Пьеро, истинный автор декларации, также скрупулезно регистрирует наследство, оставленное спекулянтом и ростовщиком Ванни ди Никколо ди сер Ванни, которого он часто посещал в 1449–1451 годах. В благодарность за услуги Ванни в приложении к завещанию от 29 ноября 1449 года даже отписал Пьеро «содержание на всю его жизнь и возмещение платы за дом на весь срок проживания», то есть право пользования большим домом с садом по виа Гибеллина, в сторону канто алла Брига: вероятно, тем самым, где Пьеро жил в свои первые флорентийские годы. Однако теперь, более чем через шесть лет после смерти Ванни в 1451 году, Пьеро с горечью пишет, что наследство «отменено и аннулировано» по вине других наследников, монахов-иеронимитов из Фьезоле, но прежде всего – святейшего моралиста, архиепископа Антонино Пьероцци, объявившего все имущество Ванни «незаконно нажитым».

Впрочем, давайте не отвлекаться на это перечисление бед. Самое важное упоминание в декларации – о матери Леонардо. Если дед Антонио (точнее, Пьеро) хочет добиться налогового вычета, которого ему так и не дадут, он должен обнародовать ее имя. И вот в документе, в самом конце списка «ртов», мы читаем следующее: «Лионардо, внебрачный сын означенного сера Пьеро, рожденный от него и Катерины, ныне жены Аккаттабриги ди Пьеро дель Вака из Винчи, пяти лет от роду».

Вот, значит, каково ее имя. Мать Леонардо звали Катериной, и всего через год после рождения сына, весной 1453 года, она вышла замуж за безвестного крестьянина, Антонио ди Пьеро д’Андреа ди Джованни Бути по прозвищу Аккаттабрига.

Этот Аккаттабрига определенно должен был быть доверенным человеком Антонио и сера Пьеро, причем сравнительно небольшого достатка, чтобы согласиться жениться на женщине, принадлежавшей другому, очевидно, безо всякого приданого и разве что с туманной перспективой неким образом сохранить связь с семейством куда более обеспеченным.

Супруги переселяются в Кампо-Дзеппи, что в приходе Сан-Панталео, на холме неподалеку от Винчи. У его подножия течет речка Винчо, с вершины открывается чарующий вид на замок и гору Монт-Альбано, а по обе стороны тянутся поля, оливковые рощи и виноградники.

Это земля, где уже более века обосновался многочисленный род Бути. Там, на холме, в нескольких невысоких домишках, окруживших просторный двор, они живут все вместе: старые, молодые и ватага босоногих ребятишек.

Отец Антонио, Пьеро д’Андреа ди Джованни Бути по прозвищу Вакка, Лежебока, числился в кадастре 1427 года «работником», то есть землепашцем, крестьянином-собственником. Поскольку писать Пьеро, как и все Бути, не умел, декларацию за него заполнил Бьяджо ди Нанни, приятель Антонио да Винчи и приходского священника Пьеро ди Паньеки. В 1435 году Пьеро заявлял о своей собственности на дом, половину печи для обжига кирпича и 12 стайоро земли с виноградником, парой рощиц и пастбищем, что приносило 5 четвериков пшеницы и 3 бочки вина. Правда, были у него и кое-какие долги: 50 лир за разбежавшийся в 1431 году чужой скот и 34 лиры – перед Арриго ди Джованни Тедеско, управляющим семейства Ридольфи. В кадастре 1451 года указаны Пьеро и его первенец Якопо, однако имен других детей, Антонио и Андреа, как и дальнейших упоминаний о печи, не встречается.

Антонио, родившийся между 1423 и 1426 годами, рано оставил отцовский дом, чтобы вместе с младшим братом Андреа отправиться на поиски счастья. Малоприятное прозвище Аккаттабрига, Забияка, он, вероятно, заслужил, записавшись во флорентийское ополчение, в 1440-е годы в основном занимавшееся поддержанием порядка в неспокойной Пизе.

Первая его кадастровая декларация датируется только 15 октября 1459 года: именно там упомянуты имена «монны Катерины, его жены», и двух их дочерей, пятилетней Пьеры и двухлетней Марии. Никаких указаний на владение ремеслом или собственностью нет. Подлежащий уплате налог составляет всего 3 сольди, а впоследствии и вовсе снижается до одного сольди и 9 денаро^[21].

В кадастрах за предшествующие годы имя Антонио не фигурирует. На самом деле Аккаттабрига уже с 1449 года занимался мелкой торговлей и ремеслом, однако доходов не декларировал. В 1449–1453 годах он обжигал кирпичи в Меркатале, в печи, арендованной у монахинь монастыря Сан-Пьетро-Мартире во Флоренции, но на 1 августа 1452 года так и не уплатил 24 флорина за трехлетнюю аренду, срок которой истек еще в марте.

Впрочем, в 1453 году дела у него, похоже, идут чуть лучше: 3 марта Аккаттабрига получает от монастыря ссуду в размере 5 флоринов за кувшин масла, а 24 мая – еще 3 флорина и 10 сольди на ремонт печи^[22]. Той же весной он женится на Катерине, однако позволяет Симоне д’Антонио и приходскому священнику из Витолини втянуть себя в уже упомянутый круг азартных игроков.

Разумеется, при таком-то прозвище Забияка-Аккаттабрига не мог не ввязываться в стычки и потасовки. Так, 26 сентября 1470 года его вместе с Джованни Гангаланди, владельцем маслодавильни в Анкиано, вызывали в Пистойю в качестве свидетеля. Суд должен был установить, кто в ответе за беспорядки и сорванное празднование рождества Богородицы в приходской церкви Санта-Мария-ди-Масса-Пискатория на болотах Фучеккьо, что в нескольких километрах от Кампо-Дзеппи. Не исключено, что Аккаттабрига оказался не просто свидетелем, а как раз одним из тех, кто пустил в ход кулаки, и потому на судебное заседание предпочел не являться.

Тем не менее его отношения с сером Пьеро, прекрасно знающим, что может доверять бедному крестьянину, которого он женил на Катерине, останутся добрыми. Аккаттабрига выступит свидетелем по договору, заключенному в замке Винчи 30 ноября 1472 года между братьями Пьеро и Франческо да Винчи и семейством Луперелли. А 16 октября 1479 года даже отправится во Флоренцию, где засвидетельствует завещание Джованни ди сер Томме Браччи, составленное сером Пьеро. Антонио, со своей стороны, по-видимому, будет больше доверять Франческо да Винчи, которого пригласит свидетелем, продавая 9 августа 1480 года участок в Кафаджо все тем же Ридольфи, чьи владения постепенно поглотят практически все былые земли Бути.

В течение нескольких лет Катерина сравнительно регулярно рожала Антонио детей: Пьеру в 1454 году, Марию в 1457-м, Лизабетту в 1459-м, Франческо в 1461-м, Сандру в 1463-м. Это единоутробные сестры и брат Леонардо. В последней кадастровой декларации Аккаттабриги, датированной 10 октября 1487 года, «монна Катерина, жена Антонио» фигурирует среди «ртов женских», непосредственно перед именами Пьеры, Лизабетты и Сандры. Также указан ее возраст, шестьдесят лет, что позволяет установить и дату рождения – 1427 год. Следовательно, Леонардо она родила в двадцать пять или около того, ведь мы знаем, насколько неточными и неопределенными могли быть указания возраста в подобных документах.

Чтобы содержать семью, почти целиком состоящую из женщин, Антонио по-прежнему придется влезать в долги, бесповоротно отторгая земли предков, чтобы обеспечить дочерей. Ему удастся выдать замуж, и даже с некоторым приданым, Пьеру, Марию и Лизабетту, но все они вскоре овдовеют, а родят лишь дочерей. Все-таки женщины – настоящее проклятие: только и знают, что плодить голодные рты.

Франческо, угнетенный отсутствием работы и будущего, по примеру отца подастся в солдаты и погибнет, сраженный ядром, под Пизой.

А вскоре после этого, примерно в 1490 году, уйдет из жизни и сам Аккаттабрига.

5
Загадка Катерины

Флоренция, 2 ноября 1452 года

Но кем же на самом деле была Катерина? Чем занималась, прежде чем выйти за Аккаттабригу? Откуда она? Если она – крестьянская дочь, да к тому же красавица, почему к 1452 году, в свои двадцать пять, еще не замужем?

Один из первых биографов Леонардо, безымянный собиратель разрозненных заметок, известный как «Гаддианский (или Мальябекьянский) аноним», лишь едва приоткрывает завесу тайны его происхождения: «Лионардо да Винчи, флорентийский гражданин, хотя и был законным сыном сера Пьеро да Винчи, родился от матери добрых кровей». «Добрых кровей» означает здесь вовсе не благополучные роды или благородное происхождение, а, говоря по-простому, незаконнорожденного ребенка любой здоровой матери или даже mater ignota^[23], появившегося на свет вне религиозных и социальных условностей брака, зачатого в союзе двух людей, движимых исключительно силой любви и страсти.

Недавние исследования кадастровых записей Винчи с 1451 по 1459 год позволили нам получить список всех возможных Катерин, как замужних, так и девиц, и только одну из них можно отождествить с матерью Леонардо: Катерину ди Антонио ди Камбио, родившуюся в семье мелких землевладельцев; проблема, однако, в том, что в 1452 году этой девушке исполнилось всего четырнадцать, а не двадцать пять.

Существуют также исследования, указывающие на другую Катерину, дочь-сироту жалкого бедняка по имени Мео Липпи, вместе с приютившей ее бабушкой живущую на ферме в Маттони, между Винчи и Кампо-Дзеппи; но и ей всего пятнадцать, к тому же замуж она выйдет вовсе не за Аккаттабригу, а за другого землевладельца из Маттони, Таддео ди Доменико ди Симоне Телли.

Наша Катерина, которую никак не отождествишь ни с одной из Катерин в Винчи и его окрестностях, судя по всему, пришлая: вероятно, из Флоренции, поскольку именно во Флоренции сер Пьеро постоянно жил и работал с самого начала 1451 года, после длившейся больше года командировки в Пизу; причем в период июня-июля он находился во Флоренции безвыездно^[24]. Стечение всех этих вводных (несхожесть с другими Катеринами, упомянутыми в кадастровых документах окрестностей Винчи, и, следовательно, вероятное нездешнее происхождение; постоянное проживание Пьеро во Флоренции; 25 лет, возраст в то время уже преклонный для незамужней женщины), похоже, предполагает совершенно иной вывод: а что, если Катерина была рабыней?

С учетом царивших тогда в обществе обычаев, подобная ситуация выглядит вполне правдоподобной. После грандиозного упадка, вызванного эпидемией «черной смерти» в 1348 году, в Европе для преодоления нехватки рабочей силы было вновь введено рабство. История эта малоизвестна, а возможно, и вовсе стерта из нашего коллективного сознания, поскольку она напрямую связана с темными сторонами так называемой западной цивилизации, возникшей как раз в эпоху Возрождения: имперской и колониальной экспансией, капитализмом, глобальной эксплуатацией природных ресурсов и человеческого труда.

А началось все на рубеже XIV–XV веков, когда через Средиземное море тянулась непрерывная вереница кораблей, груженных рабами, мужчинами и женщинами. Шли они из черноморских портов, принадлежавших генуэзцам и венецианцам: Кафы в Крыму и Таны в устье Дона. На итальянском и особенно флорентийском рынке были востребованы девушки и молодые женщины – красивые, высокие, сильные, как правило русского, татарского или черкесского происхождения. Учитывая дороговизну приобретения и содержания, позволить их себе могли далеко не все: только семьи богатых патрициев и торговцев.

Даже Козимо Медичи, позже прозванный Старым, который возглавлял Синьорию до самой смерти в 1464 году, привез себе из Венеции черкешенку Маддалену, с которой прижил сына Карло, будущего пресвитера. Невольниц, считавшихся низшим слоем общества, приобретали для работы в качестве служанок, сиделок, а также наложниц или сексуальных рабынь; если же последним случалось зачать, то после родов их можно было вполне успешно использовать в качестве кормилиц для хозяйских детей или сдавать в аренду. Однако собственных отпрысков у них забирали, передавая в благотворительные учреждения вроде Воспитательного дома и способствуя тем самым восстановлению численности населения.

Катерина, как и Мария или Маддалена, может считаться типичным для рабыни именем, которое заменяло при крещении в католичество изначальное имя такой девушки; однако оно могло быть и ее настоящим именем, восходящим к восточному культу святой Екатерины Александрийской.