– Да нет. Но пахнет от тебя больно сладко, – и отошла. Я ничего не ответил: уж не перед ней мне оправдываться!

Я поднялся в спальню: Лейсан не было в постели, но я слышал шум воды. Даян уже спал в детской, она, в основном, там же. Мы теперь нечасто контактировали: либо вели себя нейтрально, либо ругались. Я орал, она уничтожающе молчала и прижимала к себе сына. Видимо, не только я остыл к ней, но и Лейсан конкретно во мне разочаровалась.

Хотел по привычке в ванную, там уже раздеться, а жена уберет, но вовремя вспомнил про свой конфуз.

– Блядь, – выругался, заметив на ширинке следы чужого выпота, а в трусах вообще моя сперма. Я быстро натянул шорты и отправился в прачечную: закинул стирку, и пофиг, что подумает Лейсан. Это лучше, чем если бы она разбирала мое грязное во всех смыслах белье. Не так я должен сказать ей о переменах в нашем когда-то общем будущем.

В ванной все еще шумела вода. Я разделся и смотрел на запотевшую стенку душевой, в которой изредка мелькало очертание женского тела. Моя жена, но я больше не чувствовал ее своей. Мы очень отдалились. Почти на разных планетах.

Створка отъехала, и я увидел обнаженную Лейсан: она за эти три месяца похудела сильно, даже больше, чем нужно, только грудь была по-прежнему пышной, а соски вытянуты под нужды Даяна. Удивительно, но я давно не видел жену голой.

Она поставила на раковину еще одну рацию от радио-няни и схватила пушистое полотенце. Меня или не видела, или не замечала.

– Привет, – поздоровался. Лейсан резко, даже испуганно обернулась, но взгляд гордый, колючий.

– Привет, – холодно бросила через плечо и взяла фен. Она быстро сушила волосы, натиралась кремами и маслами, надела трусики и шелковую пижаму. Пять минут, не больше.

– Может, все-таки нанять человека, который умеет с детьми? – снова предложил я. Ну а что она как тот сайгак носится?! Как раз в рации послышалось хныканье, но тут же услышал тещу. Лучше няня, чем Мириам Багировна на постоянной основе.

Лейсан подошла к радио-няне и выключила ее, затем посмотрела на меня яркими голубыми глазами.

– А может, нанять человека, который будет спать со мной? – неожиданно выдала. – А еще станет отцом моему сыну. Есть такие специально обученные люди, м?

– Ты охренела? – во мне поднялся нехилый протест.

– Почему нет? – шепнула. – Пока ты занят очень важными делами, найми нам мужа и отца на час, день, месяц, год. Сколько твой кризис будет длиться, Мир? Сколько мне ждать? Стоит ли вообще ждать? – закончила едва слышно.

– Я не знаю, – ответил честно. – Твое материнство… Не знаю, Лесь, – смягчился, – оно многое изменило. Я оказался не так готов, как полагал.

– Может, тебе нужна помощь специалиста? Это ведь ненормально. Это проблема.

– А может, просто нанять няню и снять обязанности с тебя? Чтобы все стало как раньше.

– А может, сразу в детдом сдадим Даяна или на усыновление? Чтобы у меня сиськи прежними стали и запаха ребенка не было.

– Не передергивай, – холодно чеканил.

– Мир, ты себя слышишь? Даян младенец, ему мама и папа нужны. Он привыкает к нам, а мы к нему, понимаешь? Я не хочу, чтобы мой сын звал мамой чужого человека, потому что мой муж оказался инфантильным трусом.

– Замолчи! – зарычал, не сдержался. Я не трус! Я никогда ничего и никого не боялся! Я просто не хочу быть отцом! Это другое!

– А то что? Ударишь меня? Трусы как раз так и делают.

– Я велел тебе молчать, женщина, – едва держал себя в руках, но Лейсан несло. Она из тех татарских дочек, которых не учили, что мужчина в доме хозяин и господин.

– Трус, – зло выдохнула прямо в лицо.

Я ебанул кулаком в стену, мне нужно было сбросить агрессию, иначе… Иначе сам не знаю. Лейсан выбежала из ванной, затем услышал, как истерично хлопнула дверь спальни. Нет, так больше не могло продолжаться. Нужно что-то решать, пока до греха не дошли…

Глава 5

Лейсан

Я забежала в детскую и заперла дверь. Мне не в первый раз страшно рядом с мужем, но сегодня наша эмоциональная связь истончилась окончательно, готовая оборваться в любой момент.

– Лейсан, все нормально? – я обернулась. Мама с Даяном на руках. Хорошо, что темно и не видно моих слез.

– Иди, ложись, – хрипло произнесла, сдерживая всхлипы. – Давай, покачаю, – забрала сына. Мы никому не будем обузой, мы все сами сможем.

– Так, дочь, ну-ка рассказывай!

Мама давно заметила неладное между нами, но когда она оставалась, Амир как-то сдержанней был. Сегодня резьба слетела окончательно, и у меня тоже. Да, наверное, я его спровоцировала, но сколько можно сглатывать его раздражение, злость, капризы! Ему плохо с нами, у него, вероятно, какая-то депрессия, но я не психолог, я женщина, жена, мать, мне нужен мужчина, муж и отец нашего сына! Я устала терпеть и сглаживать! Я хочу поддержки, любви, заботы! Разве многого требую от любимого мужа? Даже после этих трех невыносимых месяцев я все еще любила Амира.

– Все нормально, – и всхлипнула. – Мы разберемся. Иди, мам.

Мириам Багировна Ахматова – женщина пробивная, всегда такой была. Амира любила, но родные дети, это дети. Как бы ни ругала меня за излишнюю эмансипированность, а в обиду своих не даст. Вот и сейчас вся пылала праведным гневом.

– Орет, обижает… – перечисляла. – Леся, если он тебя хоть пальцем…

– Нет, мамочка, до этого не дошли… – и про себя «пока». Наверное, Амир меня уже ничем не сможет удивить. Ни кулаками, ни любовницей. Страшно было верить в это, но сомнений оставалось все меньше.

– Дочь, никогда не позволяй мужчине поднимать на тебя руку и вытирать об тебя ноги. Один раз случится, и это станет нормой, – мать направилась к выходу, но обернулась и прямо посмотрела на меня: – Он сегодня вернулся весь в аромате женских духов, – жестко заявила. – Это больно, Леся, но лучше знать, чем не знать. У вас малыш, будь осторожна, а в остальном… Мы с отцом всегда на твоей стороне, – и вышла.

Я прижала к себе сына и закрыла дверь на замок. Иногда мне казалось, что Амир способен что-то сделать с Даяном на нерве. Потом это проходило: бред! Бред же! Но я давно не просила мужа помочь с сыном, не оставляла их вдвоем, максимально пыталась не раздражать Амира. Это очень больно, когда боишься собственного мужа. Когда страшишься за ребенка.

– Маленький мой, – целовала спящего сына. В моих руках он любил засыпать. Так ему спокойнее, наверное. Даян кричал, но и вокруг него кричали. Замкнутый круг. – Тебя в обиду не дам. Если папа нас не любит… – не договорила. Готова ли я к расставанию? К разводу?

Я зажмурила глаза, смаргивая слезы, выдавливая горячие и соленые следы женского разбитого сердца. Даже если у Амира никого нет (в глубине души надеялась на это и верила его мужским обещаниям), меня он уже не любит. А может, и не любил. Я не верила, что любовь живет три года. Настоящее чувство не умирает даже, когда душу ядовитыми ножами вспарывали. Есть ли порог у любви? Болевой? Кто знает, возможно, я проверю это лично.

Уснуть смогла к утру, хорошо, что поставили в детскую небольшой мягкий диванчик, на нем и устроились. Даян грел мне бочок и, кажется, мы проспали.

Сын в шесть утра получил свою порцию еды и сейчас спал довольный, и я с ним. Правда, меня беспокоило, что молока стало приходить меньше, и Даяну не хватало. Раньше одно кормление – одна грудь, сейчас он выпивал две. Мне говорили, что на стрессе может ухудшиться лактация. Я не хотела переходить на смесь. Да, это иммунитет, но и тупо легче ночью.

Я вышла в коридор, собиралась умыться, но приглушенные крики остановили:

– Ты ведешь себя недостойно татарского мужчины! – это голос мамы.

– А как же ведут себя достойные? – в голосе Амира слышалась злая насмешка.

– Ценят и уважают жену. Любят своих детей. Не заставляют плакать любимых женщин…

– Мириам Багировна, вам ли не знать, что мы, Черкесовы, не уродились.

– Видимо, да, – мама явно на грани. – Яблоко от яблони. Что Карим был… – она замолчала, поэтому что о мертвых либо хорошо, либо никак. Мой свекр умер еще до нашего с Амиром знакомства.

– Мириам Багировна, очень надеюсь, что когда приду домой вечером, вас не застану.

– Ночью, – ехидничала мать. – Ты возвращаешься ночью.

Больше не стала слушать, к ним поспешила. С мамой столкнулась на лестнице.

– Я уезжаю, Лейсан, – строго сказала. Вся заведенная, раскрасневшаяся. Она у меня тоже блондинка, но не такая высокая, да и к пятидесяти годам талия уже не столь тонка, но мама харизматичная, поэтому взгляды до сих пор приковывала. – И ты знай, что тебя примем в любом случае. Дом у тебя есть!

Я хотела ее обнять, успокоить, но она фурией пролетела – вспыльчивая, ей нужно время. Ничего, я как раз с мужем поговорю.

– Ты выгнал мою мать? – спустилась в столовую. Амир пил пустой кофе. Сегодня завтрак ему никто не приготовил, а сам… Ну не царское это дело. Теперь. А раньше мог и сгонять с утра в кофейню, и сам сделать яичницу, чтобы мне в постель принести. Больше я внимания не заслуживала. Трофей завоеван, рассмотрен со всех сторон и больше не интересен.

– Я хозяин в этом доме и имею право на уважение, нет? – смотрел холодно и отчужденно. Вчерашняя ссора отдалила нас окончательно. Держались на тонких сухожилиях, осталось чикнуть скальпелем, и все. Любопытно даже, кто из нас станет тем самым хирургом?

– Так, может, и нас с Даяном попросишь на выход, хозяин?

Амир вскинул голову, ноздри затрепетали, как у норовистого молодого жеребца. Он ведь красавец у меня: высокий, поджарый, с густой темной шевелюрой, чувственными губами и хищным взглядом. И эти длинные ресницы… Плюс деньги, статус, стиль и возможности – завидный мужчина и, видимо, кольцо на пальце уже не являлось барьером ни для охотниц за ресурсными самцами, ни для самих женатых жеребцов.

– Не передергивай, Лейсан. Это твой дом, и он им останется… при любом раскладе, – мы схлестнулись взглядами, и я поняла, что он будет и хирургом, и палачом…

Амир ушел. А я осталась. Пока живая, пока…

Всю неделю мы почти не встречались. Я не хотела видеть его утром, а вечером муж приходил настолько поздно, что ничего не имело смысла. Я ждала: видела, как фары скользили по фасаду дома и скрывались в гараже, но не встречала.

Я больше не спала в нашей спальне, а Амир не возвращал меня в свою постель. Значит, ему не нужно. Видимо, в нашем браке у него секса гораздо больше, чем у меня, а это значило одно…

С каждым днем муж приходил все позже и позже, словно ставил свой личный рекорд. Возможно, ждал от меня действий. Дождался.

– Мир, – встретила его в прихожей, – зачем ты возвращаешься? – я правда хотела знать.

– Я здесь живу, – безэмоционально, практически в темноте.

– Но ведь ты не хочешь возвращаться, – я неплохо узнала его за четыре года. Не двадцать совместных лет, но все же.

Амир молчал. Значит, правда.

– Уходи уж насовсем, – горько выдохнула, кусая губы, проглатывая боль, которая рвалась наружу диким воплем. Я ведь любила, я все еще его любила.

– Ты хорошо подумала? – голос как битое стекло, на котором мне нужно станцевать.

– А я должна думать, Мир? – шепотом воскликнула. – Я только делаю выводы. Правильные ведь? – я ждала. Как дура ждала, что обнимет и разубедит, признает вину, но заверит в любви.

– Не знаю, Лесь. Не знаю, – вот и честность, затем он накинул на плечи пиджак. – Я уйду. Нам обоим нужна пауза, – все-таки зацепился за мое предложение. Если человек хочет уйти, то уйдет с полпинка.

Глава 6

Лейсан