– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул дед, останавливаясь перед окном, из которого открывался вид на Неву.

Но тут вернулся отец – расстроенный и успокоившийся одновременно. Видно, переговорил с таинственной дамой и убедил ее, что разговор с патриархом лучше отложить до более удобного случая.

– Прошу к столу, – кивнул он.

Слуги, повинуясь его зову, вкатили сервировочные столики и принялись подавать обед.

– Так о чем ты хотел поговорить, Василий? – спросил дед, принимаясь за теплый салат из баклажанов с помидорами и рукколой.

Кстати, очень вкусный салат получился, совершенно домашний!

Баклажаны были обжарены идеально – они стали мягкими, но не расползлись, поджаренная корочка приятно похрустывала на зубах. Прежде в этом доме такой вкусной еды не водилось.

Я с удовольствием уплетал салат, и с любопытством ждал, как отец будет выкручиваться.

Отец не выдумал ничего оригинального. Он завел долгий и скучный разговор о нашей мастерской мобилей. По словам отца, где-то там не сходилась отчетность, и теперь следовало ее перепроверить, а заодно уволить бухгалтера.

Дед удивленно поднял брови.

– Я полностью доверяю тебе в этих вопросах, Василий, – мягко сказал он.

Что в переводе на человеческий язык означало – перестань донимать меня ерундой.

Патриарх отлично умел разделять сферы влияния внутри рода и считал, что каждый должен заниматься своим делом. В этом умении ему не было равных.

Кто-то считает доходы и расходы, а кто-то обкатывает новые модели мобилей и придумывает гениальные идеи.

Себе дед по праву старшего оставил самое интересное, и я отлично его понимал. Какая радость становиться патриархом, чтобы целыми днями проверять финансовые отчеты?

После закусок слуги торжественно водрузили на стол огромную супницу и серебряным половником разлили по тарелкам изумительный борщ. Огненно-красный, сваренный на мозговой косточке. К борщу прилагалась густая сметана, гренки из поджаренного белого хлеба с маслом и чесноком и тонкие ломтики холодного розового сала.

Ну, и соответствующие напитки.

Борщ в доме отца!

Я скорее ожидал, что нас угостят каким-нибудь протертым овощным супом – красивым, полезным и абсолютно невкусным.

Дед тоже удивился – он-то отлично знал своего младшего сына.

– Борщ, надо же! – обрадовался он. – Василий, ты нанял новую кухарку?

Отец побагровел не хуже борща, а я от смеха чуть не подавился супом. Уставился в тарелку, помешивая серебряной ложкой сметану и сделал вид, что полностью сосредоточен на еде.

Отменный борщ – наваристый, свекольную сладость отлично оттеняла кислинка лимона и острота жгучего перца.

– Да, – наконец, выдавил отец. – У меня в доме кое-что изменилось.

– Давно пора, – одобрительно кивнул дед.

И разлил всем из хрустального запотевшего графина.

– Надо нам почаще собираться в семейном кругу, – сказал он. – У тебя стало очень уютно Василий. Я рад, что ты нас пригласил.

Отец скомканно поблагодарил и вернул разговор к спасительной финансовой отчетности. А во мне совершенно неожиданно сработала моя новая способность.

Я кожей чувствовал чье-то напряженное внимание. Тревогу, перемешанную с любопытством.

Кто-то подслушивал нашу застольную беседу, и старался не упустить ни слова.

Я читал эмоции этого человека так ясно, словно он стоял рядом со мной. А может, так оно и есть?

Делая вид, что увлечен супом, я незаметно оглядел столовую, останавливая взгляд на каждом из слуг.

Нет, их заботил только порядок блюд и безупречность сервировки. Я не мог читать их мысли, понимал только эмоции. Но и они говорили многое.

Тогда я присмотрелся к теням в углах зала – не в них ли скрывается невидимый слушатель?

Ничего. Ни цветных бликов, ни подозрительного движения, ни всплеска магического фона, которые могли бы выдать сильного теневика.

Чужое внимание снова коснулось моей левой щеки. Чем-то оно напоминало щекотку. И я понял, что человек находится за стеной, в соседней комнате.

Ну, конечно, как я мог забыть!

На стене столовой висела картина в тяжелой раме. Она изображала битву при Всеславле, в которой армия императора наголову разбила войска мятежников.

Мне эта картина всегда казалась чересчур пафосной, но мой художественный вкус вряд ли можно считать эталоном.

Гораздо важнее было то, что картина висела над камином. Труба камина проходила внутри стены, и с обратной стороны в ней была маленькая железная дверца, предназначенная для прочистки дымохода.

Если открыть эту дверцу и внимательно прислушаться – можно было услышать все, о чем говорили в столовой.

Я обнаружил это давным-давно, когда из детского любопытства совал нос в каждый уголок огромного дома. И часто подслушивал взрослые разговоры, стараясь, чтобы меня не заметили слуги.

Прямо сейчас кто-то стоял возле приоткрытой дверцы и внимательно слушал, о чем мы говорим. И не просто слушал, а очень переживал. Эмоции так и пробивались сквозь стену.

Не нужно было обладать особыми способностями, чтобы догадаться, кто это. Та самая женщина, из-за которой отец и пригласил деда.

Я, не торопясь, доел борщ. Отложил в сторону ложку, вытер пальцы салфеткой и поднялся из-за стола.

Отец прервал разговор и недовольно взглянул на меня – выходить из столовой до окончания обеда не полагалось.

– Прошу прощения, – улыбнулся я. – Мне необходимо выйти, так что я оставлю вас ненадолго. Все равно в финансах я ничего не смыслю.

Во взгляде отца я прочел все, что он думал о моих манерах. Мало того, что своим неожиданным появлением я спутал ему все планы. Так еще и за столом не могу усидеть спокойно!

– Вижу, что хорошие манеры тебе в лицее так и не привили, – колко сказал он. – Или ты благополучно забыл о них сразу после выпуска. Твое легкомысленное отношение к финансам меня совершенно не удивляет.

Я с примирительной улыбкой пожал плечами:

– Что поделать, нет в мире совершенства. Я скоро вернусь, не скучайте.

Пропустив слугу с подносом (что вызвало еще один неодобрительный взгляд отца), я вышел из столовой и плотно прикрыл за собой дверь. Дождался, пока слуга исчезнет за поворотом длинного коридора, и неторопливо пошел следом. Мягкая ковровая дорожка отлично скрывала звук моих шагов, да и ступал я осторожно.

Остановившись возле нужной двери, я прислушался. Потом изобразил приветливую улыбку и осторожно повернул дверную ручку.

Дверь открылась совершенно бесшумно. Но приникшая к открытой дверце женщина все же что-то почувствовала. Наверное, сквозняк из коридора.

Она испуганно отпрянула от стены и быстро повернулась ко мне.

– Прошу прощения, сударыня, – вежливо сказал я. – Я не собирался вас напугать. Всего лишь хотел поблагодарить за чудесный обед.

Глава 8

Девушка испуганно смотрела на меня. Она оказалась моложе, чем я думал. Пожалуй, старше меня, но не намного.

Ее темные вьющиеся волосы были уложены в высокую прическу, открывающую небольшие уши. Карие глаза светились испугом и любопытством.

Она молчала, глядя на меня.

– Интересно? – с улыбкой спросил я, кивком указывая на приоткрытую дверцу дымохода.

Девушка стремительно покраснела до кончиков ушей.

– Я не подслушивала! – запротестовала она.

И сбивчиво добавила:

– Совсем немножко.

– Я тоже любил в детстве слушать разговоры взрослых, – дружелюбно сказал я.

– Вы сын Василия Игоревича? – спросила она. – Молодой граф Александр Воронцов?

– Ага, – улыбнулся я. – Самый молодой из всех Воронцовых. Пока, по крайней мере.

Девушка снова умолкла, глядя на меня. Раздумывала, чем ей грозит мое неожиданное появление. Даже губу закусила от напряженных раздумий. Кстати, зубы у нее были белые и ровные.

– А как ваше имя? – спросил я.

– Анна, – машинально ответила она.

И тут же спохватилась:

– А можно, я пока не буду называть свою фамилию?

– Можно, – улыбнулся я. – Это вы преобразили наш парк?

– Вам не нравится? – настороженно спросила девушка.

– Наоборот, очень нравится. Наконец-то, он стал похож на приятное место отдыха, а не на воинский плац.

– Воинский плац? – девушка невольно хихикнула. – Точное сравнение. Все деревья стояли, словно на параде.

– У вас сильный дар природной магии, – одобрительно кивнул я. – И очень хороший вкус. Клумбы просто восхитительны, а куст можжевельника – настоящее произведение искусства. Вы сами его подстригли?

– Я не подстригала, – покачала головой Анна. – Просто захотела, чтобы он вырос таким. И ему понравилось.

– Вы умеете договариваться с деревьями? – удивился я.

– Но в этом же нет ничего особенного. Я просто чувствую их, и все. А они чувствуют меня.

– Поразительно, – искренне сказал я. – Ваш дар ничуть не слабее, чем у садовника Люцерна. Разве что немножко.

– А кто такой Люцерн?

В карих глазах Анны вспыхнуло любопытство.

– Магическое существо, – объяснил я. – Он присматривает за парком на Каменном острове, где я живу. Можно сказать, воплощение магии природы.

– Вы можете познакомить меня с ним? – загорелась Анна.

– Я спрошу у него, – улыбнувшись, пообещал я. – Надеюсь, он тоже не откажется встретиться с такой талантливой девушкой, как вы.

– А вы не шутите надо мной? – нахмурилась Анна.

Я покачал головой.

– И в мыслях не было.

– И не злитесь?

– За что? – искренне удивился я.

Она опустила взгляд.

– Ну, я и ваш отец… мы…

– Встречаетесь, – закончил я за нее. – Это хорошая новость. Я очень рад, что мой отец теперь не все время проводит в бесконечных делах.

– Вы, правда, так думаете? – она с надеждой посмотрела на меня. – Но почему? Вы ведь совсем меня не знаете.

– Я видел наш парк, – напомнил я. – И с удовольствием попробовал обед. Борщ был восхитителен. Это больше, чем нужно для первого впечатления. А еще я тайновидец, и читаю человеческие мысли, словно открытую книгу. Особенно, мысли молодых девушек, обладающих даром природной магии.

– Ой!

Анна снова испугалась и покраснела.

– Но я и не думала ничего плохого!

– Вот именно, – улыбнулся я. – Кроме того, я пошутил. Не нужно меня бояться. Насколько я понимаю, у вас с отцом все серьезно? И вы пригласили Игоря Владимировича для того, чтобы сообщить ему о вашей помолвке?

– Да. Но…

– Но тут появился я и помешал разговору.

– Я говорила Василию Игоревичу, что вас тоже нужно пригласить, – тихо сказала Анна. – Но он решил, что сообщит вам после.

– Ага, – улыбнулся я. – Официальным письмом с курьером.

Я подошел ближе и закрыл дверцу дымохода.

– С той стороны тоже отличная слышимость, – объяснил я. – Меня однажды так застукали, когда я не вовремя рассмеялся.

Анна нерешительно улыбнулась. Кажется, ее первый испуг прошел.

– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил я.

– Не знаю. Наверное, пригласим Игоря Владимировича еще раз. И вас, конечно. И объявим о помолвке.

– Могу я спросить, как вы познакомились с отцом? – поинтересовался я.

– Конечно, – кивнула Анна. – Здесь нет никакой тайны. Василий Игоревич взял меня секретарем. Я помогаю ему с бумагами. Письма, договора – все на мне.

– Давно?

– Девять месяцев.

– А в этот дом вы переехали примерно четыре месяца назад, – улыбнулся я.

– Откуда вы знаете? – удивилась Анна.

– Примерно в это время отец окончательно перестал донимать меня требованиями, чтобы я вернулся. Помню, я тогда так обрадовался, что даже забыл удивиться. Теперь понимаю, почему это произошло.

– Василий Игоревич очень хороший человек, – отважно запротестовала Анна. – И он хорошо к вам относится, я знаю!

– В глубине души, – согласился я. – Впрочем, это не важно. Главное, чтобы ваши отношения сложились.

– Я тоже на это надеюсь, – осторожно согласилась Анна. – Значит, вы не против наших отношений?