Этот беспредел продолжался минут десять. И тут на перекрёсток между гастрономом и моей стройкой, лихо взвизгнув тормозами, вылетел милицейский УАЗик-«буханка» с синей полосой и надписью «Милиция» на борту. Из машины выскочили девятеро. Все в стандартной голубой милицейской форме. Я разглядел у них автоматы Калашникова – укороченные АКС-74У. У одного, самого рослого, был ещё какой-то самозарядный гладкоствол.

Один из милиционеров, видимо, старший, поднёс к губам ручной мегафон и что-то проорал. С моего расстояния слов было не разобрать, только искажённое эхо долетало. Но тон был явно приказной и матерный.

Глава 10

Ответ не заставил себя ждать. Боевики открыли огонь. Несколько очередей ударили по УАЗику. Пули прошили тонкий металл кузова. Одна из очередей, похоже, попала в маслопровод, и, спустя всего несколько секунд интенсивного огневого контакта, милицейская машина загорелась, окутавшись клубами чёрного дыма и языками рыжего пламени.

Милиционеры оказались не робкого десятка. Они рассредоточились, залегли за укрытиями и открыли ответный огонь. Стреляли слаженно, прикрывая друг друга. Их огонь был достаточно плотным, чтобы заставить боевиков искать укрытия. Однако горящая машина не оставляла им шансов удержать позицию. Нужно было отступать.

И они начали отходить. Перебежками, прикрывая друг друга огнём. Куда? Прямо в мою сторону. К стройке. Видимо, решили использовать недостроенное здание как укрытие.

Но боевики действовали уверенно, словно для них это было привычное занятие. Это наблюдение заставило меня в очередной раз задуматься о том, кто же они такие – стрельба велась слишком точно для обычных бандитов.

Бой не продлился и нескольких минут. Одного милиционера срезала очередь ещё на перекрёстке. Второй упал, пробежав всего несколько метров. Третий добрался почти до забора стройки, но и его настигла пуля. Четвёртый – тот, что был с дробовиком, – успел добежать до ворот, но тут же рухнул, скошенный метким выстрелом снайпера. Остальные остались возле «буханки», так и не успев уйти от неё.

Всё стихло так же быстро, как началось. Я лежал, распластавшись на пыльном гудроне крыши и не смея поднять головы. Сердце стучало где-то в горле. Это уже не было похоже ни на массовый психоз, ни на обычный бандитский налёт. Это было что-то другое. Что-то организованное, жестокое и смертельно опасное.

Когда звуки выстрелов окончательно затихли, я осторожно приподнял голову. Картина внизу была удручающей. Боевики продолжали таскать добычу из разграбленного магазина. Никто из них, казалось, не обращал внимания на неподвижные тела в голубой форме, лежащие на асфальте.

Хотя нет. Двое боевиков всё же не поленились подойти к убитым милиционерам. Один методично прошёлся вдоль тел, делая контрольные выстрелы в головы из пистолета. Второй спокойно собирал их оружие и боеприпасы, поснимал разгрузки. Обыденно, деловито, без всяких эмоций.

Закончив своё грязное дело, они вернулись к своим. Грабеж продолжился.

Я смотрел на неподвижные тела милиционеров. Вокруг них на асфальте медленно растекались тёмные, почти чёрные лужи крови. Мир окончательно сошёл с рельсов и понёсся в тартарары. И я, похоже, сидел в первом ряду на этой безумной и фантасмагорической премьере.

Я посмотрел на свою бутыль с водой и на молоток. Смешной арсенал для выживания в этом безумном месте. Шестое чувство, называемое в простонародье внутренней чуйкой говорило, что нужно что-то делать. Но что? Я не понимал. И идей у меня не было, кроме как броситься на боевиков с молотком и в одиночку…

Но я, хоть и сбежал только что из дурдома, ещё явно не достиг нужной степени безумия.

На душе стало гадко. Не от вида трупов и крови, к этому, как выяснилось, какая-то часть меня была готова, словно к рутинной работе патологоанатома. Скорее, от деловитой обыденности, с которой эти… назовём их пока «боевиками», творили свои дела. Это была не спонтанная вспышка уличного насилия, спровоцированная непонятным помутнением рассудка у водителей и пассажиров, нет. Это был отлаженный механизм, конвейер грабежа и убийства. Отморозки эти действовали привычно, сноровисто и буднично. И что-то мне настойчиво шептало, что симфония насилия только набирает обороты, а я пока услышал лишь увертюру.

Нужно было срочно что-то предпринимать. Но что именно? Спускаться вниз и пытаться разжиться оружием у мёртвых милиционеров? Рискованно, да и то, что оружие уже собрали, оставляло мало шансов. Боевики могли вернуться, или заметить меня и шмальнуть от бедра. Сидеть здесь и ждать у моря погоды? Ещё глупее.

Мои размышления прервало внезапное оживление у гастронома. Боевики, до этого грузившие добычу, вдруг забегали, засуетились. Тяжёлые бронемашины, стоявшие неподвижно, заскрежетали механизмами, разворачивая свои башни с автоматическими пушками в сторону дальнего конца улицы Интернациональной. Двое бойцов, схватив что-то длинное и цилиндрическое, в котором я узнал гранатомёты РПГ-7, рванули к ближайшему перекрёстку, занимая позицию за бетонным блоком. Что там ещё стряслось?

Я инстинктивно приподнялся, выглядывая из-за парапета, чтобы лучше видеть. И то, что открылось моему изумлённому взгляду, заставило меня на мгновение впасть в ступор и начать следить за происходящим максимально внимательно, отбросив всякое чистоплюйство и брезгливость. Мозг отказывался верить глазам, но картинка была до ужаса реальной.

По улице Интернациональной, со стороны, противоположной той, откуда приехала колонна боевиков, неслась стая. Стая каких-то тварей. Животных? Мутантов? Демонов из преисподней? Сложно было сказать. Основная масса была размером с крупных горилл. Существа двигались с неестественной, дёрганой скоростью, на четырёх лапах. Они были покрыты клочьями грязных лохмотьев, их ненормально большие пасти полны были острых зубов, а передние лапы заканчивались длинными, серповидными когтями. покрытые клочьями грязных лохмотьев.

Они не просто бежали. Они убивали. Не сбиваясь с шага, не снижая скорость. Несколько запоздалых пешеходов, не успевших укрыться, стали их первыми жертвами. Я видел, как одна из тварей на лету схватила женщину с сумками, стиснула челюсти, и голова женщины, отделившись от тела, покатилась по асфальту, а ноги отлетели в другую сторону. Другая тварь в прыжке распорола когтями живот какому-то мужику, вывалив наружу его внутренности, но даже не остановилась, продолжая бежать вперёд. Ещё одна группа тварей окружила пожилую пару, спешащую укрыться в подъезде жилого дома, и за секунды разорвала их на куски, оставив после себя лишь кровавое месиво и обрывки одежды.

Твари убивали со звериной, первобытной яростью, не останавливаясь ни на секунду. Город наполнился предсмертными криками и… уже знакомым мне урчанием. Только, в отличие от зомби, эти монстры урчали басовито и громко.

Удар «боевиков» тоже был страшен. Разом загрохотали крупнокалиберные пулемёты на бронемашинах, застучали скорострельные автоматические пушки, выпуская снаряды, которые рвались среди стаи, выбивая крупных монстров. Два гранатомётчика дали синхронный залп, и снаряды РПГ, прочертив в воздухе дымные следы, взорвались в самой гуще тварей, разбрасывая ошмётки плоти и кровавые брызги. Всему этому вторили хлёсткие, сухие выстрелы снайперских винтовок с крыш и злой перестук автоматных очередей.

Стая, напоровшись на шквал огня, дрогнула. Передние ряды тварей кувыркались через головы, падали замертво, взрывались от попаданий снарядов. Раненые монстры катились по асфальту. Часть стаи, инстинктивно ища укрытия, бросилась врассыпную, исчезая в проходных дворах и переулках между домами. Но, даже отступая, они не прекращали свою кровавую охоту, набрасываясь на любого человека, попавшегося им на пути.

Другая же часть, самая крупная, словно обезумев от ярости и боли, продолжала нестись вперёд, прямо на позиции боевиков у гастронома.

Боевики продолжали вести огонь, не обращая ни малейшего внимания на то, что их пули и снаряды рикошетят от асфальта, бьют по окнам и стенам жилых домов. Я видел, как шальная пуля разбила окно на третьем этаже типовой пятиэтажки напротив, и через секунду оттуда донёсся истошный женский крик. Видел, как снаряд автоматической пушки попал в балкон, обрушив его вместе с сушившимся там бельём и кем-то, кто неосторожно вышел посмотреть, что происходит. Для этих вояк мирные жители были не более чем досадной помехой, фоном для их собственной войны. Кто они такие, чёрт возьми? И что это за твари? Вопросы роились в голове, но ответов не было.

И при этом, что странно, зрелище казалось мне донельзя знакомым и в чём-то даже привычным…

Постепенно темп стрельбы начал спадать. Тварей становилось всё меньше. Последние, прорвавшиеся к самому гастроному, были уничтожены в упор огнём из автоматов и пулемётов. Но бой ещё не был закончен. Отдельные особи периодически выскакивали из-за углов зданий, пытаясь атаковать, и боевики держались настороже, тут же встречая противника огнём.

Я ещё раз оглядел поле боя. Трупы людей, трупы тварей, лужи крови, горящая милицейская «буханка», разбитые витрины гастронома, исклёванные пулями и осколками стены… Тихий район провинциального городка за какой-то час превратился в зону интенсивных боевых действий. А я сидел на крыше недостроенного здания как в ложе театра абсурда.

Хватит. Пора валить отсюда. Сидеть здесь, между молотом и наковальней, было верхом идиотизма. Даже мой нездоровый интерес к происходящему начал увядать на фоне вполне реальной опасности словить шальную пулю или стать обедом для когтистой твари.

Я огляделся. Куда идти? Обратно к психушке? Нет уж, спасибо. В жилые кварталы, где могут скрываться и твари, и обезумевшие от страха люди? Тоже не вариант. Мой взгляд упал на видневшиеся вдалеке, за полосой каких-то складов и гаражей, трубы и корпуса заводских зданий. Промзона. Обычно такие места пустынны, особенно в такое время. Ни людей, ни, скорее всего, этих тварей там не будет. Идеальное место, чтобы затеряться и переждать бурю.

Решено. Ухожу в промзону. Я жадно напился, подхватил свою бутыль с водой, проверил, на месте ли кирочка каменщика. Всё. Пора двигать. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, я спустился с крыши, решив удалиться как можно дальше от этого кровавого балагана.

Глава 11

Пересечь строительную площадку, заваленную битым кирпичом, мешками с засохшим цементом и ржавеющей арматурой, не составило труда. Нашёл лаз в заборе из профнастила – кто-то заботливо отогнул плохо прибитый рифлёный лист – не воспользоваться такой любезностью почти грех. Протиснувшись наружу, я оказался в типичном дворе, зажатом между двумя одинаковыми панельными пятиэтажками.

«Хрущёвки» – мелькнуло в голове.

Архитектурное убожество, призванное быстро решить жилищный вопрос, но создавшее унылые, безликие пространства. Что, впрочем, меня никогда не трогало. А сейчас их серость так и вовсе играла мне на руку – идеальное место, чтобы проскользнуть незамеченным.

Двор был пуст. Ни детей в песочнице, ни их мамаш, ни старушек на лавочках. Только ветер гонял по асфальту пыль и скрипел не смазанными качелями на детской площадке. Тишина давила, неестественная после недавней канонады. Крадучись, я двинулся в сторону промзоны вдоль стены одного из домов, стараясь держаться незаметно. Путь преградила обшарпанная трансформаторная будка, исписанная нецензурными словами и кривыми граффити.

Осторожно выглянув из-за угла, я замер. Там были люди. Двое мужчин и девушка. Секунды хватило, чтобы оценить ситуацию. Мужики… они не были похожи на обычных горожан, перепуганных или обезумевших. Нет, в их облике, в том, как они держали оружие, как стояли, сквозила привычка к насилию. Это были люди, для которых ствол в руках – не средство самообороны, а рабочий инструмент, причём давно и хорошо освоенный. Что-то неуловимое, какая-то аура хищников, окружала их. С такими лучше не то что в драку не вступать – в одном помещении находиться опасно, даже если они безоружны. Покинуть такое помещение стоило бы немедленно, пусть даже через форточку, рискуя оставить на раме уши.