Хотя Ми Хоу и был сильнее любого человека, но долго сдерживать мастера не удалось даже ему. Не успел он ослабить хватку, как Ма сразу же перекатился и встал на ноги.

Ми Хоу первым схватил оставленный мастером меч. В руках демона тот загудел, пытаясь вырваться, но и короткого мгновения хватило, чтобы разбить им лед.

А дальше обезьяна вновь бежал, но уже в сторону погибающего друга.

Ми Хоу все же удалось отыскать на поясе охотника еще одну нефритовую подвеску. И потому он надеялся, что Гуэй не ошибся.

Не в силах разобрать что-либо в клубке дыма, единственное, что мог сделать демон – швырнуть в него амулет. Прочее уже за темным заклинателем. Конечно, тот вряд ли смог бы приручить духов, ведь, казалось, впервые сталкивался с подобной техникой. А вот заключить в нефрит собственную ци не составило бы для него труда.

Ми Хоу был не так давно знаком с темным мастером, но уже точно знал, что для того нет ничего важнее стремления выжить. А значит, как и любому одинокому зверю, попавшему в капкан, ему будет не так страшно расстаться даже с собственной лапой, посули это хоть малую вероятность для спасения. Но сейчас Гуэй был заживо погребен под десятками, может быть, сотней неупокоенных, озлобленных и оголодавших душ.

Рядом с Ми Хоу вновь возник мастер Ма.

– Да что ты пристал, словно мокрый лист? – возмутился обезьяна, уворачиваясь от новых атак.

К сожалению, последняя оказалась успешной.

Меч попал прямо по кончику невидимого хвоста, обрубив его.

Демон завопил от боли.

– Вор, – презрительно бросил Ма.

Если бы бой продолжился, Ми Хоу, возможно, лишился бы не только кончика хвоста. Благо, внимание Ма привлекла тень, уползающая в глубь бамбуковой рощи, должно быть, в поисках новой добычи. Сняв с пояса еще один амулет, Ма поспешил нагнать эту тень.

Ми Хоу подбежал к другу, с ужасом замечая, что тот лежит бездыханным.

– Мастер! Мастер! – безуспешно звал он.

В теле Гуэя еще теплилась жизнь, хоть и очень слабо, а в руке он сжимал треснувший амулет. Вероятнее всего, мастеру пришлось сломать на нем старую печать, чтобы наложить новую.

И как теперь, прямо в разгар боя, унести еще и мастера?

– Чего замер? Беги, – еле слышно, но твердо приказал Гуэй. – Вот увидишь, войну я еще выиграю.

Но Ми Хоу не послушал, а напротив, начал поднимать тяжелое рослое тело, взваливая его себе на спину.

– Глупая обезьяна, – с раздражением и болью простонал Гуэй.

– Всю жизнь расплачиваться со мной будешь, – ободряюще предупредил обезьяна и побежал, за шаг преодолевая десять человеческих.

Как и слепой мастер.

– Если меня не бросишь, погибнем оба, – требовал оставить себя Гуэй.

– Хочешь сказать, я зазря хвоста лишился? – не желал сдаваться Ми Хоу.

– Вся моя сила в подвеске. Потому Ма меня не убьет.

– Я тебе не верю. Ты сказал, что мы погибнем оба.

– Когда ты стал таким внимательным? Оставь меня уже! – Гуэй зашипел от боли. – Если продолжишь волочь меня, как мешок с редькой, я точно умру. – И уже обессиленно попросил: – Спрячь мою ци.

Внезапно перед ними возникла стена пламени.

– На меня моим же оружием? – прокричал Ми Хоу, почувствовав самое настоящее унижение. – Да ты знаешь, что огонь – моя стихия?!

– Если и знает, то только и добивается, чтобы ты ее проявил, – напомнил Гуэй.

Ми Хоу цыкнул и сменил направление. Но снова путь преградил обогнавший их Ма. Демон остановился.

Совсем ослабевший, Гуэй покачал головой.

– Я же сказал, что один ты убежишь. – Его лицо побледнело, а былая краснота мягких губ сменилась синим оттенком. Из груди темного мастера вырвался кашель: – Ребро сломали. Сейчас я в бо́льшей мере человек. – Он старался говорить громче, скорее всего, чтобы Ма тоже его слышал. – Мне нужен лекарь. Оставь, мастер вернет меня на гору для суда. До этого времени монахи обо мне позаботятся. – Превозмогая боль, Гуэй слез со спины друга. – Ты уже сделал благое дело, Небесами зачтется.

Встав в стойку, темный мастер взмахнул руками, напуская туман, который тут же сдул ледяной ветер. И снова. И опять.

Последнее, что увидел убегавший Ми Хоу, – как его друг без сил упал к ногам слепого мастера.

Глава 3

– С какой стати этот Ма считает себя праведником? Сам же применяет черную магию! И бьет в спину!

Ми Хоу мчался вперед не оглядываясь. Хвост продолжало жечь. Демон чувствовал, как заклинание духа меча палило его изнутри. Поэтому в первую очередь ему нужно было позаботиться о том, чтобы спасти собственный хвост, вот уже шестьдесят лет невидимо хранящий демоническую магию.

Теперь становилось понятным, почему мастер Ма оставил попытки его догнать. Зачем попросту тратить силы?

Так, после Ми Хоу предстояло надежно спрятать подвеску, ведь демон при себе ее хранить не мог. Что, если в следующий раз голодные духи погребут под собой уже его? Тогда потеря кончика хвоста станет по-настоящему бессмысленной.

Впереди Ми Хоу услышал тихую мелодию флейты. Неужто это брат Чжи? Демон-змей умен, а потому непременно найдет способ помочь.

Ми Хоу поспешил на звук. И каково было его разочарование, когда сидящим на камне под полуденным солнцем он увидел не змея, а странствующего писаря в светлой простой одежде и с характерной шапкой ученого. Должно быть, он остановился отдохнуть. Рядом с совсем уж хилым юношей стоял его скромный скарб – сумка да увесистый ящик переписчика с приделанным к нему высоким навесом, защищавшим пожитки и самого писаря от дождя и зноя. Со стороны поклажи доносился аппетитный запах жареной лепешки.

Чем еще был примечателен этот человек? Необычайно светлой ци.

Видя его в лучах солнца, безошибочно исполняющего сложное произведение, Ми Хоу удивлялся тому, как только лесные звери не пришли послушать столь дивную музыку, а птицы не принялись ему подпевать.

Вот где можно спрятать частичку души мастера!

Разве не лучшее место то, что на виду? Светлая ци этого юноши непременно скроет темную, затаившуюся в подвеске. Ко всему прочему, он был всего-то человеком, не знакомым ни мастеру, ни демону, а значит, Ма даже не подумает, что нефрит следует искать здесь.

Хвост горел, причиняя нестерпимую боль. Ми Хоу боялся, что стоит промедлить еще хоть мгновение, и для него самого наступит конец. А потому, после того как спрячет подвеску, он намеревался устремиться к водопадам Трех сестер, где ему – демону, пятьдесят лет не убивавшему людей, – помогут такие же демоны, а может, и сами Небожительницы.

Ми Хоу снял со своих одежды одну из лент и, привязав к ней нефрит, выбежал на поляну.

Не успел писарь испугаться, как демон прикоснулся к его лбу, юношу обездвижив. В следующее мгновение он повязал на шее писаря тяжелое украшение и скомандовал:

– Жди здесь! Ни шагу не ступай.

И, усадив юношу спиной к камню, сотворил какое-то заклинание, а сам убежал.

* * *

Солнце скрылось за горизонт. На чащу опустилась ночная тьма.

Писарь продолжал сидеть неподвижно. Даже будь его воля, двинуть ногой или рукой он не мог, а те уже начали замерзать. Неужели он здесь и погибнет? Всего-то остановившись на привал?

Со стороны могло бы показаться, что юноша спит, но на самом деле все видел и слышал.

Как возле него бродили звери, в том числе и хищные, но, благодаря покровительству Небес, а быть может, и заклинанию того демона, словно бы человека не замечали.

Долго ли продержатся чары? Ведь у каждого заклинания есть срок, разве нет? Но что, если какой-то тигр увидит его раньше, чем сойдет паралич? И почему именно он? Для чего?

А главное, если сегодня он погибнет, то как исполнит данное дорогой Мэй Мэй обещание?

Часы шли, писарь замерзал все сильнее, а демон так и не возвращался. Может, оно и к лучшему? Кто знает, что тогда произойдет.

Юный писарь был уверен в том, что повстречал он именно демона. Какой Небожитель станет так губить жизнь человека?

Он едва ли не плакал. В свои юные годы он не успел даже жениться и почтить родителей, исполнив сыновий долг.

Рядом послышались легкие шаги. Опять какой-то зверь?

Вопреки ожиданиям, к нему подошел не призрак, не чудовище и не хищник, а всего лишь девушка, видимо, заплутавшая в лесу. Так поздно? Одна? Но замерзшему, оголодавшему и испуганному юноше было не до размышлений. Он всячески старался попросить ее о помощи, вот только губы его тоже онемели, и потому не раскрывались. Писарь беспомощно замычал.

Склонившись над ним, девушка откинула белую вуаль своей шляпы. Она была так же юна, как и писарь, но при том божественно красива.

Незнакомка вглядывалась в его лицо.

– Зачем же спать на голой земле? Разве ты не хочешь уснуть в теплой постели? – Она провела тонкими пальчиками по груди юноши. – Вставай, пойдем со мной.

Ее слова были словно музыка, очаровывающая молодое пылкое сердце. Но, как бы не желал юноша чарующему голосу подчиниться, тело его не слушалось.

– Не пойму, твое ли повсюду оберегающее заклинание? – мягко поинтересовалась девушка. – Никого иного я не встретила.

Писарь снова замычал, на сей раз от злости. Несмотря на все старания, он оставался абсолютно беспомощным.

– Что тебе снится? – продолжала красавица. – Я могу показать другой сон, приятный… – Она потянулась к лицу юноши, но тут же отдернула руку, словно ту уколов. – Что это? Кто ты? – испуганно вопросила девушка.

– Сестрица? – обеспокоенно позвала ее другая.

– Не подходи, – предупредила незнакомка. – Вокруг него слабая иллюзия, а вот внутри… – С этими словами она поспешила встать и, обернувшись лисицей с тремя хвостами, побежала прочь. За ней последовали и остальные.

Только придя в себя, завороженный писарь понял, какой беды ему удалось избежать. Это же хули-цзин^[4]. Или всего лишь сон?

Руки и ноги наконец поддались и начали двигаться, пусть и с трудом. Вероятно, чары демона постепенно рассеивались.

Самое холодное время – перед восходом.

* * *

Благодаря молитвам, зардел рассвет. В эту ночь юноша вспомнил всех богов и предков.

Тяжело переставляя ноги, он волок за собой скромный скарб. Тело все еще не слушалось, оттого издали, а может, и вблизи тоже его можно было принять за мертвеца. Потому он снова молился, чтобы не встретить по дороге опытного мечника или того хуже, перепуганного крестьянина с вилами.

То ли от того, что он отдалялся от злополучного камня в роще, то ли потому, что солнце поднималось все выше, а может, из-за того, что слабела магия, у него вновь появлялись силы и идти становилось легче. Хотя юноша все еще был перекошен и прихрамывал.

Подойдя к приворотной страже, он протянул табличку с выведенной на ней должностью.

– Писарь? – уточнил стражник.

– Да, – едва ворочая языком, подтвердил юноша.

– И что же ты пришел переписывать?

– Я стра-нству-ющи-и-й пи-сарь, – все так же, с трудом, ответил он. – Пишу пи-сьма и отно-о-о-шу их.

Солдат скривил недоверчивую гримасу и, дернув щекой, со снисхождением поинтересовался:

– Как же ты их пишешь, раз ни двигаться толком не можешь, ни говорить?

– Я мо-гу! – твердо возразил писарь.

– Иди уже, – рассмеялся солдат, хлопнув бедолагу по спине так, что он чуть не упал, но удержался.

Убрав табличку за пазуху, юноша пошаркал в город.

Столица была необычайно велика и красива. Чтобы ему, деревенскому пареньку с другого конца Поднебесной, когда-то сюда попасть? Раньше подобное невозможно было и вообразить. Видел бы покойный старший брат, что некогда оберегаемый им младший будет стоять посреди заполненной снующими людьми и богатыми повозками улицы Интяня.

Пусть от ворот он отошел недалеко и видел перед собой все те же обычные дома, как в любом другом большом городе, но его не покидала мысль о том, что он дошел до самого сердца Поднебесной.