В этот момент Эйвин поставил передо мной небольшую тарелку из зеленоватого фарфорового набора, что нашелся на одном из стеллажей бабки, и ловко положил на нее половину аппетитно шкворчащего омлета с помидорами, беконом и свежей зеленью.

– Ух ты, откуда это все? – выдохнула я, едва не захлебываясь слюной и на короткое время забывая о нависшей надо мной беде.

– С базара, – улыбнулся Эйвин, довольный моей реакцией. – У меня оставались в доме кое-какие сбережения, и я решил, что просто обязан отплатить тебе за свое спасение. Так что я прикупил еды и сделал кое-какие запасы.

– Да ты просто чудо! – воскликнула я, почти набрасываясь на угощение.

– Дармоед он, а не чудо, – донеслось мрачное от окна.

Не отрываясь от омлета, я повернула голову и встретилась взглядом с невозмутимым вороном.

– Почему это я дармоед? – обиделся Эйвин.

– Потому что раз деньги были в этом доме, значит, и принадлежали они не тебе, а его хозяйке – самой Мартелле. – А ты – просто лишний рот, который собирается есть тут за чужой счет.

– Что? – возмутился парень, и на его бледном узком лице начал появляться румянец. Он явно старался не выйти из себя, но у него не получалось.

Ворон усмехнулся, черные перья мелко затряслись, когда он добавил:

– Еще и глуховат.

– А ты ржешь, как наша Лягурмелла, – передернул плечами Эйвин и неожиданно успокоился, подмигнув мне.

– Хорошо смеется тот, кто смеется как дракон, – деловито ответил Хмуря, а затем вдруг замер и переспросил: – Лягур… кто? Что это еще за ерунда?

Я невольно улыбнулась, запихивая в рот очередной кусок омлета с маленькой помидоркой.

– Лягурмелла – так я назвала нашу лягушку, для которой Эйвин вырыл прудик за домом. – И, встретив непонимающий взгляд ворона, продолжила: – Ну, видишь ли, я долго думала, какое имя ей дать. Хотелось чего-то необычного, она же такая маленькая и милая. Ну, я полдня размышляла, пробуя разные трогательные варианты: Лягушишка там, Лягушинка, Лягушмонька… Но как-то все не подходило!

Пока я рассказывала, Эйвин начал давиться своей порцией омлета, старательно делая вид, что ест, а не смеется.

– А потом меня осенило: Лягурмелла! Это же почти как Мартелла и Ирмабелла, настоящее имя. Можно считать, что она теперь член семьи!

Я была так рада своей задумке, что даже есть перестала. Вот только ворон что-то не разделял моего задора. Мрачно склонив голову набок, он спросил:

– То есть мы с курицей – Хмуря и Шаля, а этот пупырчатый комок слизи – Лягурмелла?..

Признаться, я слегка смутилась.

– И вовсе она не комок… Да и к тебе ничего подобного не придумаешь, а «Курлимелла» вместо Шали вообще как-то не звучит…

– Ну ты и… – ворон громко каркнул, а затем добавил: – хотя что еще ожидать от недоведьмы, у которой жаба – член семьи?!

Эйвин захохотал в голос.

Мне показалось, что Хмуря сейчас снова сделает обиженный вид и улетит, но на этот раз он почему-то остался. И вместо возмущенного хлопанья крыльев я услышала совсем иное:

– А ты чего ржешь, дармоед? Не хочешь рассказать недоведьме что-нибудь дельное? Например, новости, которые услышал на базаре?

Эйвин мгновенно перестал смеяться, сдвинув брови.

– А ты откуда знаешь? – переспросил он.

Ворон хмыкнул, но отвечать не стал.

– А что? – встрепенулась я, снова ощутив, как сгущаются тучи. Омлет был доеден, и ничто уже не могло отвлечь меня от главного. – Что-то еще случилось?

Эйвин перевел на меня взгляд своих светло-голубых глаз и задумчиво кивнул.

– Это лишь мои предположения, я уже начал тебе говорить о них, но не успел закончить. Дело в том, что, на мой взгляд, может быть еще по крайней мере одна причина, по которой король приказывает тебе явиться во дворец, пройти освидетельствование и принять присягу именно завтра в полдень. Я специально обратил внимание на эту оговорку офицера, – добавил он, сжав челюсти. – Присягу и освидетельствование его величество никогда не проводит лично. Этим занимается Специальный отдел по Волшебным делам во дворце, и, как правило, нет никакой необходимости являться точно в срок. К тому же там вечно очереди.

– К чему ты клонишь, я не понимаю? – нахмурилась я, потирая переносицу. Все эти «отделы» и «службы», правила и нормы ужасно утомляли. Почему я не могла быть просто одинокой ведьмой со своими лягушкой, курицей, вороном и подмастерьем? Жила бы себе тихо посреди леса и, жабами клянусь, никого бы не трогала!

– В общем, ситуация такова: на базаре до меня дошел слух о том, что завтра ровно в полдень через наш лес будет проезжать его высочество принц Альфиан по прозвищу Златоносный. Тот, якобы из-за кого король и начал вести тайную охоту на колдунов.

– Но… – Я нахмурилась. – Неужели его величество думает, что я смогу навредить наследнику престола и поэтому меня надо срочно удалить из этого самого леса, где он будет проезжать?

Эйвин выдержал короткую паузу и покачал головой.

– Не знаю, – ответил он задумчиво. – Всякое может быть. Но у меня иное предположение.

– Да не томи ты уже! – воскликнула я, всплеснув руками, и даже вилку уронила на пол.

Ворон тихо хмыкнул, но ничего не сказал, словно слушал так же внимательно, как и я.

– По базару также ходили слухи, что в окрестностях города видели Трясинного паука, – сказал наконец парень.

Я резко выдохнула.

– А это значит, что по тем местам, где будет проезжать принц, могут бродить стаи этих тварей, – продолжил он. – Ирмабелла была не только черной ведьмой, но и гарантом спокойствия для города и его окрестностей. Пока она была жива, по лесу не мог проскочить ни один монстр без ее ведома. И если его величество король считает тебя наследницей ведьмы…

– То и отсылает он тебя лишь затем, чтобы ты ни в коем случае не спасла наследника престола, – мрачным карканьем закончил за Эйвина ворон, словно не в силах больше терпеть медлительность рассказа парня.

Слова черной птицы прозвучали набатом у меня в голове.

Эйвин молчаливо кивнул.

– Да это же бред! Зачем королю подвергать опасности собственного сына? К тому же Трясинные пауки живут в Сизых топях, а не в нашем лесу. Это, в конце концов, в двадцати километрах отсюда!

– Пауки быстро передвигаются, – покачал головой парень. – Если один уже добрался до города, значит, остальные расползлись по округе. К тому же, если мое предположение верно, значит, кто-то наверняка приманит тварей прямо к принцу. В лесу будет другой колдун. А вступившая в силу ведьма, да еще и получившая мощь Ирмабеллы, учуяла бы его на раз-два. Поэтому король перестраховывается, не давая тебе шанса распознать покушение.

– Но я не вступившая в силу ведьма! – взвизгнула я, закрывая лицо ладонями. – И мощи бабки у меня нет! Я вообще ничего не могу!

– К сожалению или к счастью, король об этом не знает, – покачал головой Эйвин.

– И, по-хорошему, тебе не мешало бы этим воспользоваться… – снова вставил свое слово ворон.

И на этот раз мы вместе с подмастерьем воззрились на него с удивлением.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился парень. – Мартелла не может нарушить приказ его величества.

В это время у меня в очередной раз так сильно заныла нога, что я уже не смогла терпеть и громко застонала.

Эйвин нахмурился, а ворон опустил голову и зловеще хмыкнул, разглядывая мою лодыжку.

– Хмуря! – выдохнула я, потирая рукой покрасневшую кожу и стиснув зубы. – Ты хоть что-нибудь можешь делать не так мрачно, а?

– Ты иногда так много говоришь, что тебя не заткнуть, – ответил он, и глазом не моргнув. – А когда нужно сказать, молчишь как рыба. Что это: врожденная тупость или идиотизм? Нет, наверно, все же тупость… Или идиотизм? Не могу решить. Эй, дармоед, а ты как думаешь?

Эйвин многозначительно промолчал, сделав вид, что вообще ничего не слышал.

– Тебе и впрямь было бы неплохо заняться этой раной, – ответил он вместо комментариев наглой птице.

– И впрямь? – повторила я, намекая на то, что с Хмурей этот предатель все же согласился. Эйвин слегка покраснел, но взгляда не отвел. – Да нет тут никакой раны. Даже кожа цела! Только покраснела.

– Ага, и вот-вот пойдет волдырями, – добавил, кивая, Хмуря, – а затем слезет и сменится черным гноем. Потом ты лишишься ноги. Потом головы.

– Головы? – осипшим голосом переспросила я.

– Ага, – кивнул Хмуря. – Слюна Трясинных пауков на пятый день отравления уничтожает мозг. Но ты не переживай, он тебе все равно не нужен. Думаешь-то ты задницей.

– Эй! – воскликнула я, но, признаться, страшно уже стало.

Хмуря тем временем перелетел на кухонный комод, открыл клювом настенный шкафчик и начал невозмутимо скидывать оттуда на пол бутыльки с ингредиентами.

– Прекрати! За тобой потом полдня убирать! – подскочил к нему Эйвин, пытаясь поймать все, что сыплется вниз, и аккуратно разложить.

– Ага, прямо сейчас послушался и сел смирно, – каркнул ворон, продолжая скидывать на пол травы и жидкие составы.

Парочка декоктов и впрямь разбилась, но этому нахалу будто и не было никакого дела до этого. Через пару минут он вернулся к столу, кинув на него мешок с каким-то порошком. Зыркнул на меня злым зеленым глазом и сказал:

– Смешай с чаем и выпей.

– И это поможет нейтрализовать яд? – уточнила я, открывая мешочек с нечитабельной бумажкой, прицепленной к стягивающей веревочке.

Внутри было что-то мелкое и розоватое.

– Нет, это вернет тебе отсутствующие мозги! – бросил фамильяр, а когда я подняла на него широко распахнутые от возмущения глаза, он задрал голову к потолку и устало протянул: – Конечно, это нейтрализует яд, недоведьма ты!

Что-то еще пару раз каркнул и улетел с кухни, словно видеть меня больше не может.

– Вот умеет этот тип картинно удалиться, – усмехнулся Эйвин, забирая у меня мешочек и читая надпись. А затем пошел к чайнику, чтобы заварить зелье.

Я тихо вздохнула. Меня немного потряхивало от слов Хмури. С ним всегда было так тяжело, словно я не с птицей говорила, а ходила по лезвию. Все внутри закипало буквально от одного взгляда его блестящих изумрудами глаз. Я не понимала, как этому мешку перьев удается так быстро приводить меня в тонус и морочить голову одновременно. Впрочем, не зря же считается, что вороны чрезвычайно умны. А этот-то еще и измененный колдовством…

С Эйвином все было гораздо проще. Безо всякой моей просьбы он встал и сделал мне противоядие. Смешал порошок с новой порцией чая, добавил мед, чтобы было вкуснее, и с улыбкой подал.

От белой чашки с цветочком поднимался приятный ягодный аромат.

– Не бойся, пей, – кивнул он. – Я прочитал состав. Не знаю, откуда твой Хмуря знает об этом порошке, он довольно редок, хотя на самом деле это просто перетертые ягоды волчьей малины. Крайне нечасто встречающегося сорта, обладающего особыми свойствами. Я бы и не вспомнил, честно говоря. Должен признать, что хоть Хмуря и странный, а кроме того – довольно премерзкий тип, но польза от него очевидна.

– Вот видишь! – воскликнула я довольно, делая несколько больших глотков и неожиданно наслаждаясь вкусом чая. Вот бы все зелья были такими приятными! Противоядие от слизи моей Лягурмеллы, кстати, было отвратным на вкус. – А ты был против Хмури!

Эйвин немного устало вздохнул, а затем сел рядом.

– Признаться, в свете сгущающихся над тобой туч, я склонен признать, что без этой птицы тебе не обойтись. Он действительно способен помочь пройти инициацию. А это сейчас самое главное.

– А ты? – спросила я быстро, взглянув прямо ему в глаза.

Эйвин глубоко вздохнул.

– А я много лет назад не прошел даже свою. – Он поднял вверх левую руку, опустил вниз рукав рубашки, и я неожиданно заметила рисунок из одной, но очень необычной линии.

Она была резкой, коричневато-алой, с острыми треугольными углами, однако выглядела настолько бледной и даже оказалась покрыта сверху какими-то беспорядочными шрамами, что ее стало едва видно.

– Ты тоже колдун?! – выдохнула я, не веря своим глазам.