Я пораженно таращусь на него.

– Ты понимаешь, что я несколько часов смотрела обучающие видео, чтобы починить ерунду, которую ты исправил за несколько минут?

Он пожимает плечами.

– Надо было отрегулировать управляющий клапан, и все.

– Самое ужасное, что даже после всех этих онлайн-инструкций я до сих пор не знаю, о чем ты говоришь. Чувствую себя совершенно бесполезной.

Папа улыбается в ответ.

– Все нормально, малышка. Я бы никогда не стал просить тебя отрегулировать температуру моего душа, зато, если бы меня ждала драка, тебя я позвал бы первой.

– Понятное дело. Томас-то тебе спину не прикроет.

– Да нет, прикроет. Завалит врага. Правда, потом его непременно одолеет чувство вины, и он начнет этого самого врага латать. А вот ты…

– Я сотру его череп в пыль, – серьезно киваю я.

– Вот это моя девочка.

– Держи, – я подталкиваю к нему тарелку. – Давай тост намажу маслом.

Мы завтракаем, сидя рядом за кухонным столом, болтаем о том, что в последнее время произошло в моей жизни и в папиной. Папа служит в специальном подразделении полиции Бостона, так что его новости всегда интереснее моих. Он рассказывает, как на прошлой неделе его отряд устроил рейд на лабораторию, где варили метамфетамин, и, качая головой, добавляет, что в доме нашли трех маленьких детишек, забившихся в чулан. Понятия не имею, как он справляется со своей работой. Выбивает двери в дома наркоманов. Отправляется на рискованные поисковые миссии. Разруливает кризисные ситуации с участием заложников. У меня от такого количества адреналина уже сердечный приступ случился бы. А папе нравится. Честно говоря, такого выносливого человека, как он, я еще не встречала.

– А у тебя как дела? – спрашивает он. – Как продвигаются танцевальные репетиции?

– Очень хорошо! У меня большие планы насчет соревнований в этом году. Думаю, мы с Кэндзи сможем войти в десятку.

– Конечно, сможете. Вы неудержимые.

– Как и все остальные конкурсанты, – ворчу я. – Нам надо взобраться на крутую гору.

– У тебя все получится, – наклонившись, он легонько толкает меня плечом. – Ты ни разу в своей жизни не отступила перед лицом трудностей. Преодолела все препятствия, которые тебе встречались.

Папа – моя главная группа поддержки, и это потрясающе, черт возьми.

Только после его ухода – после того, как он обнимает меня и обещает заехать на следующей неделе, – я осознаю, что меня ждет не просто крутая гора, а вертикальный отвес от земли и до самого неба.

Я как раз готовлюсь к смене в закусочной, когда мне звонит Кэндзи и вываливает шокирующие новости.

– Что значит ты не сможешь поехать на соревнования? – кричу я в телефон. – Почему?

– Пожалуйста, соберись.

– Поздно! Я уже умерла от ужаса. – Меня аж колотит. Он не может бросить меня. Не может. Нам скоро снимать видео для прослушивания.

– Я получил работу на суперъяхте, – объявляет Кэндзи. – Завтра уезжаю на шесть месяцев.

– Ты вообще о чем?

– Я буду работать личным барменом на суперъяхте, принадлежащей эксцентричному миллиардеру, чье имя я не имею права называть, поскольку подписал соглашение о неразглашении информации. Остановимся на том, что он занимается технологиями и, возможно, является двоеженцем.

Я ахаю.

– О боже, ты будешь работать на Константина Зейна?

Зейн третий в списке самых богатых мужчин в мире. Недавно выяснилось, что он умудрился сочетаться законным браком с двумя женщинами – с одной в Греции, а с другой в Штатах, и теперь обе жены пытаются оформить развод и отсудить себе половину его огромного состояния.

– Не могу не подтвердить, не опровергнуть, – невинным тоном произносит Кэндзи.

– Так, ладно, во-первых, мы это еще обсудим, причем во всех подробностях, но позже. Я верю, что нам удастся найти лазейку в соглашении о неразглашении. Во-вторых… как ты мог?!

Он громко стонет прямо мне в ухо.

– Знаю. Прости меня. Мне очень, очень жаль. Я знаю, как важен для тебя этот конкурс. Но… суперъяхта, Ди.

– А как же учеба? – Он должен пойти на третий курс Брайара. – Ты же не можешь просто так испариться на шесть месяцев.

– Я вернусь в январе, отучусь зимний семестр, а потом наверстаю остальные предметы следующим летом. Такая возможность раз в жизни выпадает.

– Как ты вообще заполучил эту работу?

– Ты не поверишь! Его любовница ходит стричься к моей маме.

– У этого чувака не только две жены, но еще и любовница? Как-то многовато, нет?

– Так вот, сидит эта любовница у мамы в салоне, жалуется, что они лишились половины официантов с яхты, потому что их всех посадили за торговлю людьми.

– Прости, я, кажется, не расслышала. За что их посадили? – У меня начинает кружиться голова.

– Поверь мне, там не история, а настоящий лабиринт, и, чтобы в нем разобраться, несколько лет уйдет. И тут моя мама такая говорит, мол, мой сын работает в баре, чтобы оплатить учебу в колледже, он идеально подойдет для такой работы. И знаешь, что происходит на следующий день? Мне звонит Конс… мой новый работодатель, который пожелал остаться неназванным, – быстро исправляется он. – Диана, я разговаривал с миллиардером.

– Рада за тебя. Правда, рада. Но… черт побери, Кэндзи. Это же Нацчемпионат!

– Знаю. Уверен, ты найдешь кого-нибудь еще.

– Точно, ведь по улицам Гастингса толпами бродят танцоры-бальники, жаждущие отправиться со мной на соревнование, осталось только выбрать подходящего.

– Размести видео в блоге, отправь сигнал SOS. Посмотри, может, кто-нибудь из Бостона захочет поехать на прослушивание в качестве твоего партнера.

– Ладно, не худшая идея. Но я все еще злюсь на тебя.

– Прости. Мне понравилось репетировать, но давай посмотрим правде в глаза: больших высот мы бы не достигли.

– Неправда, – упираюсь я. – Мы могли бы войти в десятку лучших. А там денежный приз две тысячи.

Он шумно фыркает.

– Мы оба знаем, что денег нам не видать. В прошлом году мы были пятнадцатыми в своей категории. Из двадцати пар.

Он прав. Шансов мало. Но мне не нравится, что моя мечта лопнула как мыльный пузырь. Гораздо приятнее, когда она просто есть – предвестник надежды и славы. И ты думаешь, что, может, в этом году вам удастся исполнить венский вальс так, что судьи будут сидеть в восхищении и рыдать от того, как изумительно вы двигаетесь по паркету. А может, остальные участники поломают ноги в результате трагического несчастного случая, отправившись покататься на лыжах в летнюю жару прямо накануне соревнования. Не знаю, откуда в Кэндзи столько пессимизма. Пока мечтаешь, перед тобой расстилаются бесконечные возможности!

– Пожалуйста, не уезжай. Пожалуйста, а? – я предпринимаю последнюю попытку и начинаю умолять, хотя знаю, что лишилась Кэндзи, как только он произнес слово «миллиардер».

Натягивая униформу официантки, я ворчу себе под нос. Я плохо переношу разочарование, особенно если никак не могу повлиять на его причину. Одно дело – если бы я сама отказалась от участия, совсем другое – когда меня лишили выбора, черт возьми.

Я официально добавляю Константина Зейна в список своих заклятых врагов. Он следует прямо за моим бывшим тренером по гимнастике и Шейном Линдли.

С началом смены в закусочной «У Деллы» настроение у меня только портится. Посетители один другого хуже. Один мужчина заставляет трижды менять ему кусок пирога, потому что ему не нравится, как выглядит корочка. В итоге я вынуждена позвать менеджера, который сообщает привередливому клиенту, что ему все равно придется заплатить за два пирога из трех, поскольку, как бы его ни раздражала корочка, он все равно съел по половине каждого куска.

После работы я переодеваюсь прямо в ванной – натягиваю джинсовые шорты и полосатую футболку. Мы с Джиджи ужинаем в «Мэлоуне» дальше по улице.

Я торопливо шагаю к спортивному бару на углу Мейн-стрит, и мои белые теннисные туфли шлепают по тротуару. Джиджи написала, что уже приехала и заняла нам местечко.

– Кэндзи меня предал, – объявляю я, плюхаясь напротив нее.

Джиджи отрывается от меню и кривит губы, пытаясь сдержать улыбку.

– Жалость какая.

Я мрачно глазею на нее.

– Не смешно.

– Что случилось?

– Он отказался участвовать в конкурсе.

– Да ладно? Что ж, это и правда плохо.

– Видишь? Я же говорила.

– А другого партнера тебе не найти?

У меня вырывается стон.

– И кого же мне позвать, Джиджи? Кто согласится все лето учить танго, чтобы достойно станцевать его и пройти квалификацию на самом важном танцевальном соревновании всех времен?

– Вряд ли это самое важное соревнование всех времен…

– Ничего важнее не будет во веки веков, – упорствую я.

По Джиджи видно, что она очень старается не смеяться надо мной. К ее чести, следующие десять минут она набрасывает идеи, где мне найти нового партнера, но я особых надежд не питаю. Мои мечты разбиты. Похоже, в этом году национальный чемпионат мне не светит, и я ужасно расстроена.

Остаток ужина мы обсуждаем свадьбу, в организации которой Джиджи, кстати, почти не участвует. Всем заправляет ее тетушка, а все остальные просто бегут за ней. На следующей неделе у нас примерка платьев, и я с нетерпением ее жду. Мия на днях писала мне, жаловалась, что нам не дали самим выбрать модель платьев, так что пришлось ей напомнить, что Саммер Ди Лаурентис – невероятно популярный модельер. Она ни за что не оденет нас плохо. Кроме того, все гости со стороны невесты будут в серо-зеленом. А я шикарно смотрюсь в этом цвете.

Я как раз рассказываю Джиджи, что мы с Мией планируем завтра созвониться по видеосвязи и обсудить девичник, когда она спохватывается:

– Ой, я как раз хотела с тобой поговорить на эту тему. Вы сильно обидитесь, если девичника не будет?

– Ты серьезно?

– Черт, значит, сильно.

– Нет, это значит нет! – Меня охватывает облегчение. – Это же просто логистический кошмар, ты и понятия не имеешь какой! Девчонок из твоей хоккейной команды разбросало по всей стране, у тебя человек пятьсот тетушек и кузин, кто-то работает, кто-то уехал в отпуск. Я не шучу – мы с Мией понятия не имели, как все согласовать, а ты знаешь, что мы с ней планируем обалденные женские поездки. Мы все равно можем что-нибудь устроить, только…

– О боже, нет, давай обойдемся без этого, – перебивает меня Джиджи. На лице ее написано нескрываемое облегчение. – На это лето столько всего пришлось. Мы завтра уезжаем в Аризону, а я еще даже вещи не собрала. Поэтому, кстати, нам придется пропустить сегодняшнюю вечеринку.

– Какую вечеринку?

– Вечеринку в твоем жилом комплексе. В честь отъезда Беккетта.

– Что? Он уезжает? Почему я об этом не знала?

Джиджи посмеивается в ответ.

– Да не уезжает он никуда. Разве что в отпуск.

– Ой. Ого. С вечеринкой перебор, не?

– Не то слово.

Я на мгновение поджимаю губы.

– Плевать. Я бы все равно ему отсосала.

Джиджи хохочет.

– А вот Шейн идиот, – продолжаю я. – Зачем он устраивает вечеринку? Я так хотела насладиться тихим вечером и посмотреть выпуск «Интрижки или судьбы».

– Черт, мы ведь даже не обсудили шоу! – Серые глаза Джиджи загораются. – Ты видела свидание Лени и Донована? Я никогда не слышала, чтобы мужик нес такую чушь.

Я согласно киваю.

– Донован – мутный тип. Не знаю, зачем он в этом проекте, но не ради любви. Он только притворяется, что ему нравится Лени, и мне ее жаль. Она очень милая, и он ей действительно нравится.

– Это не отношения, а бардак какой-то, – вздыхает Джиджи. – Скоро рванет, говорю тебе.