Мы. Нет, увы, справляться приходилось только мне. Никогда не думала, что скажу это, но мой муж стал нервным и раздражительным, даже больше – неадекватным! Ладно бы просто не помогал, но Амир начал взрываться по любому поводу, и шло это по нарастающей. Он не удовлетворен мной: внешностью, временными ограничениями и моим материнством. Амир недоволен домом: плохие ужины, шумно, пропал уют. Я не хочу пока чужаков в дом, но мама предлагала временный переезд. Амир не был в восторге. От здоровой еды он тоже не в восторге, как и от реально качественного кейтеринга. А самое главное и страшное, что муж не в восторге от нашего сына: громко кричит, плохо спит, мешает. Ему мешает родной ребенок.

Я прикусила щеку, чтобы стало больно. Меня это не просто расстраивало, но и пугало. Я часто плакала, бесшумно и тихо, укачивая беспокойного Даяна. Четыре года замужем, и это первые мои слезы. Когда мы должны были быть абсолютно счастливыми, я рыдала в тишине, одна, совсем одна, без поддержки и внимания. Мне ведь тоже сложно! Это наш первый ребенок, и я сама не до конца осознала, что не принадлежу себе. Что отныне я не просто женщина и жена, я мать. Меня спасала врожденная ответственность. Амир, как оказалось, обделен этим качеством, по крайней мере в отношении отцовства.

– У Даяна сейчас проблемы с животиком, и я с трудом вывожу.

– Это период такой, – Катя погладила меня по руке. – У пацанов до трех месяцев может затянуться, зато потом красота, – улыбнулась. – Нужно потерпеть. Ты, кстати, как питаешься?

– Да я уже не знаю, что есть. Даяна на все сыпет, и эти колики… У меня в рационе пустая гречка и вареная грудка.

– Ну ты себя так не загоняй. Молоко уйдет.

Да, мне говорила подруга. Ее сыну четыре, и он не просто мальчик, он – Черкесов! Майя замужем за братом моего мужа. Она много помогала советами и на практике учила, как с детьми обращаться. Но…

– Кать, я думала, может, на смесь перейти? Может, Даяну легче будет?

После одного единственного раза две недели назад близости между мной и мужем больше не было. Я извинялась, что меня стошнило, но это был рефлекс – я нервничала и не успела подготовиться: сын так кричал, а Мир буквально имел меня в рот. Я пыталась исправить оплошность, но он больше не хотел. Меня не хотел. Особенно его бесила моя грудь: слишком большая, вены проступили некрасивой синевой, соски вытянулись и в трещинках, цвет больше не нежно-розовый, а темно-коричневый. Было обидно. Я понимала, что это все временно, что приду в форму, что мы организуем нашу жизнь, но я боялась, что муж окончательно отдалится от нас с сыном. Каждый день все дальше.

– Ты что?! Это же его иммунитет! Да и смесь не панацея. Пока подберешь подходящую, там и прикорм пойдет.

– Да это я так, в порядке бреда, – махнула рукой.

– Это все, что тебя беспокоит? – посмотрела остро и с пониманием.

– Да с мужем тоже сложно. Он пока… – я не знала, как правильно сформулировать. – Амир пока не ощущает себя отцом.

Он даже не подходил к нему, не брал на руки, не качал, не проявлял интереса, только орал на любой писк Даяна. У меня было ощущение, что сын ему мешал.

– Мужчины не сразу чувствуют связь с детьми. У них это приходит позже. Но важно интегрировать отца в процесс с самого рождения, иначе потом будет сложно.

– Спасибо, Кать, – а про себя «мне уже сложно».

Домой буквально летела: мама написала, что Даян отказался от бутылочки со сцеженным молоком и кричал благим и богатырским.

– Ну и легкие у нашего парня! – улыбалась она, хотя внук у нее на руках плакал и выкручивался. Я опрометью бросилась в гостевой туалет, вымыла руки и расстегнула блузку, давая ему грудь. За этот месяц у меня выработался рефлекс: ребенок – моя забота. Я должна его успокоить, покормить, искупать, уложить. Никто не обязан помогать мне. Я мать. Когда отказалась от няни, Амир все чаще повторял мне эти слова. Его бесила моя неуступчивость. Но как можно новорожденного, который висел на груди, отдать чужому человеку?! Что же мы за родители такие?!

– Ты чего такая шальная? – мама нахмурилась.

– Переволновалась, – сын наконец ухватил сосок и начал активно работать ртом. Тишина. – У Даяна животик пучит, он нервный.

– Так у всех детей, – отмахнулась мама. – Это нормально. С твоим братом так же было, до сих пор помню. А чем ты мужа будешь кормить? – устроила ревизию моего холодильника. Сейчас у меня там сплошной ЗОЖ.

Амира мама очень любила. Когда я уехала учиться в Лондон, а потом решила там остаться, она расстроилась. У меня специализация по медиа-коммуникациям и стратегии развития рынка публичного распространения информации. Я оказалась фотогеничной, камера меня любила, и меня часто приглашали «в кадр». В двадцать три года я вела прогноз погоды на национальном телевидении Великобритании. Я не планировала возвращаться в Россию, закладывала жизненный фундамент за рубежом, бросая якоря, но любовь все расставила по местам. Родители были счастливы, а мой муж был в фаворе. Вернул дочь в родные пенаты.

– Не знаю, мам. На что сил хватит, – проговорила, засыпая на ходу. Стоит ли говорить, что спала урывками. Заснуть с грудью во рту – не наш вариант. Амир категорически против приучения ребенка к постели родителей, поэтому я еще час укачивала сына, а как только клала в кроватку – он просыпался и все по новой. Май подкрался незаметно, и я часто видела розовые рассветы над нашими лесистыми далями.

– Так, ясно, – мама поднялась. – Далеко на подножном корме мой зять не уедет. Ты давай с Даянчиком вместе спать, а я в магазин и ужин приготовлю.

– Закажи доставку продуктов. Зачем ехать?

– Это вы, молодежь, все в интернетах заказываете, а мне нужно потрогать, понюхать, понимаешь?

– Понимаю, – тут легче согласиться. У меня никогда не было времени ходить по продуктовым или рынкам и тыкать пальцем в мясо. Мы с Амиром оба работали: приходили чаще вместе или я первая, если у него задержки и важные переговоры. Еду мы любили свежую, кастрюлями я не готовила, особенно в будние дни. Стейк или рыбу на гриль, легкий салатик, несложный гарнир и полбокала сухого. Более сложные блюда готовили по субботам, если не было планов. Главное, вместе. Мы с самого первого дня, когда отдалась ему и не уехала в Лондон, были практически неразлучны.

– А завтра я переезжаю к вам. На время.

– Мам… – это было неожиданное заявление. Мне не хотелось и по этому поводу скандалить с мужем. – Да мы справляемся…

– Вижу я, как вы справляетесь!

– А папа? – слабо возразила.

– А что твоему отцу будет?! – воскликнула мать. – Он на работе до вечера, а потом есть и спать. На выходных сюда приедет. Папа тоже хочет внучка увидеть. Вот месяц прошел, и можно.

Отказываться было бесполезно. Моя мама – ураган: если что-то решила, ее не остановить.

Мама действительно приготовила вкусный ужин, а я с сыном на руках покормила мужа. Амир был задумчив и все время сидел в телефоне. Даян молчал, посапывая у меня на руках: они у меня уже отваливались, но в кроватке сын начинал капризничать. Я заказала слинг, но Даян хотел именно руки, а муж только закатил глаза. Некрасиво…

– Может, искупаем Даяна вместе? – предложила Амиру. Мне и Катерина-акушер говорила, что нужно привлекать мужчин ко всяким мелочам.

Муж оторвал взгляд от телефона и посмотрел на меня непривычно прохладно.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Но Мир, – решила попросить, накрыв его крупную теплую руку, – ты совсем не проводишь с нами время.

– Я работаю, Лейсан. Я устаю. Дома я хочу отдыхать! – повысил голос, и Даян захныкал. – Блядь! – тихо выругался. То ли за свою несдержанность, то ли на нас сыном. – Уйми его, – и бросил на стол салфетку, даже не поблагодарив за ужин.

Слезы сами потекли из глаз. Мы его раздражали, он даже не скрывал этого. Больше не скрывал.

Сегодня я уложила Даяна в детской. Мне ведь теперь можно вести интимную жизнь, и я жутко соскучилась по мужу. Возможно, он рычал именно от недостатка ласки и секса. Амир очень активный мужчина: именно его репутация ветреного бабника тормозила меня в отношениях с ним. Мне не было интересно стать очередной победой тщеславного московского татарина. Я поверила в его чувства и сдалась. Ни разу не пожалела. И сейчас не сдамся! Это мой мужчина: я люблю его, а он любит меня!

Амир сидел в постели с ноутбуком и сосредоточенно что-то изучал, поэтому я незаметно проскользнула в ванную: искупалась, привела в порядок длинные светлые волосы, осмотрела фигуру: не все лишние килограммы ушли, но ничего критичного, а с моим рационом приду в форму быстро. Пару кило с бедер и пресс подкачать, когда будет можно: после кесарева сразу не пойдешь на силовые тренировки в зоне живота.

Я надела черный бархатный халат с кружевом и вышла из ванной.

– Мир… – позвала шепотом. Хотела, чтобы посмотрел на меня. Он поднял глаза и скользнул по мне нечитаемым взглядом, но ноутбук отложил на тумбу.

– Сними халат, – грубо скомандовал. Я подчинилась. Никогда не стеснялась раздеваться перед мужем. Даже сейчас, когда не так идеальна, как он привык. – Убери волосы назад.

Я откинула их, закрыла глаза и начала медленно покачивать бедрами в ритме музыки, звучавшей у меня в голове. Это наши чувства. Наша страсть. Наша любовь.

– Иди ко мне, – услышала и открыла глаза. На мне не было белья, и я сразу забралась на мужа.

– Мир, я соскучилась, – прижалась к его губам. – Очень, любимый.

Муж жестко сжал мои бедра и больно зубами ухватил сосок. Втянул в себя и скривился, сплевывая на пол. Это было мое молоко. Я закрыла рукой груди и молча наблюдала, как мой любимый муж брезгливо вытирал губы.

– Не могу, – резко снял меня с себя. – Ты пахнешь ребенком и молоком. У меня уже не встает на тебя, – рубанул, не задумываясь о моих чувствах.

Я стыдливо слезла с кровати, схватила халат, одеваясь, но на Амира смотрела во все глаза. Чувствовала себя оплеванной и униженной. И крайне, крайне уязвимой.

У него даже не встает на меня…

Не дождавшись даже минимальных объяснений, выбежала из спальни. Амир тоже вскочил и даже бросился за мной.

– Лесь, прости, я не то… прости… – пытался открыть запертую дверь детской, но ему приходилось шептать с другой стороны. – Я не знаю, что происходит… Мне сложно…

Мне тоже сложно! Очень сложно! У меня не все получалось. Мне тяжело с Даяном. Настолько, что иногда в окно выйти охота. Но я мать, и должна быть сильной, опорой и защитой маленького человека в этом мире. Вопрос в другом: почему я одна? Разве отец не такой же родитель? Я носила в своем теле и рожала ребенка. Да, хотелось бы щелкнуть пальцами и снова стать тонкой и звонкой красоткой. Но я устала, я не высыпалась, мне нужно время! Всего месяц, как родился Даян! Если бы мне сказал любой другой мужчина, что я толще, чем положено, то был бы послан прямиком нахрен, но Амир. Мой Мир… Он ведь мой мир…

Мне оставалось только тихо рыдать под дверью. Я не готова сейчас помогать мужу бороться с его демонами, мне самой нужна помощь.

– Лейсенок… – услышала напоследок, затем он ушел, а я заснула прямо в детской на полу. Просто отрубилась.

Меня выдернуло из сна за мгновение до того, как Даян начал ворочаться и хныкать. Еще минута, и начнет кричать на весь дом.

– Ну что ты, мой дорогой, – взяла его на руки и повела носом. – Все ясно, – поцеловала пухлую щечку. У сына была небольшая желтуха, но сейчас все прошло, да и вес он набирал хорошо, поэтому Даян у меня похорошел. Темные волосики, глазки шоколадные, реснички длинные. Очень на папу похож.

Я вышла в коридор и направилась в ванную. Обмыла малыша и вернулась в детскую.

– Так, а открытые подгузники в спальне, – положила сына в кроватку. Колыбельная у нас в комнате стояла, а здесь уже более взрослый вариант, от трех месяцев. – Полежи тихонько, а я схожу за памперсом. Только тихо, – приложила палец к губам. – Не будем будить папу, ладно? – слабо улыбнулась.

Я тихо вошла в спальню. Думала, Амир уже спит, но постель пуста. В гардеробной взяла начатую пачку подгузников, хотела выйти, но услышала странные звуки из ванной. Нет, это не вода, не бурчание ютуба, когда муж в туалете зависал, это мужское страстное рычание на пике оргазма. Я четыре года его губами пила и впитывала кожей.