– Дочь? Серьезно? – Говоров разоряется. Вопит так, словно я институтка, сбежавшая из монастыря с гусаром. – Ты не считаешь, что должен был раньше мне об этом сказать?! У нас же контракты. Обязательства. Твои спонсоры охренеют, когда все выплывет наружу!

– Если. Выплывет, – переждав первую бурю, я поправляю шокированного Говорова и небрежно веду плечами. – Я тоже не знал, если тебе от этого маленького факта полегчает.

– Не знал о том, что у тебя есть ребенок от бывшей жены? – кривится друг и явно подозревает меня во лжи.

– Господи, Ден, это было так давно. Мы с Эвой были молодые и глупые. Мы прожили вместе меньше года. И у нас не было детей.

– Ладно. Но теоретически. Есть хоть малейшая вероятность того, что Ксюша – действительно твоя дочь. Напрягись, Багров, – подталкивает меня Денис, и я не без труда заставляю шестеренки ворочаться.

– Я, я не знаю. Мы расстались. Оформили развод, – перечисляю я не слишком убедительно, а потом хлопаю себя по лбу. – Она пришла забрать какие-то свои вещи, документы. Мы случайно… Мы…

Озарение влетает в солнечное сплетение подобно смертоносному тарану и едва не валит меня с ног. Я оступаюсь, теряю равновесие и падаю в давно забытый омут.

Немногим меньше десяти лет назад.

– Данил, извини, что беспокою, – мелодичный голос Эвы журчит на том конце провода и невольно натягивает нервы даже не в струны – в стальные канаты.

Я бесшумно вдыхаю порцию кислорода и стараюсь так же беззвучно выдохнуть, чтобы не выдать себя с головой. Прошел уже месяц с того дня, как мы развелись с Вороновой, но я еще не сумел вычеркнуть ее из своей жизни.

Мне по-прежнему не все равно.

– Я не занят. Говори, Эва. Я слушаю.

– Мне, правда, неудобно. Но у тебя остался мой планшет, там важные наработки по одному из моих курсов. А еще загранник. Родители зовут слетать семьей в Грецию, а я не могу.

– Не вопрос. Заезжай.

– Когда будет удобно?

– Сегодня в любое время.

– Хорошо. Я буду через час. Спасибо.

Воронова источает подчеркнутую вежливость и старается держаться формально и немного отстраненно, но у меня внутри рвутся осколочные гранаты. Площадь поражения разрастается в считанные секунды и занимает всю грудную клетку.

Мотор – в фарш. Мышцы – в месиво. Я – в хлам.

Эта женщина слишком глубоко вросла в меня корнями, и теперь я вырываю ее с мясом и не могу вырвать, как ни стараюсь. Внутренний зверь ощерился, стоило его поманить, и принял охотничью стойку.

Я наверняка знаю, чем закончится наша с Эвой незапланированная встреча, и не собираюсь этому противиться. Столкновение неизбежно.

Означенные шестьдесят минут тянутся целую вечность. За это время я успеваю принять душ, побриться и даже наткнуться на интервью, которое я давал в прошлом месяце Пушницкой. Воронова тогда жутко злилась, потому что Леся позволила себе лишнего в прямом эфире.

Эвка ругалась так, что дрожали стекла, била посуду, а я…

Дзи-и-инь.

Звонок вытаскивает меня из фантазий и возвращает в реальность. Я торопливо отпираю замок, даже не посмотрев в глазок, распахиваю дверь и застываю. Зависаю на бывшей жене. Бесстыдно ее изучаю.

В коротких джинсовых шортах, широком ярко-синем пиджаке, в туфлях на острых шпильках, с волосами, собранными на затылке в высокий хвост, она выглядит дерзко, эффектно и просто, блин, охрененно!

Черная ревность поднимается со дна души и отравляет кровь. Ведь как-то она пришла сюда. Кто-то ее привез.

– Дань, можно?

Спрашивает Эва, напоминая о том, что нехорошо держать дорогую гостью на пороге, и я отодвигаюсь в сторону, чтобы ее пропустить.

– Да, конечно. Проходи.

Моя больше-не-жена делает несколько шагов вперед и наклоняется, чтобы разуться, и я снова на ней залипаю, как сопливый пацан. Лодыжки ее изящные, плавные изгибы выносят приговор, который не подлежит обжалованию.

Близости быть. Без вариантов.

Оставив небольшую сумочку на пуфике в коридоре, Воронова устремляется вглубь квартиры и не подозревает о моих грандиозных планах. А я? Я изголодался по бывшей супруге.

Абсурд? Да. Но я не верил, что наш разрыв окончательный. Думал, что Эвка перебесится и вернется.

– Дань, паспорт я нашла, а вот планшет. Ты не видел?

Эва зовет меня на помощь, и я двигаюсь на звук ее голоса, как Тесей следовал за нитью Ариадны. Нахожу свою несносную женщину в зале, прислоняюсь грудью к ее спине, ладони трамбую в столешницу, у которой она стоит.

Воронова вздрагивает. Судорожно выдыхает, когда мои губы касаются ее шеи, и с силой вцепляется в мои запястья.

– Даня, не надо…

Сипит она без особой уверенности и замолкает, стоит мне отвоевать еще сантиметр у ничтожного расстояния, разделяющего нас. Я же отрицательно качаю головой. Считываю реакции ее тела – она хочет этой близости не меньше, чем я.

– Только не ври, Эва. Ты тоже скучала.

Через пять ударов сердца ее пиджак падает на пол. Еще через два туда же летят ее шорты. Через три – сверху приземляется моя футболка и ее нижнее белье.

Чистейшее сумасшествие растекается по венам и туманит разум.

– Дань, у тебя есть презерватив?

– Нет. Зачем?

– Ну как же…

– Я чист. Ни с кем не был с развода. Я не изменял.

– Я тоже, но…

– Тшш.

Я закрываю манящий рот поцелуем, прерывая возможные споры, и больше не существую в этой реальности. Мы с Эвой – в параллельной. Плавимся, горим сами и поджигаем все вокруг.

Позже, когда голоса сорваны, губы искусаны, дыхание сбито и Воронова лежит расслабленная подо мной, я предпринимаю попытку воскресить феникса из пепла. Целую Эвины ключицы и заглядываю в ее бездонные глаза.

– Я не буду кривить душой, малыш. Я до сих пор испытываю к тебе сильные чувства. Не уходи. Давай попробуем сохранить семью. Ведь тебе хорошо.

– Сейчас было хорошо. Завтра будет хорошо. А через неделю все вернется на круги своя. Мы будем скандалить до крови, орать и трепать друг другу нервы. Отпусти меня Багров. Пожалуйста.

Во всем, что говорит Воронова, есть львиная доля правды, поэтому я не переубеждаю ее. Достаю лежащий в нижнем ящике стола планшет, застегиваю верхнюю пуговицу Эвиного пиджака и оставляю последний поцелуй на ее губах.

Вот так заканчивается эта глава нашей истории.

Глава 3

Данил

Картинки из прошлого не хотят истаивать и прочно застревают в мозгу, как будто киномеханик зациклил пленку на повтор. От осознания, что появившаяся в моей квартире девчонка может быть моей дочерью, меня прошибает холодным потом, и я растерянно качаю башкой.

Детали сходятся, калейдоскоп являет миру четкий рисунок, а я отчаянно пытаюсь переключить внимание гостей на что-то более тривиальное, чем вопросы моего отцовства.

– Слушайте. Есть кто-нибудь хочет?

Я принимаюсь разбирать доставленные курьером пакеты, но Говорова не устраивает тот факт, что я пытаюсь соскочить со скользкой темы. Поэтому он подозрительно прищуривается, вклинивается между мной и столом и вцепляется в мою персону бульдожьей хваткой.

– Подожди, Багров. Когда это «пришла забрать вещи» случилось? – Денис выцепляет из моего короткого сумбурного рассказа самое важное и бьет прицельно так, что мне не остается ничего другого, кроме как уныло признаться.

– Лет девять-десять назад.

– Сколько тебе лет, малышка? – теперь настает очередь Ксюши держать ответ, и она тут же бойко откликается.

– Девять.

Звучит, как приговор, и я опасливо втягиваю голову в плечи, пока Ден испепеляет меня тяжелым взглядом и с нарочитым весельем изрекает.

– Ну что, Дань, поздравляю.

– Нет, вероятность, конечно, высока. Но я думаю, что стоит сделать тест ДНК, чтобы не осталось никаких сомнений.

– Отличная мысль!

Согласно кивает перевернувшая все вверх дном Рапунцель и делает это с таким энтузиазмом, что я ненадолго впадаю в прострацию. Ксеня впивается зубами в гамбургер, и я банально не успеваю прочитать ей лекцию о вреде подобной пищи и сказать, что бигмак предназначался мне.

– Ксюша, а мама разве не говорила, что фастфуд вреден для детского пищеварения? – обреченно выдохнув, я сцепляю руки в замок и гипнотизирую мелкую тяжелым взглядом, от которого обычно ежатся даже мои товарищи по команде.

Только вот Рапунцель легкомысленно ведет плечиками и укладывает меня на лопатки безапелляционным.

– Для взрослого тоже. Но ты ведь ешь.

Оброненный с поразительной непосредственностью аргумент повисает в воздухе и отбивает у меня дальнейшее желание спорить. Скажу девчонке слово, в ответ получу десять. Оно мне надо? Вряд ли.

Ну и в кого она такая языкастая? В Эвку, что ли?

Я размышляю с поистине буддийским спокойствием, а сбоку во весь голос ржет Говоров. Рядом тихонько хихикает его пассия. Так что я молчаливо приземляюсь на высокий барный стул и тяну к себе пакетик с картошкой фри и сырный соус.

Подобный обед, безусловно, не вяжется ни с моим спортивным режимом, ни с рекомендациями нашего диетолого-нутрициолога, но в данный момент мне глубоко наплевать. Потому что за каких-то пятнадцать минут я угробил огромное множество нервных клеток и сжег столько калорий, что организм срочно требует их компенсировать.

Ненадолго мы все замолкаем. Ксюша с упоением доедает бургер. Я в качестве компенсации покушаюсь на пирожок с вишней. Пассия Денчика что-то клацает в своем телефоне длинными ярко-розовыми ногтями. А сам Ден косится на нас так подозрительно, что я не выдерживаю и выпаливаю с набитым ртом.

– Фто-о-о?

– Похожи вы с ней. Охренеть, как похожи. Вот что!

– Неправда!

– Еще какая правда. Одно лицо! – с каким-то садистским удовольствием Говоров продолжает меня подначивать, и я окончательно зверею.

Рявкаю на него так громко, что Ксюша подпрыгивает на месте, и мне приходится сбавлять обороты и гладить ее по спине свободной рукой.

– Позвони в клинику. Договорись насчет теста.

– Давай-ка обсудим это наедине.

Говоров реагирует на мою просьбу странно: округляет глаза и тащит меня на лоджию, где приоткрыто окно и достаточно свежо, потому что весна не так давно вступила в свои права и еще не успело потеплеть.

– Багров, ты, случайно, башкой не ударялся? – помявшись, Денис зачем-то ощупывает мой лоб, макушку, виски, чем бесит еще сильнее.

– В смысле? – я отстраняюсь от друга, сбрасывая его руки с себя, и жалею, что вообще его позвал.

– Ну какая тебе сейчас экспертиза ДНК. Кто-нибудь из персонала обязательно проболтается, и правда выплывет наружу. А мы только позавчера подписали контракт на рекламу «В гостях у Пэппи». Сеть семейных ресторанов, если ты забыл. Они расторгнут договор и взыщут с нас штрафы. А ты окажешься типом, который бросил родную дочь. И плакали наши мега-бабки вместе с любовью фанаток.

– И что ты предлагаешь?

– Сиди тихо. Никуда не высовывайся. Сдай Ксюшу на руки матери, когда та прилетит. Авось пронесет.

Говоров выразительно выгибает брови и корчит смешные рожицы. Я же разбираю его план на винтики, собираю шурупы обратно и не нахожу в предложении приятеля ни единого изъяна.

Кроме того, что я совершенно не умею обращаться с детьми. Я не знаю, чем их развлекать. Не понимаю, о чем с ними беседовать. И не догадываюсь, что может порадовать девятилетнюю девчонку с двумя французскими косичками и милой ямочкой на левой щеке.

– Ну и что прикажешь мне делать с ней все это время?

– Любить, – выдает Денис на серьезных щах, я же мысленно сворачиваю ему шею.

– Серьезно?!

– Серьезно, Дань. Мы с Эм погнали. Нас ждет мой будущий свекр, свекровь и ее божественные блинчики с мясом. А не эти канцерогены, которые ты заказал.