Я снова моргнула. Вместе? Я не сильна в традициях древних славян, но мне казалось, что за ручку перепрыгивали костёр только влюблённые или подружки. Мы же с Иваном ни первыми, ни вторыми не были.

– Если честно, не хочется, – ответила я, вспоминая, к чему меня привели первые прыжки через пламя.

– Нельзя, – сурово отрезал Иван, и улыбка враз испарилась с его открытого лица. – Только злые колдуньи да нечестивые девки избегают Очищающего костра.

Я нахмурилась. Повисшее между нами молчание говорило красноречивее любых слов. Если я сейчас не прыгну через треклятый костёр, все местные посчитают меня если не злющей ведьмой, то девицей с поруганной честью. А оно мне надо? Пока не нашла возможность вернуться домой, нужно играть по их правилам. А то ведь, действительно, сожгут, как ведьму на костре. Или то было в Средневековье? Ай, один чёрт, жизни не дадут.

– Хорошо, раз надо, прыгну.

Я встала, отряхнула своё платье-сорочку и, делая вид, что не замечаю руки Ивана, обошла его.

Ну а что? Провоцировать местных барышень на ещё более сильную ревность? Я смертельно устала за эту ночь, столько событий в моей размеренной жизни не происходило… да, пожалуй, никогда. Поэтому добавлять себе проблем хотелось меньше всего.

Я уверенно подошла к небольшой очереди, выстроившейся перед костром в ожидании своего часа сигануть над высоким пламенем. На огромный костёр старалась не смотреть. Сбоку прыгну, где язычки огня поменьше и пониже. Геройствовать я точно не собиралась.

Мыслей в голове не осталось. Внезапно навалилась какая-то апатия. Хотелось поскорее закончить это представление и лечь спать. А там, как в старорусских сказках – «Утро вечера мудренее».

Когда подошла моя очередь прыгать и я уже приготовилась взлетать, мою руку перехватили в крепком захвате. Я успела лишь мазнуть быстрым взглядом по сосредоточенному профилю Ивана, когда он потянул меня вверх, намереваясь перепрыгнуть костёр в самой высшей его точке.

– А-а-а! – только и смогла закричать я, мысленно дав богатырю множество эпитетов восемнадцать плюс. Я не планировала превращаться в живой факел! Очень короткое время живой…

Ноги лизнуло обжигающим жаром. Кажется, ткань моего подола занялась огнём, по крайней мере, так ощущалось. Прыжок длился секунду и целую вечность, а когда мы приземлились с другой стороны костра, я не удержала равновесия и рухнула на Ивана. Думала, что он остановит моё падение – молодой богатырь уже не раз показывал свою силушку. Но в этот раз, движимый инерцией, Иван завалился на спину, и я оказалась сверху, плотно прижатая к разгорячённому мужскому телу его же тяжёлой ладонью.

Сердце так неистово стучало, что я всерьёз испугалась приближения инфаркта.

– Ванька, вы горите! – крикнул кто-то из приятелей Ивана.

Я растерялась. Всё же ощущение жара в ногах не было фантомным воспоминанием, подол моего платья действительно загорелся!

Иван, не будь дураком, среагировал мгновенно. Ловко перевернув меня на спину, он очутился сверху. Ощупав взглядом лицо и грудь, удостоверился, что огонь их не коснулся. Вскочил, дёрнул меня на ноги и, пока я неловко балансировала, пытаясь удержать равновесие, пригоршнями щедро осыпал меня всю пыльной бурой землёй. Всего за мгновенье я из относительно чистенькой русской девушки в белоснежном с вышивкой наряде превратилась в грязную замаранную босоногую цыганку с подпалённым у щиколоток подолом.

Зато цела. И вроде даже без ожогов обошлось.

– Сп-пасибо, – тихо буркнула я. – Наверное…

И громко чихнула.

Тишина, воцарившаяся после предупреждения об огне, взорвалась нестройными смешками, которые вскоре подхватили все присутствующие на полянке.

Я же смотрела лишь на Ивана. Он, отряхнув ладони о штаны, глянул на меня без тени веселья.

– Прости, – сказал он так тихо, что услышать его смогла лишь я. – Забылся. Думал, подхвачу тебя повыше, не зацепит пламя.

Я кивнула. Уж кто-то, а он точно мне зла не желал. Не после того спасения в лесу. Если кому и могла я доверять здесь, то только Ивану.

– Всё хорошо, не переживай, – успокоила я его. – Теперь можно отдохнуть? Или нужно ещё как-то доказать, что я девушка приличная?

Ну, совсем без сарказма не вышло, что поделать. Иван смутился от моих слов, чувствуя за собой вину.

– Только ежели сама пожелаешь… Скоро девки венки пускать по реке будут.

Венки! Точно. Была ж такая традиция.

– Ты же принесла с собой венок? – уточнил Иван, заглядывая мне в глаза.

Я невольно коснулась волос на макушке. Мы с подружками мало смыслили в обрядовых традициях. Давно ещё читала, что каждый цветок в венке на Ивана Купала что-то своё значил. Но кто ж всё упомнит? Поэтому сплели из того, что было под рукой, – в основном полевые да лесные цветы. Вот только пока я из одного мира в другой скакала, пока по лесу бегала от волка да за жар-птицей, украшение своё традиционное ожидаемо потеряла.

– Потерялся? – понимающе заметил Иван. Я лишь кивнула. – Не печалься, придумаем что-нибудь. Сейчас схожу к Марьянке…

– Только не к ней, – быстро проговорила я и прикусила губу. Ну вот, опять язык вперёд разума убежал.

Иван несколько мгновений соображал. Смотрел на меня и прикидывал, отчего гостья иноземная так против его сестрицы названой настроена. И, видимо, так ничего и не придумал. Вздохнув, смирился с моей чудаковатостью и примирительно сказал:

– Хорошо, Алеську попрошу. Она девка добрая, жалостливая. Скора на подмогу.

Я улыбнулась. Алеська так Алеська. Я и без венка бы прожила, но раз тут так чтут традиции, лучше не выбиваться из общества. И без того довольно внимания к себе привлекла.

Иван оставил меня возле пустого бревна, а сам отправился на поиски венка. В этот раз не говорил про то, чтоб никуда не ходила. Видимо понял, что теперь я точно не сбегу. По крайней мере, сегодняшней ночью. Хватит, набегалась уже.

А с жар-птицей поговорю позже. Уж точно не на этой полянке, где постоянно чувствовала на себе тяжёлые взгляды односельчан Ивана.

Когда мы вышли к берегу реки, совершенно неожиданно для меня открывшейся прямо посреди густого леса, я смогла лишь восхищённо ахнуть. Усталость моральная и физическая отступила перед первозданной красотой природы.

Глубокие воды широкой реки казались чернильными под звёздным ночным небом, и лишь изумительная дорожка света – отражение луны – украшала собой эти тягучие воды. По ту сторону реки угадывались очертания каменистого и совсем не гостеприимного берега. С нашей же стороны к воде вёл мягкий склон с невысокой травой, а у самой кромки реки я заметила гальку. Ну как заметила – едва не навернулась на этой самой гальке и чуть не потеряла венок, который мне с таким трудом раздобыл Иван. Заодно ополоснула лицо и шею от бурой земли, чтобы не совсем уж замарашкой обряд творить.

К слову, венок был настоящим произведением искусства. Пускать его по воде было жалко, но не засушивать же. Я лишь с нежностью погладила неизвестные мне цветы с нежно-розовыми, бархатисто-алыми и белоснежными лепестками. Непосредственно перед опусканием венков в воду девушки закрепляли на своих цветочных украшениях небольшие тонкие свечи, поджигая их лучиной. Мой венок тоже украсили подобным образом, осталось лишь опустить его в реку.

– Боишься? – как чёрт из табакерки, из-за плеча внезапно выскочил Иван.

– Тьфу на тебя, – успокаивая враз взбесившееся сердце, проворчала я. – Напугал!

– Прости, – совсем без вины в голосе ответил Иван. И улыбнулся. – Запускай, Алёнушка. Поглядим, что тебе уготовили боги.

Я огляделась. Не хотелось привлекать внимание к своему венку, но остальные девушки были более расторопными – тихая гладь реки покрылась цветами с огоньками. Чьи-то шли ко дну, едва отплыв от берега, чьи-то, закружившись на месте, останавливались посередине реки, а чьи-то уносило вдаль.

Я пыталась вспомнить значения всех вариантов, но выходило плохо. Кажется, если утонет, знак хороший. Или наоборот?

– Ну же, не робей. – Притихшая было толпа вдруг сконцентрировалась на скромной мне и венке в моих руках. Я снова мазнула взглядом по собравшимся деревенским и поняла, что каким-то образом осталась последней, кто не пустил свой обрядовый венок по воде.

Да уж, хотела быть незаметной, но то и дело становилась центром внимания. И это они меня с жар-птицей ещё не видели!

Рука Ивана мягко коснулась моей, подталкивая к воде. Да поняла я, поняла. Вздохнув, склонилась над чёрной гладью реки и осторожно опустила венок на ровную, как зеркало, поверхность.

Стоило нежным лепесткам коснуться воды, как вдруг спокойный тихий штиль смыло неизвестно откуда взявшимся ураганом. Сильный порыв ветра подхватил венок, в одно мгновенье донеся его до центра реки, и закружил со страшной силой, едва не потушив огоньки. Тоненькое пламя то и дело сдувало, а я гадала – задует с концами или нет? Но острые пики огоньков вновь вставали прямо, чтобы в следующую секунду снова бороться со стихией. Словно невидимый смерч кружил мой венок в центре реки, заставляя его временами почти полностью уходить под воду.

Уж не знаю, сколько прошло времени, пока все завороженно следили за происходящим на реке. Даже разговоры умолкли. Вдруг новый порыв ветра едва не снёс меня в воду, с силой толкнув в спину. Если бы не Иван, плюхнулась бы прямо в забурлившую у ног реку!

Я лишь на мгновенье потеряла из виду свой венок, а когда вновь обратила взор к центру реки, то уже не нашла своё цветочное украшение. Неужели утонул?

– Плохая примета, – произнёс чей-то старушичий голос. Я обернулась, но не нашла того, кто сказал эти слова.

Как только мой венок исчез из поля зрения, ветер стих, а гладь реки снова успокоилась. Будто и не было только что локального урагана.

– Не переживай. – Тяжёлая рука Ивана легла на моё плечо. – Глупости это всё. Бабьи выдумки.

– То-то все так готовились к обряду, – невесело усмехнулась я.

– Не бери дурного в голову, – уже менее уверенно добавил мой богатырь. – Примета, может, и дурная, да мы сами куём свою жизнь. Боги лишь путь указывают да предостерегают.

– Скажи, что за примета такая? Признаться, я не совсем поняла, что случилось с моим венком…

– Утоп он, – вместо Ивана ответила подошедшая к нам старая женщина. Голос показался похожим на тот, что предрёк мне дурное. – Страшное ждёт тебя, девица. Недуг какой, жизнь одинокая аль и вовсе смерть скорая.

«Вот и доигралась, Алёнка. Повеселилась, называется…» – подумала я мрачно и посмотрела на небо, где в чёрном бархате ночного неба сияла равнодушная луна.

– Пойдём, – тихо позвал меня Иван, взяв за руку, и я покорно поплелась за ним. Ощущение безысходности снова прибило к земле, лишив всякого желания бороться и сопротивляться неминуемому року.

* * *

– Конь? – громко воскликнула я, когда Иван, вопреки моим ожиданиям, повёл меня не в сторону деревни, а на какую-то очередную поляну, где возле дерева был привязан огромный белый конь. Именно огромный, словно сошедший с картин про богатырей. Обычная лошадь таких молодцев просто не выдержала бы.

– Богатырский жеребец! – вместо Ивана мне ответил… сам конь?

Я даже глаза протёрла и уши проверила. Не послышалось?

– Белояр, ты пугаешь Алёнку, – по-доброму пожурил своего товарища Иван.

А я просто превратилась в статую самой себя. Ещё от говорящей жар-птицы не отошла, а тут мне уже лошадь подсовывают, разговаривающую на человеческом языке!

– Он… говорит? – не знаю зачем, уточнила я.

– Он здесь стоит и всё слышит, – фыркнул конь. – И может сам за себя ответ держать. Белояр я, конь богатырский.

– Оч-чень приятно, – ответила я совсем по-современному, растерявшись. Благо мою оговорку если кто и заметил, то мысли оставил при себе.

– Ты небось устала, – взъерошив волосы на своей голове, вдруг смущённо сказал Иван. – Вот я и решил довезти до деревни.

Я кивнула. Меньше говорить – больше слушать.