– Насколько я понимаю, в этом году дополнительное продовольствие и вооружение в Воронеж не отправляется? Зато царь приказал увеличить поддержку черкас и, говорят, велел отправить хлеб с порохом полякам? – после утвердительного кивка Барятинского, хозяин кабинета продолжил: – Вот тебе и ответ. В этом и начале следующего года мы будем воевать чужими руками. Фёдор Алексеевич не бросается в битву без подготовки. Даже ногаев гоняем при численном перевесе, ещё и не торопимся. Хотя я понял – ведь так мы проверяем новые войска в бою?

Дождавшись очередного кивка, князь ненадолго задумался.

– Не дадут нам отсидеться в сторонке. Вон немцы даже заставили поляков подписать мирный договор, отказавшись от Киева и части Гетманщины. Хотя они и так наши по соглашению с османами. Говорят, сам Папа Римский на Яна Собеского надавил. Ещё и денег католики обещают, о чём два года назад невозможно было подумать. Значит, цесарцам мы очень нужны, – грустно вздохнул князь. – Поверь моему слову, послы ещё какие-то предложения привезли. Как дождёмся возвращения Фёдора Алексеевича, тогда и узнаем. Азов для Руси пока бесполезен, так сам государь решил. Поэтому остаётся Крым, а это совсем другое дело. Даже если возьмём перешеек, то как его удержать? Вокруг несколько османских крепостей, куда могут подвезти подкрепление из Константинополя. На черкасов надежды нет, а поляки так далеко не полезут. Вот и останемся мы года через два одни против султана. Тогда нам всё припомнят – разгром ногайцев, постройку крепостей в нарушение договора и торговлю с персами. Уж голландцы точно подсуетятся.

Теперь замолчал Барятинский, который и сам понимал опасность ввязываться в большую войну.

– Тут ещё и государь на встречу со шведским Карлом лично отправился. Наверняка всполошив всех послов и близлежащие страны. Уж в Польше и Дании точно переполох. Кстати, датский посол Горн всё соловьём разливается. Мол, какая выгода от дружбы между державами нашими. Вон даже вернулся, не прошло и двух лет. Цесарцы тоже их друзья, – добавил Волконский. – Мы можем отказывать от их предложений до определённой поры. Однажды придётся принять решение и выбрать сторону. Хорошо, что Россия пока мало кому любопытна, и торговать с нами до недавних пор было невыгодно. Однако времена меняются, причём стремительно.

– Думаешь, никто не поверит, что Фёдор Алексеевич поехал покупать у шведов пушки с медью? – спросил гость и тут же начал смеяться вместе с хозяином кабинета. – Я и сам точно не знаю, чего государь замыслил. Пушки и медь для заводов мы точно купим, то дело нужное. Заодно будет обсуждаться торговый договор, который нужен шведам. Уж больно они хотят сами в Персию влезть. А чего нам от датчан? Границы общей нет, их портами наши купцы не пользуются. Понимаю, что пришлось отдать шведам часть земель, но та история давняя. Сейчас нам выгоднее дружить. Думаю, поляки очень порадуются новой розни между Россией и Швецией, потому и надо думать о собственном прибытке. Пусть австрийцы с Папой обещают хоть райские кущи, всё это слова. И я вообще не понимаю, чего они к нам прицепились. Ведь католики недавно хорошо побили басурман под стенами Вены, ещё и множество земель отняли.

– Видать, силёнок не хватает. Всё-таки магометане сильны и людей у них тьма. Нагонят в следующем году новые полки и снова встанут у столицы цесарцев.

– Может, ты и прав, Фёдор Львович. Знаю, что государь налаживает отношения с персами в том числе, дабы получить надёжного союзника. У них с османами противоречия, как у нас с папистами. Он считает, что такой союзник надёжнее и если одновременно ударить по Порте с запада, севера и юга, то она затрещит по швам. Да и венецианский флот должен помочь. Однако европейцы не хотят переждать, накопить силы и начать новую войну лет через пять.

– Бог с этими схизматиками, – князь провёл рукой по бороде, которую брить не собирался. – Чего про Лефорта и его свояка Гордона думаешь? Не слишком ли немец к телу государеву приблизился? Я уже слышал, что его в губернаторы сватают. Не сейчас, а года через два. Мы пока сами не разобрались, где теперь губерния, а где волость.

Волконский немного лукавил, всё он понимал. Вон какую ему карту России сделали чертёжники из Оружейной палаты совместно с тамошними художниками. Любо-дорого смотреть! Князь повесил её на стену и часто разглядывал. Но после перехода от разрядов к губерниям неразберихи хватает.

– Должность полковника Франц Иоганн не потянул, в отличие от Косогова. Нет у немца склонности к воинским навыкам в должной мере. Хотя работу по снабжению Паншина городка он выполнил. Ещё и обеспечил тылы армии со всем старанием, – пожал плечами Барятинский, в чьём подчинение находился швейцарец. – А Патрик Иванович давно заслужил уважение. Мы за два года основали десяток крепостей, сдвинув Засечную черту вёрст на пятьдесят, а где и на сто. Везде отличился этот шотландец, который ещё и достойную смену нам воспитывает. Немцы – они вообще полезные и верные бывают.

Хорошо, что крепости строили не из вражеских голов. Хозяин кабинета мысленно поёжился. Тогда государь изрядно напугал его своим поступком. Многие бояре даже подумали, что правитель тронулся умом. Ещё и казни родовитых людей добавили дров в топку недовольства. Однако с тех пор Фёдор Алексеевич не проявлял такого варварства. Казнокрадов и вредителей карал нещадно, но больше ссылал на окраины. С разбойниками и татарами он продолжал бороться. Так православный люд, особенно торговый, этому только рад.

Именно поэтому Фёдор Львович поддерживал молодого царя, уговаривая представителей других родов посмотреть на происходящие события по-иному. Часть бояр тогда поддержала Волконского. Но когда потёк тонкий ручеёк денег от торговли, начали основываться мануфактуры по выпуску тканей, а на Урале нашли большие запасы меди, даже самые твердолобые поняли, что жить становится лучше. Те, кто пошустрее, сразу начали вкладываться в разные компании, создаваемые царём. Их сейчас целых шесть, не считая десятков мелких, принадлежащих простым дворянам и купцам.

Понятно, что недовольных и затаивших злобу хватает. И не только среди бояр. Вон сколько стрельцов лишились насиженных мест. Да и многие мастера начали жаловаться на новые мануфактуры, работающие гораздо быстрее. Но князь прекрасно понимал, что государь взял за основу голландский путь, чего не скрывал. А судя по тому, что именно Голландия ныне богатейшая держава в мире, то он прав. Что Волконский и пытается внушить окружающим.

Он потому и с Барятинским сошёлся, несмотря на разницу в возрасте. Тёзка тоже полностью поддерживает происходящие изменения. Взять ту же Академию, целых три училища и медицинский университет, построенные вместе с больницей за два года. Иностранцы диву даются от используемых методов обучения, предложенных царём. А развитие лекарского дела? Даже послы и богатейшие купцы ходатайствуют о просьбе лечиться в Первой московской больнице. Пусть там большая часть врачей – немцы. Вот такой парадокс, как любит выражаться Фёдор Алексеевич.

Но была одна мысль, которая не давала старому князю покоя. И суть была не в государственных делах. Хоть она и связана с ними, ибо мелочей здесь не бывает. Ведь любое начинание могут разрушить нерадивые потомки, а у царя их вообще никаких нет. Иван болен, что бы там ни говорили, и неизвестно, какие у него будут дети. Пётр всегда смущал Волконского излишней любознательностью. В стремлении к знаниям нет ничего плохого. Однако дела надо доводить до конца, что тяжело даётся увлекающемуся юнцу. Ему бы всё из пушек палить, да манёврами развлекаться. Только не тянет младший сын покойного Алексея на полководца и тем более достойного помощника брату. Благо Фёдор держит Петра в ежовых рукавицах и требует старательно учиться. Другой вопрос, получится ли?

– Я вот о чём размышляю. А не решил ли царь-батюшка под видом смотра невесты для Ивана подобрать новую царицу? Не всё ему развлекаться со своими одалисками, смущая люд православный, – князь наконец решился задать щекотливый вопрос.

После убийства Марфы монахами и кар, обрушившихся на часть церковников, царь будто затаился. Многие думали, что он выдержит положенное время и женится вновь. Кстати, Фёдор Львович нисколько не заблуждался насчёт того, кто по-настоящему убил дурёху Апраксину. Но в этом он не признается даже на последней исповеди на смертном одре. Есть вещи, о которых надо просто забыть.

Что касается государя, то он неожиданно завёл себе спальных девок. Причём сразу двух, да не простолюдинок, а молодых дворянок. А в прошлом году ещё и поменял их на новых, вызвав недоумение представителей знатных семейств, думавших породниться с правителем. Только указывать или стыдить русского царя – дело опасное. Говорят, лишь его нянька Аксинья может себе такое позволить. Даже церковники предпочитают этого не замечать. Благо нет детей от греховного союза. Но разве на Руси забыли, что Марфа Нагая тоже была невенчанной с Иваном Васильевичем? И сия история закончилась очень плохо.

– Боишься, что царь признает незаконнорождённого? – усмехнулся вдруг посерьёзневший Барятинский. – Я тоже! До дрожи в коленях. Но очень надеюсь, что Фёдор Алексеевич наиграется и женится. Он умный и всё прекрасно понимает. Мы не Европа с их признанием бастардов, коих может быть великое множество. И лучше закончим этот разговор. Ни к чему хорошему он не приведёт.

Гость попрощался и покинул кабинет, а князь ещё долго сидел в тишине. Значит, не он один опасается происходящего.

Глава 1

А ничего так, удачное местечко для встречи в верхах! Ещё и комаров нет, которые порядком одолели меня в дороге. Окружающие пейзажи радуют первозданностью и нетронутостью, а посещённые селения – убогостью. И полным отсутствием нормальных условий для жизни.

Да, мне так и не удалось привыкнуть к отсутствию комфорта XXI века. Я даже по интернету и телевидению так не страдаю, как по тёплому ватерклозету, нормальному душу, возможности быстро передвигаться и некоторым продуктам, вроде мороженого. Особенно окружающая действительность угнетает в пути. В Воробьёво, Коломенском и Кремле у меня создан хоть какой-то приличный быт. Надо учитывать, что я царь, и во дворцах нет недостатка в слугах. Разве что пришлось поработать над вопросами гигиены. Странно кушать изысканное яство, приготовленное поваром, не моющим руки, ещё и совавшим их непонятно куда. Или воду для чая могли набрать из колодца с речной водой.

Жалко, что пока никак не получается с системой центрального отопления и подачи горячей воды. Говорят, в Англии её уже изобрели, во что я не верю. На самом деле нужная вещь для больших помещений. В том же Кремле достаточно холодно, если не брать личные палаты нашей семьи. Бояре не от хорошей жизни надевали на заседание Думы по две шубы. Пока такая технология – сущая блажь. Я же работаю на перспективу. Например, трубы важны сами по себе, а с изготовлением у нас проблема. Может, Кулибины из Оружейной палаты чего изобретут ещё при моей жизни? А пока лишь немногим можно наслаждаться комфортом, недоступных большинству подданных.

Но как же бесит дорога! Сначала ты трясёшься в седле, а затем плывёшь на струге. Все эти аппараты приводятся в движение при помощи мускульной силы. За последние три года я наездился и наплавался до тошноты. Прибавьте к этому остановки для оправления естественной нужды и готовки обеда. Это мы ещё заранее продумали маршрут кортежа, который подготовили люди Языкова. Отряд двигался весьма быстро, а высланные вперёд слуги обеспечивали готовку еды и место для ночёвки. Путевых дворцов здесь ещё нет, поэтому мы обходимся постоялыми дворами и приличными домами подданных.

Как по мне, лучше палатка с походной кроватью, которую везёт заводная лошадь. Кортеж идёт налегке, а поесть можно обычной дорожной каши. Не люблю отделяться от своих людей, хотя взял с собой повара, который готовит для меня, Лихачёва, Саввы и ещё пятёрки ближников. Но едим мы обычные кулеши или наваристые супы.