– Даже родственникам? – уточнила я недоверчиво, по опыту зная, как легко случайно проболтаться в кругу семьи.

– Никому, – она решительно помотала головой, отчего в ушах качнулись жемчужные сережки. – У Стивена никого нет. Мои родители тоже давно умерли, осталась только сестра, Алисия.

– И вы даже ей не признались?

– Нет, – она затянулась и медленно, явно пытаясь успокоиться, выпустила дым. – Марк – мой сын. Я старалась не вспоминать, что это не я выносила его под сердцем, понимаете?

В этом был резон, поэтому я ответила, что понимаю, и попыталась выжать из клиентки еще хоть что-то. Она стояла на своем, и в конце концов мы расстались, не вполне довольные друг другом. Я обещала подумать, возьмусь ли за дело, а миссис Бойд заверила, что будет держать меня в курсе событий.

* * *

Я разыскала Лиззи, чтобы попрощаться.

– Уезжаешь? – огорчилась она, на минутку отвлекаясь от капризничающих дочек. Еще бы, вокруг такое веселье, столько народу – а их отправляют спать! Дети супругов Райли унаследовали родительскую любовь к шумным компаниям. Гости у Лиззи с Сэмом не переводятся, тем более теперь, когда он решил баллотироваться в прокуроры, а жена по мере сил ему помогает.

– Увы, – развела руками я, старательно подавляя счастливую улыбку. – Дела.

Возразить она не могла, сама ведь подкинула мне эту работу.

Одна из близняшек, по-видимому, оскорбилась, что на нее не обращают внимания, и выдала такой вопль, что я едва не оглохла.

Я поморщилась и с трудом удержалась от желания заткнуть уши. Орущая годовалая кроха – это само по себе плохо, но когда их две, ситуация превращается в катастрофу.

– Будь внимательна! – повысила голос Лиззи, перекрикивая рев дочек. Глаза у нее были встревоженные. – Тебя ждут неприятности от близкого человека.

– Уверена? – насторожилась я.

Она печально кивнула и коснулась пальцем лба. Наш условный знак!

Я кивком поблагодарила за предупреждение и скомкано попрощалась.

* * *

Всю дорогу во Фриско я раздумывала, что бы это значило. Хотела бы я знать, кого Лиззи подразумевала под «близким»? Дэнни, Дариана, Рэддока? Или, быть может, тетушек? Родню – за исключением уже упомянутых кузенов – я близкими не считала, но у дара Лиззи могло быть свое мнение на этот счет. Быть может, близкие – это попросту те, кто живет рядом? Как знать.

Одно ясно, советом пифии пренебрегать не стоит, даже такой слабенькой, как Лиззи.

За размышлениями я почти не заметила, как такси въехало во Фриско и медленно поползло по крутым городским холмам. Очнулась, когда водитель отчаянно засигналил и заорал, махая руками:

– Зенки протри, совсем ослеп, что ли?! Коз-з-зел!.. Простите, мисс.

Я хмыкнула. Не самое крепкое выражение из слышанных мной…

Напарник предавался пороку, то есть пил в одиночестве.

– Дэнни, – я укоризненно покачала головой и присела напротив пьяного в хлам кузена. – Это еще что за новости?

– Имею право, – Дэнни дернул щекой и посмотрел на меня злым и поразительно трезвым взглядом. На столе перед ним стояла почти опустошенная бутылка коньяка, а у драгоценного моего напарника даже язык не заплетался! – Слушай, Лили, почему все красивые бабы такие с…

Я вздохнула. Пожалуй, насчет «трезвого» я поторопилась: налицо тяжелый приступ откровенности вкупе с осложнениями после любовной горячки. Лекарства от этой болезни пока не придумали. А жаль, ведь существуй отворотное зелье не только в сказках, его производители бы в золоте купались!

– Ты у меня спрашиваешь? – осведомилась я кротко.

– Угу, – чуть заторможено кивнул Дэнни и посмотрел так, словно всерьез ожидал открытия некой тайны.

– Мне-то откуда знать? Я на красавицу не тяну.

– Вот всегда так, – насупился Дэнни. На его вытянутую физиономию с оттопыренной нижней губой смотреть без смеха было трудно. – Кстати, ты слышала? Поговаривают, что выпивку скоро запретят.

Немного подумав, я решила пользоваться моментом, пока за глоточек горячительного еще не бросают в тюрьму. Раздобыв в буфете чистый бокал, плеснула себе немного коньяка.

– Недурственно, – одобрила я, сделав глоток. – Так вот зачем тебе нужен был подземный ход и друг гангстер! Боишься лишиться запасов?

Дэнни непонимающе хлопнул ресницами, затем ухмыльнулся:

– Ну так! Кстати, а ты тут какими судьбами? Ты же вроде укатила на уик-энд к Лиззи Райли.

– Укатила, – созналась я печально и передернулась. Эти воспоминания не относились к числу тех, которые смакуют долгими зимними вечерами. – И прикатила обратно, как видишь.

Манера изъясняться моего дорогого напарника заразна, как зевота.

Он вытаращил глаза.

– Не говори, что ты гнала во весь опор, отрываясь от погони, и вдобавок отстреливалась!

– Почти, – я с наслаждением допила коньяк и удобно вытянула ноги. Платье, надетое как уступка Лиззи вместо любимых мною брючных костюмов, изрядно мешало и давило в подмышках, но не раздеваться же до исподнего при Дэнни! Иначе, глядишь, придется все-таки выходить замуж на радость тетушкам.

– О чем ты думаешь с таким зверским лицом? – полюбопытствовал кузен. Даже о новой порции выпивки позабыл.

– О новом деле, – вздохнула я и полезла в карман за письмами и чеком. – Взгляни, а я пока расскажу, что к чему…

Рассказ много времени не занял. Когда я умолкла, Дэнни с хрустом потянулся и покачал головой.

– Умеешь ты вляпаться, Лили.

– Кто бы говорил, – буркнула я и прикусила язык, когда на лицо кузена вновь наползла туча. Кто меня просил напоминать ему об этой фифе Мередит и некрасивой истории, в которую она его втравила?

– Знать бы еще, о ком предупреждала Лиззи, – продолжил рассуждать вслух Дэнни. Я с облегчением перевела дух, поняв, что он включился в работу и позабыл о своей меланхолии.

– Надеюсь, не о тебе, – с чувством сказала я и уставилась на кузена с подозрением, осененная ужасной мыслью. – А Мередит, случаем, не пыталась с тобой встретиться?

Тут уж не до тактичности.

Он поморщился, залпом выпил коньяк, как противное горькое лекарство, и со звоном поставил бокал на стол.

– Нет. Я ей был нужен, только чтобы таскать каштаны из огня. Давай выпьем, а?

– Так за дело-то возьмемся?

В конце концов, с детского праздника я уже ноги унесла, теперь ничто не мешало мне отказаться, сославшись на напарника. Если бы не предостережения Лиззи!..

– Куда мы денемся? – печально вопросил кузен.

И мы в унисон вздохнули.

* * *

Насколько опрометчиво было пить с Дэнни, я осознала утром. Накануне вечером мы решили, что дело Бойдов я возьму на себя, а напарник подключится, если потребуется помощь.

Поэтому утром Дэнни бессовестно дрых. Я же, стеная и проклиная неумеренные возлияния, приняла душ и выпила несколько чашек крепчайшего кофе. Пора было тащиться на поиски священника. Для начала пришлось заехать домой переодеться, и следовало поставить Бойдов в известность, что мы беремся за решение их проблемы.

Миссис Бойд моему звонку обрадовалась и заверила, что тотчас же попросит отца Марка всемерно мне содействовать…

Немного поразмыслив, я отказалась от идеи изобразить благовоспитанную мисс. Хотя священнику это пришлось бы по вкусу, сегодня я не горела желанием, чтобы меня отечески трепали по плечику и называли «дочь моя». Лучше выбить отца Марка из колеи, возможно, даже надавить, если что-то покажется мне подозрительным. В конце концов, тайну исповеди еще не отменили, а уж использовать полученные на ней сведения для шантажа – это вообще из ряда вон!..

* * *

Старая церквушка, видавшая, должно быть, еще первых поселенцев, возвышалась на холме. Потемневшие от времени камни, чуть покосившаяся колокольня, наивные рисунки на витражах – тут все дышало историей, включая, кстати, и старика в потертой рясе, заботливо поправлявшего покров на алтаре.

– Мистер?.. – окликнула я, остановившись на пороге.

Гром не грянул, молния не поразила святотатецу, посмевшую явиться в дом божий в брюках.

Старик медленно, с трудом обернулся, хрустя суставами, как изрядно проржавевший механизм шестеренками. Подслеповато сощурился, затем глаза его широко распахнулись, но священник быстро овладел собой.

– Отец Марк, дочь моя, – надтреснутым голосом представился он.

На ловца и зверь бежит!

Я окинула взглядом согбенную фигуру в поношенном облачении, перепоясанном простой грубой веревкой. Священник был невысокий, болезненно худой и весь какой-то сморщившийся, но ясные голубые глаза были преисполнены спокойствия и уверенности.

Как-то не очень он похож на корыстолюбца, преступившего ради обогащения один из основополагающих принципов священства. Разве что… Я перевела взгляд на потемневшие от времени балки, уже заметно источенные жучками, на потускневшие иконы в вытертых окладах. Быть может, церкви так остро нужен ремонт, что священник в отчаянии пошел на крайние меры?

– Неужели ваша паства настолько бедна? – вырвалось у меня. – Те же Бойды вполне могли, например, перекрыть крышу!

– Могли, – согласился отец Марк смиренно. – Однако храм пока не рушится, а некоторые мои прихожане уже больше десяти лет ютятся в халупах. Церковь, милостью Всевышнего, уцелела во время Великого землетрясения, но многие люди лишились крова.

– Мои родители тогда погибли, – призналась я неожиданно для самой себя.

– Сочувствую вашему горю, дочь моя.

Эти дежурные слова он произнес с такой неподдельной теплотой, что я сглотнула комок в горле. И отругала себя за доверчивость.

– Значит, пожертвования вы тратите на помощь бедным?

– Именно так, – кротко кивнул он и перекрестился. – Милостью божьей у меня есть, чем помочь обездоленным. Уповаю, что в глазах господа нашего это не менее достойно, чем возведение новых храмов.

Не скажу, что я преисполнилась желания припасть губами к руке отца Марка – как-никак, я принадлежу к другой конфессии – но поневоле его зауважала.

– Мы можем поговорить? – попросила я, оглядевшись.

Храм был пуст, и все же хотелось с гарантией укрыться от лишних ушей. Пусть моих клиентов и не защищает тайна исповеди, но разбалтывать их секреты – последнее дело.

– Конечно, пойдемте, – священник рукой указал на проем, ведущий вглубь церкви.

Сколько я ни всматривалась в его морщинистое лицо, не сумела уловить и тени опаски или, скажем, неудовольствия.

Скрытые от посторонних глаз помещения с лихвой описывались выражением «бедненько, но чистенько». Вытертые домотканые половики, заботливо вскрытые лаком старые стулья, явно не раз чиненные, простые занавески на окне.

– Присаживайтесь, дочь моя.

Опустившись на скрипнувший стул, я сразу взяла быка за рога.

– Я – мисс Лилиан Корбетт, Джейн Бойд вас обо мне предупреждала.

Он кивнул и сложил на коленях скрюченные артритом пальцы. Еще один довод против – вряд ли старик способен тарабанить по клавишам печатной машинки, еще и так ловко. Хотя отец Марк наверняка не сам поддерживает тут порядок, кто-то ему помогает. Может, и печатать этот помощник умеет?

– Чем я могу вам помочь? – спросил он, устремив на меня внимательный взгляд.

– Меня интересует некая Илэйн Ллойд. Вы ведь ее знаете?

– Знал, – поправил он и перекрестился. – Господь прибрал ее к себе в прошлом году.

Я с трудом скрыла досаду, ведь мисс Ллойд была наиболее вероятной подозреваемой. За десять лет она наверняка растратила полученные от Бойдов денежки и вполне могла решить заработать еще. И мало ли кому она могла разболтать? Ее-то тайна исповеди не сдерживала! Хотя обычно девушки не откровенничают направо и налево о своих грязных секретах.

– У нее была семья? Родственники, близкие?

– Нет, – покачал седой головой отец Марк. – Бедняжка была очень красива и очень несчастна. На свою беду она полюбила мужчину и доверилась ему, за что и поплатилась.

– Она назвала его имя? – я даже дыхание затаила в ожидании ответа.