарктические льды. С высоты в две тысячи метров лед выглядит просто цветным пятном на географической карте, белым островком, Шри-Ланкой, вдруг почему-то взбунтовавшейся и побледневшей. Океанские буксиры, пришедшие из Персидского залива, – самые крупные, самые мощные, самые новые, но отсюда они кажутся паучками, плетущими паутину под куполом цирка, тянущими шелковую нить канатов. Теперь остается лишь наблюдать. Юго-западное муссонное течение зацепило айсберг и влечет его на северо-восток со скоростью пять морских миль в день. Но здесь, в океане, на расстоянии пятисот километров к югу от дельты, единственное, за что может зацепиться глаз, – только лед, небо и густая синева океанских глубин. Возникает полное ощущение неподвижности. С какой же силой должны тянуть буксиры, чтобы заставить его остановиться в нужном месте? Шахин Бадур Хан задумчив. Он представляет, как айсберг вгоняют в Гангасагар, устье священной реки, и над мангровыми деревьями возвышаются горы льда.

По указанию бенгальских политиков и их гостей-дипломатов из соседнего и когда-то совсем не дружественного штата Бхарат самолет, принадлежащий штату Бенгал, делает рывок и поднимается вверх от плавучей льдины. Шахин Бадур Хан успевает заметить, что ее поверхность испещрена выемками и пересечена бороздами, расселинами и котловинами, в которых блестит вода. Ручьи проделали глубокие впадины в стенках, с выступов айсберга изливаются потрясающие по красоте водопады.

– Он постоянно кренится, – говорит энергичный климатолог Бангла. – С потерей массы изменяется центр тяжести. Нам следует поддерживать равновесие, внезапное значительное смещение может оказаться катастрофическим.

– И других цунами в дельте не понадобится, – откликается Шахин Бадур Хан.

– Если он вообще когда-нибудь достигнет дельты, – подает голос министр водоснабжения и энергетики Бхарата, кивая в сторону айсберга. – Скорость, с которой он тает…

– Господин министр… – начинает Шахин Бадур Хан, но главный бенгальский климатолог перебивает его, он не может упустить возможности блеснуть познаниями.

– Все просчитано до последнего грамма, – говорит он. – Мы не выходим за параметры микроклиматических сдвигов.

Слова сопровождает белоснежное сверкание зубов – результат дорогой работы дантиста. Климатолог сдвигает большой и указательный пальцы, дабы подчеркнуть четкость и точность выполненной работы. Безупречность. Шахин Бадур Хан чувствует сильнейший стыд, когда один из министров его штата проявляет невежество на людях, в особенности перед лощеными бенгальцами. Он уже давно убедился в том, что в политике не нужны ни исключительный талант, ни мастерство, ни ум. Для всего перечисленного существуют советники. Мастерство политика как раз и заключается в том, чтобы вовремя воспользоваться чужими мыслями и выдать их за собственные. Шахину Бадур Хану неприятно думать, что у кого-то может сложиться мнение, будто он недостаточно добросовестно относится к своим обязанностям. Поезжай с ними, Шах, попросила его премьер-министр Саджида Рана. Не позволяй Шринавасу выставляться придурком.

Бенгальский министр, занимающийся транспортировкой айсберга, неуклюже идет по проходу с медвежьей улыбкой. Из своих источников Шахину Бадур Хану известно о территориальных войнах, которые ведутся между различными учреждениями бенгальского правительства за контроль над этими десятикилометровыми кусками ледового шельфа. Напряжение, существующее между объединенными столицами, всегда можно использовать в интересах Бхарата. Министерство охраны окружающей среды в конце концов уступило (при некоторой помощи со стороны министерства развития и промышленности) министерству науки и техники возможность заключить контракты, и вот теперь министр стоит в проходе, опустив руки на спинки кресел. Шахин Бадур Хан чувствует его горячее дыхание.

– Ну и? Все это наша работа. Мы не бегали к американцам, чтобы они решали наши проблемы с водоснабжением, как те, в Авадхе, со своей плотиной. Хотя вы и без меня в курсе.

– Ганг когда-то делал нас единой страной, – замечает Шахин Бадур Хан. – А теперь мы превратились в вечно ссорящихся между собой детей нашей Матери-Реки: Авадх, Бхарат, Бенгал… Голова, руки и ноги.

– Там много птиц, – говорит Шринавас, посмотрев в иллюминатор. За айсбергом тянется заметный хвост, похожий на дым пароходных труб: стайки морских птиц, тысячи сильных крылатых хищников, с жадностью бросающихся в воду за серебристыми сардинами.

– Это только лишний раз доказывает наличие циркуляции холодных потоков, – объясняет климатолог, стараясь обратить на себя всеобщее внимание. – Мы ввозим даже не столько айсберг, сколько целую экосистему. Некоторые особи следуют за нами от самого острова принца Эдуарда.

– Министр хочет знать, когда следует ожидать реальной пользы от нашего предприятия? – спрашивает Шахин Бадур Хан.

Найпол начинает на все лады расхваливать необычайный прогресс, достигнутый технологиями воздействия на климат в Бенгале, но штатный климатолог перебивает его. Шахин Бадур Хан морщится при этом непростительном нарушении этикета. Неужели у бенгальцев вообще нет ни малейшего представления о протоколе?