Люди обожают копаться в чужих делах, чем не преминут воспользоваться духи и демоны. Стоит показать человеку, что его сосед живёт лучше, и он готов на сделку с потусторонними. Однако духам не нравятся города: здесь давно забыли о вере, молятся по привычке, и напугать кого-то становится трудно. Мелким духам в таких условиях делать нечего. Крупным, вроде Мингли, остаётся лишь устраивать разовые акции устрашения. Но оставаться надолго тяжело: атмосфера пропитана желаниями, страстями и завистью. Именно поэтому Мингли чувствовал себя здесь одновременно неуютно и комфортно: его сородичи держались от города подальше, и он был почти один.

Дэмин завершил приготовления и велел стражнику у двери впустить первого посетителя. Мингли лениво приоткрыл один глаз, увидел бедно одетого мужчину, нерешительно приближающегося к судейскому столу, и снова закрыл. Со стороны он выглядел как страж, которому по непонятной привилегии разрешено дремать в присутствии господина. Мало кто знал, что даже в таком состоянии он воспринимал больше, чем любой дозорный на башне. Пусть и в теле несовершенного человека.

Бедняк не вызвал интереса, даже несмотря на исходящий от него привкус страха и жадности. За время, проведённое среди людей, Мингли научился: страх не всегда означает вину. Иногда человек боится самого факта, что оказался в суде.

Когда бедняк достиг центра зала и несколько раз глубоко вздохнул, Дэмин спросил:

– Ты подал заявление, что знаешь, куда пропал ценный груз, который разыскивает торговец?

– Всё верно, господин судья.

Человек переминался с ноги на ногу, бросая взгляд на изображения богов.

– Почему не пошёл напрямую к торговцу? Это не требует разбирательства – достаточно сообщить информацию и получить награду.

– Торговец хитёр, а я простой человек, – залепетал он. – Я грузчик, образования не имею, умею считать только до тысячи – больше на судно и не грузят. Боялся, что меня обманут или, хуже, обвинят в краже.

– Для таких случаев существуют торговые гильдии. Обратился бы туда – тебе бы помогли оформить сделку.

Этого человека следовало выслушать на стадии подачи заявления и отправить в нужное учреждение. Дэмин не впервые сталкивался с делами, ошибочно принятыми канцелярией, и не обязан был заниматься этим, но серьёзно относился к профессии. Он пришёл сегодня, чтобы подтвердить уважение к институту суда.

Бедняк продолжал стоять в замешательстве, даже когда судья указал ему на выход.

– Он боится, что вместо десяти серебряных получит десять плетей, – заметил Мингли с усмешкой.

Его чутьё на эмоции не раз помогало Дэмину увидеть истинные намерения пришедших. Отчасти благодаря этому слава молодого судьи росла. Хотя делал он это от скуки, а не из альтруизма.

Дэмин вздохнул, снова открыл папку с делом и сказал:

– Рассказывай всё, как есть. Иначе я не смогу тебе помочь.

3

– Я родился и всю жизнь провел в портовом районе, – начал бедняк, – как и многим, кто там обитает, мне неизвестно, кем был мой отец, но вот мать – женщина порядочная.

Заслышав подобное заявление, Мингли не удержался от того, чтобы насмешливо хмыкнуть.

– Может быть, некоторые и считают, что порядочность – благодетель, дарованная только тем, кто сытно ест и мягко спит. – С бедняка резко сошла робость, как только он услышал насмешку Мингли. – Но и среди простого люда достаточно хороших и достойных жителей. Мать прикладывала все усилия, чтобы я вырос честным человеком, но сами понимаете, – тут он вновь осунулся и вжал голову в плечи, словно прислушиваясь, не свистит ли за его спиной занесенная плеть, – иногда приходится заниматься не вполне законным трудом.

Дэмин оставался невозмутим, в то время как Мингли не переставал усмехаться над тем, как люди пытаются выгораживать свою дурную натуру. Он до сих пор не мог понять: неужели так жутко и неприятно признаться себе и всем окружающим, что ради сытого живота можно пойти на любое занятие? Что такого зазорного они узрели в убийствах, кражах или клевете? Дикие животные не гнушаются любыми способами найти пропитание, так отчего же люди решили, будто далеко от них ушли?

Хотя, стоит признать, с Дэмином все было значительно сложнее. Этот молодой господин в самом деле не просто верил в добропорядочность, но и соблюдал им самим же придуманные принципы морали и твердо им следовал, предпочитая, чтобы за него говорили поступки. Возможно, поэтому для демона аромат эмоций Дэмина имел особенную и притягательную силу. Жаль только, что молодой господин скуп на проявления чувств – такого поведения требовали от него все те же пресловутые принципы и понятия благородства, но столь прискорбный факт лишь сильнее раззадоривал Мингли, и он не терял возможности лишний раз вынудить Дэмина обнажить эмоции. Правда, чаще всего выходило заполучить лишь горький привкус раздражения господина.

– Я с детских лет работал в порту, – продолжил бедняк. – Поначалу занимался пустяками с малым заработком: принеси, подай да помоги легкий груз по хранилищам разместить. Меня там каждый знает и может подтвердить, что я работник ответственный, и за мной не числится ни одной кражи. Потому ко мне часто обращаются с предложением о внеурочных подработках. Такое не редкость в порту: днем загружал товар на судно, а вечером вдруг вскрылась недостача или с опозданием прибыла еще одна партия, и тогда нас, грузчиков, капитаны или торговцы за отдельную плату нанимают. Именно поэтому в тот раз ко мне обратился один господин с просьбой после полуночи помочь с погрузкой.

– Вы знали этого господина? – Дэмин окунул кисть и что-то записал на разложенном перед ним листе.

Все сказанное в этом зале документировал писец, но молодой судья предпочитал ориентироваться на собственные заметки вместо того, чтобы позже целиком перечитывать его записи, которых по окончании рабочего дня набиралось под сотню листов. Тщательность документирования всего происходящего, вплоть до описаний эмоций, интонаций и пауз в диалоге ответчика – своего рода показатель того, насколько синторцы были зациклены на дотошности во всех процедурах. Порой склонность к деталям могла обращаться в настоящую абсурдность, но при этом быть удивительным благом для ищеек судебного двора. Например, при описи полученных улик на месте преступления могли фиксировать не только сами улики, окружающие предметы и место действия, но даже зевак, что пришли проведать о случившемся. Это, безусловно, хорошо сказывалось на проценте раскрытия преступлений. Но обратной стороной была отвратительно нудная и долгая канцелярская работа.

– Ну, я этого господина разве что маленечко знал, – неуверенно проговорил бедняк.

Дэмин взглянул в сторону Мингли, но, увидев, что тот потерял всякий интерес к делу и не намеревался разбрасываться подсказками по поводу достоверности сказанного, снова обратил взор на портового грузчика.

– Этот господин занимается торговыми перевозками, ему принадлежат два хороших больших корабля, – сказал тот. – Сам я с ним раньше дел не имел, но часто видел его в порту, да и ребята, мои сослуживцы, не единожды нанимались к господину в работники. Потому я и не посчитал нужным волноваться, когда он попросил часть ящиков с судна перенести на джонку, разместить под навесом и попрочнее закрепить. А через день узнал, что этот груз потерялся, и любому, кто расскажет полезную информацию, причитается награда – целых десять серебряных.

Стоимость вознаграждения поразила Дэмина. За такие деньги бедняк мог позволить себе не работать полгода, ежедневно напиваясь в тавернах. А вот тому, что Мингли еще до начала рассказа знал, о какой сумме идет речь, Дэмин не удивился. Если человек слишком сильно беспокоится о какой-то вещи, как объяснял ему демон, та не выходит из его головы и крутится там часами, пока не вплетается в эмоцию, становясь ее неотъемлемой частью. И тогда, ощущая жадность, исходящую от такого крохобора, Мингли мог услышать звон монет, количество которых часто равнялось сумме, о которой грезил человек.

– Почему ты решил, что речь именно об этом грузе?

– Так у нас все ящики в порту помечаются номерами, чтобы не спутать, чьи они при погрузке. А разыскивали именно те самые, у меня на числа память хорошая.

– А кто разыскивает груз? – Дэмин посмотрел в разложенные перед ним документы и убедился, что не упустил подобную деталь в заявлении. – Здесь об этом ничего не сказано.

– Так тот самый господин и ищет. – Видя удивленное выражение лица Дэмина, бедняк улыбнулся. – Я и сам, уважаемый судья, сначала удивился, а потом решил, что всякое бывает. Может, он в ту ночь выпил лишнего или спал мало, вот и позабыл, что распорядился погрузить груз на джонку.

– И ты, дабы не быть обвиненным в воровстве, решил подать заявление в суд?

– Все верно, господин судья. Ежели там какое преступление было задумано и провернуто, то мне не хотелось бы быть к этому причастным. Тем более, может я человек и простой, но не дурак. Коли такая сумма вознаграждения дается, товар там точно ценный. А в порту чего только ни творится, господин судья. Но мне чужого не надо, и в разборках участвовать не желаю. Ну, а коли человек этот просто по беспамятству поутру объявление такое дал, то я ему все расскажу. – Бедняк задумался и добавил: – За плату, конечно.

Мингли улыбнулся, по-прежнему держа глаза закрытыми. Он почувствовал приятный, теплый и пряный аромат кориандра – именно таким ему ощущалось любопытство Дэмина, возросшее после сказанного бедняком.

– Хорошо, – не выдавая заинтересованности, сухо сказал судья. – Давайте начнем по порядку. В ту ночь, когда этот господин обратился к вам с предложением о переносе груза с судна на джонку, в его поведении не было ничего странного?

– Вроде как не было, – задумался бедняк, – разве что он раз сто повторил, что груз очень ценный и переносить его следует бережно. Даже грозился отрезать пальцы, если хоть царапину на ящике обнаружит. Будто я только вчера работать нанялся и сам не понимаю. Мы, портовые работяги, к любому грузу относимся бережнее, чем к телу любовницы.

– Груз был большим?

– Бывало, конечно, и поболее, но и эти деревянные ящики были весьма приличными. Где-то в половину меня в высоту и столько же вширь.

– Сколько их было, и были ли они тяжелыми?

– Всего три штуки, господин судья. Два из них тяжеленные, зараза. Если бы не подъемное устройство, точно пуп бы надорвал. А третий, по сравнению с ними, с пушинку. Его велено было поставить поодаль от остальных.

– Как вы считаете, что в них могло находиться?

– Да что угодно, – развел руками бедняк, – это же порт. Тут вам и ткани, и провиант, и украшения – чего только не возят. Запаха от них никого не было, значит, точно непортящийся продукт.

– Ты был один?

– Один, насколько это возможно в полночь в порту, – весело заулыбался бедняк. – Я же, как вы понимаете, не единственный такой труженик, кто готов за дополнительную плату спину гнуть под луной. Но ежели вы думаете, что кто-то такую махину мог умыкнуть незаметно на глазах портовой стражи, то это вряд ли.

Дэмин нахмурился. Пока что все это выглядело лишь кусочком пазла и не могло обрисовать полноценную картину того, что случилось на самом деле. Он бросил короткий взгляд на Мингли, который по-прежнему со стороны выглядел как ленивый кот, наевшийся сметаны и погрузившийся в дневной сон.

– А кто точно сможет подтвердить, что ты там был? – Дэмин снова обмакнул хвостик кисточки в чернила и приготовился записывать имя свидетеля.

– Госпожа, у которой я снимаю комнату. Мы с ней в ту ночь разговаривали по поводу платы, и я пообещал, что через пару часов вернусь из порта и расплачусь за следующий месяц. Она ждет снаружи. Услышала о моем деле и сама напросилась прийти.

Госпожа, которая рвется в суд ради помощи съёмщику комнаты? Дэмин удивленно вскинул бровь, сделал пометки на полях дела и велел позвать свидетельницу в зал.

4

– Ваш мечник, – раздраженно произнесла вошедшая в зал женщина.

Она кивнула в сторону Мингли, показывая возмущение при виде мечника, который смел сидеть в раскрепощенной позе подле судьи, да еще и с закрытыми глазами. Такое поведение заставило кожу на по жизни недовольном лице побледнеть.

– А ваши манеры? – парировал, не открывая глаз, Мингли.