Глава 6

– Ну что, как твой сеанс экзорцизма?– усмехнулся Ашур, откидываясь на мягкой дивании, предваряющей ступенчатый вход в храм, сейчас играющий роль импровизированной лестницы. Судя по всему, гости заняли свои места. Цирк продолжится. И самое нелепое- что я главное действующее лицо в этом нелепом маскараде. Никогда не любил быть клоуном… Я вообще всегда старался держаться вне обрядовости и церемониала. Потому, наверное, так и не смог найти точек соприкосновения со своей семьей и всегда был белой вороной. Старший брат Микаэль тоже отличался бунтарским нравом, но его амбиции в сухом остатке тоже сводились к власти- просто он устанавливал ее через власть денег и бизнеса. Самая близкая мне по крови- сестра- двойняшка Амаль, так вообще стала синонимом слова протокол, церемониал и власть. Ее муж был правителем Эмиратов Дубая, а она блистала, как самая яркая звезда в Аравийской пустыне. А я… я всегда хотел идти вне системы. И дураки те, кто считает, что мой приход на землю бабилонян- это жажда экспансии и власти. Это жажда революции. Я хочу менять, я хочу шокировать, я хочу совершать такие выпады и маневры на мировой арене, чтобы меня было слышно и видно даже без амбиций тупо сидеть на троне и контролировать лимитированную территорию. Мой мозг не зажат в тиски этих стереотипов. И дурак тот, кто это не понимает во мне… Потому и эти ритуалы чертовы, придуманные Инной, стали тем еще испытанием на терпение…

Мда, черная тряпка не зря меня испытывала- уже было желание послать к чертям их нелепые пляски и прекратить невыносимую тягомотину.

–Расслабься, брат,– увидел, как сжимаю челюсти в раздражении,– выпей лучше местного вина. Вот, мы уже залили в себя- и нам хорошо и весело.

Смешок Ашура подхватили и другие мои члены команды. Здесь были самые верные приближенные. Те, на кого я полагался во многих делах. Ашур –первоклассный стратег. Я переманил его в команду из крупнейшей компании по разработкам современного вооружения. А еще, как бы смешно ни звучало, он был номер один на континенте по игре в Танчики. Да-да, те самые танчики, на которые современные мужики тратят столько времени. Старое поколение убеждено, что это просо блажь, а это стратегия… И ее можно конвертировать в дело.

Немногие задумываются, что война в наши дни- это не рудиментальное махание мечами, а техника, беспилотники, почти что математический расчет. Ашур с лихвой справлялся со своими обязанностями и потому сейчас был ближе всех.

Рядом и другие мои парни- айтишники, ученые из Кремниевой долины, аналитики. Для них происходящее тоже казалось каким-то путешествием во времени. Наверное, когда достигаешь всего и все пробуешь в жизни, и возвращаешься вот к такому- экзотика и драйв, нечто первобытное, что испытывает твое тело на инстинкты. Я бы тоже так хотел и с удовольствием сейчас отдался бы этому чувству, но факт того, что именно я тащил ярмо на ше бесил несказанно…

– Перестань так дуться, Каримджи,– похлопал по спине Ашур,– месяц назад мы ездили на крутое техношоу на пирамидах в Египет. Воспринимай это так же… Или помнишь, иммерсивное эротическое представление в Венеции с «честными куртизаночками». Было круто…

Критически осмотрелся по сторонам. Да, если отключить раздражение, происходящее и правда можно было оценить как красивую историческую иммерсивную постановку.

В храме тьму разгоняли сотни масляных светильников. Статуя Иштар возвышалась над жрецами, ее рубиновые глаза мерцали в свете пламени.

Монотонные песнопения жрецов были рассчитаны на то, чтобы ввести в полутранс.

Вдруг все звуки резко оборвались. Над храмом повисла дребезжащая тишина. Будто сам воздух задержал дыхание в предчувствии. Лунный свет скользил по колоннам, по мраморным ступеням, по коже тех, кто затаился в ожидании.

Пологи белой ткани качнулись на слабом ветру и вовсе были сдернуты с величественных многовековых колонн. В центре зала, окруженные сотнями горящих светильников, стояли они – жрицы Иштар, богини любви и страсти.

И когда первый удар барабана сотряс воздух, начался танец.

Я заметил точеную женскую фигуру под тонким слоем белой органзы почти сразу. Она выделялась гибкостью стана и тем, что держалась по центру, величественно. Заинтересовался… Что это? Эти красавицы живут в этих песках? Такие тела пропадают за зря?

Ее лицо было закрыто более плотным слоем, не давая возможности увидеть черты, а вот фигуру можно было рассмотреть в подробностях… Высокая аппетитная грудь, осиная талия, покатые бедра, бесстыдно скрытые едва заметной золотой полоской между ног. Чистый соблазн.

Я бы трахнул эту девочку…

Жрицы ведь- те же куртизанки?

Красотка шагнула вперед, и с её движением загорелись угли в глазах других мужчин, собравшихся в храме. Мои друзья смотрели на нее с алчной жадностью- а я поймал себя на мысли, что меня это раздражает… Я хотел ее себе. А почему бы и нет? Я уже привозил себе любовниц из других стран. Сибиль раздражалась, но быстро отходила. Так почему бы не забрать красавицу из этого Богом забытого места? Тряпка даже не узнает об этом. Я проверну это у нее за спиной, а девочка точно не откажется уйти из этого древнего склепа в будущее.

Хороша. Определенно. Её тело скользило в воздухе, словно змея, сплетающая судьбы, словно тень пламени, то приближающаяся, то отступающая.

Полупрозрачные ткани одежды колыхались, приоткрывая то изгиб бедра, то тонкую талию, то точеную шею, обнаженную в плавном наклоне.

Прислужницы двигались в такт, словно цветы, тянущиеся к солнцу. Их руки рисовали в воздухе узоры древних желаний. Они не касались друг друга, но между их телами будто пробегал электрический разряд, игра теней и дыхания, обещание, которое нельзя исполнить.

Барабаны били все сильнее. Воздух наполнился жаждой порока. Он сочился из каждого присутствующего. Считывался в жадном дыхании моих людей, сжатых кулаках, натянутых ширинках. Странно… Если бы я выпил, решил, что это какое-то варево, подмешанное мне, а происходящее- галлюцинации…

Глава 7

Барабаны ускоряли ритм.

Девица подняла руки, ее пальцы скользнули по покрывалу, скрывающему голову и волосы, по шее, по плечам. Почувствовал дикий прилив крови к члену. Я хотел ее. Хотел посмотреть в ее лицо. И исказить его жестким напором своего обладания. Чтобы каждый мой резкий толчок в глубину ее узкого лона отдавался страхом, восторгом, обожанием, принятием и удовольствием… Уже точно не сомневался, что возьму. Простая, ни к чему не обязывающая связь. Просто утоление острого желания. Как в юности… Просто давно не было так остро. Я уже успел забыть это чувство…

Вихрь тел кружился под сводами храма. Золотые браслеты звенели, тонкие цепочки скользили по коже, свечи отбрасывали на стены силуэты, похожие на древние наскальные рисунки – первобытные, животные, зовущие.

А затем – тишина.

Она стала такой внезапной и звенящей, что мне показалось, что я слышу звезды- они загораются и гаснут, падают, взрываются и надменно над нами доминируют, лишь усмехаясь скоротечности жизни человека, возомнившего себя вершителем судеб…

Она снова выделилась из толпы изящных тел. Двигалась нам на встречу, от чего толпа завороженно загудела. Три изящных шага, почти не касаясь земли. Остановка в метре от меня. Мне кажется, от интереса я даже дышать перестал.

Поднимает тонкие запястья к голове, касается плотной ткани и поддевает золотые застежки, крепящие ее на волосах. Публика охает, потому что ткань падает к ногам, открывая путь каскаду из белоснежных волос ниже бедер. Даже в темноте они светятся не меньше, чем огненные факелы.

Мгновение- она касается ушей- и снимает вторую повязку, уже с лица. Я не дышу. Алчно вглядываюсь в ее лицо. Идеальное. Ее губы чуть приоткрылись, будто после поцелуя, ее грудь вздымалась от бешеного ритма еще пульсирующего в наших жилах танца соблазна, а глаза -глубокие, темные, наполненные бездной -смотрели прямо в меня.

Ни один мужчина не мог вдохнуть. Я чувствовал такую концентрированную жадность до ее красоты, что аж фонило.

Жрица опускается на колени передо мной. Но не для того, чтобы заявить о своей покорности.

Ее полные, созданные для порока губы, чуть заметно дрожат в победоносной усмешке. И в то же время эта усмешка робкая. Хочу жрать эти губы. Хочу развращать их. Заставлять пить мой порок, заражать моей испорченностью.

Не контролируя себя, резко протягиваю руку и хватаю ее за затылок, придвигая к себе.

Она повинуется. И снова улыбается. Шире Я вдруг вижу презрение и превосходство в ее глазах…

– Ну, здравствуй, жених,– произносит едко.

Инна?! Какого иблиса?!

А потом словно бы невзначай, украдкой, с очевидным женским интересом переводит глаза на моего ближайшего сподвижника.

Ашур смотрит в ответ. Я чувствую излучаемый в ответ ядерным взрывом интерес. Его глаза возбужденно горят. Грудь яростно вздымается.

Он плывет от этого ее взаимного внимания.

Пропускаю несколько вдохов.

Нет, уже не от экстаза.

От ярости.

Сучка Зороха.

Она решила посмеяться надо мной…

Мелкая ведьма, завернувшаяся в черную тряпку, подобно джинну, спрятавшемуся в лампу.

Я удушу её за строптивость и высокомерие.

За то, что посмела вот так оскорбить своим взглядом на равных.

Хватка на шее усиливается. Улыбка чистейшей, идеальной красоты искажается гримасой боли.

Она вскрикивает, когда я резко встаю и поднимаю ее, как куклу- марионетку.

– Карим, остынь!– слышу сбоку ошалевший голос внезапно проснувшегося в Ашуре рыцаря.

Скалюсь на него, как хищник.

– Еще один шаг или взгляд – и ты окажешься в компьютерном классе учителем информатики средней школы в самом бедном городе Сирии.

Сильнее сдавливаю ее талию.

Перекидываю через плечо и иду в сторону разбитой в лагере для меня палатки.

Глава 8

– Пусти!– кричу, яростно брыкаясь.

Смелость и бравада, с азартом толчками разлившиеся по крови, тут же испарились, как пары, уступив место сковывающему страху.

С кем я вздумала играть в нелепые игры?

– Пусти!– на силу пытаюсь отбиться, но это бесполезно. Сильные руки Карима зажали мою талию в тиски.

Его шаг уверенный и размашистый.

Наши тела соприкасаются- и я понимаю, какой жар ярости от него исходит! Отчего эта ярость? Было бы забавно, если бы не так страшно.

Открывает полог шатра, бесцеремонно кидая меня на лежанку.

Я тут же группируюсь и поджимаю ноги.

Дикие глаза впиваются мне в лицо. Желваки играют, как жернова.

– И что это за цирк, наглая девка?!– кричит он яростно,– посмешище

решила из меня сделать?

– Не понимаю, о чем ты. Это традиция…– вскидываю подбородок.

– Ускути (араб.– заткнись)!,– кричит он мне,– хватит прикрываться проклятыми традициями! Ты просто решила меня одурачить, заодно и опозорить, раздевшись перед всеми моими людьми!

Я вскидываю бровь с вызовом.

– А в чем проблема, жених? Ты ведь сам сказал, что тебя совершенно не интересует, что под моим никабом- пусть я буду похожа даже на осла! Раз тебе плевать, то в чем проблема?

– Не передергивай!– раздраженно морщится он,– неважно, ослица ты, львица или блудница- ты не будешь гулять голышом перед моими людьми, вводя их в искушение.

Криво усмехаюсь. Отвожу глаза.

Он ловит эту мою эмоцию и злится еще сильнее.

Мгновение- оказывается совсем рядом. Нависает. Его грудь невольно касается моей нервно вздымающейся груди.

– Ты наивно полагаешь, что я не видел девки со светлыми волосами, смазливой рожицей и неплохими сиськами? Для этого эта игра? Удивить меня решила? – нагло осматривает,– Смею тебя разочаровать, принцесса- дикарка, в нормальном мире такая форма красоты- самый ликвидный товар. Ближний Восток перенасыщен такими, как ты. Только с той разницей, что они умелые, покладистые и готовые на всё! Я молодой мужчина- и когда девка извивается передо мной, откровенно себя предлагая, мой организм реагирует. Это как жажда или голод, как сон или любой другой биологический процесс. Смешно. Ты смешна!

Его слова меня никак не задевают. Я просто снова вздергиваю нос.

– Мне совершенно все равно, чем перенасыщен рынок таких, как ты и тебе подобных. Если бы ты проявил хотя бы грамм уважения к моему народу, то ничего странного в моих действиях бы не нашел. Это всего лицо обряд! Я была мифической реинкарнацией богини Иштар. Это брачный ритуал. Он священен. Так делают все невесты правителей, которые являются мифической реинкарнацией бога Мардука. Жрец должен был тебе рассказать, только ты наверняка не слушал!