– Угрожаешь? После того, как опозорил меня перед всей редакцией? Считаешь, у тебя сил хватит со мной тягаться? Не забывай, что я стояла у истоков и знаю все, что происходило за дверьми как твоего кабинета, так и бухгалтерии! Но заметь: никогда в жизни, как бы мы ни расходились во мнениях, я не прибегала к шантажу или чему-то подобному. А ведь могла, если бы не уважала тебя и не любила наш журнал. Но на этот раз ты перешел черту моего терпения!

Константин умолк, но ненадолго. Я же продолжила путь по пешеходному переходу, направляясь в сторону отеля. По крайней мере, надеюсь.

– Так это личная вендетта? Брось, Даша, ты слишком профессионал, чтобы опускаться до такого! К тому же тебе прекрасно известно, что отец Киры крепко держит меня за яйца…

– Кира потопит «Шик» быстрее, чем мы закончим этот разговор.

– Думаешь, я не понимаю? Поэтому ты и нужна мне в Москве!

– Чтобы что? Подтирать дерьмо за твоей любовницей? Костя, ты совсем охренел?!

– Даш, – едва не взвыл начальник. – Ну что ты от меня хочешь? Надбавку, премию? Я все сделаю! Если мы дадим заднюю сейчас, Шварц сожрет нас с потрохами!

– Ты собственными руками накинул эту петлю себе на шею. Я предупреждала. Буквально умоляла тебя не связываться с его инвестициями. Да, пришлось бы затянуть пояса, вложиться самим, но ведь и не в первый раз! Мы справились, когда про журнал никто не знал, а теперь… «Шик» одно из лидирующих изданий светской хроники, неужели ты думаешь, что мы бы не справились без стороннего финансирования?

Костя трагично замычал. Я подошла к перекрестку, огляделась. Вдалеке виднелся отель. Ну, хоть тут не промахнулась.

– Слушай, я тебя очень прошу, вернись в Москву. Закрой квартал. Прими награду. Я прилечу через неделю, и мы все спокойно обсудим.

– Что именно? Смену главного редактора? Если нет, то я остаюсь в Корее и с чистой совестью наслаждаюсь положенным мне отпуском, в котором, между прочим, не была ни разу.

– Черт, Юшкова, – вновь прикрикнул Константин, – без ножа ведь режешь!

– Черт – это твой Шварц. Заключил сделку с дьяволом, теперь… – И тут справа раздался оглушительный рев клаксона.

Я резко повернулась на звук, и в тот же миг перед глазами потемнело от ужаса. На полной скорости ко мне приближался черный внедорожник. Так увлеклась ссорой с начальником, что упустила не только повышение, но и собственную жизнь!

Время словно остановилось и между тем неумолимо ускорилось. Боль пронзила тело от макушки до пят, хотя столкновения еще не произошло. По инерции меня качнуло назад, и я, потеряв равновесие, начала падать, подумав: «Это конец. Огромные колеса раздавят мой череп в мгновение ока».

От страха я зажмурилась. Каждая мышца в теле напряглась, ожидая удара об асфальт. Но спина так и не достигла земли – мир внезапно завертелся перед глазами, и я оказалась крепко стиснутой в чьих-то руках…

Визг тормозов оглушил. Пульсация в висках отозвалась болью в переносице. Городской шум превратился в невнятный гул. Меня будто бросили в огромный металлический чан с водой и плотно накрыли крышкой. Легкие сжались, ребра сдавило так сильно, что я едва могла дышать. И когда сознание начало ускользать из-за нехватки кислорода, глаза в ужасе распахнулись и с губ сорвался отчаянный всхлип, обернувшийся единственным словом:

– Сеул…

Он крепко обнял меня, привалившись своей спиной к столбу светофора. Как и я, дышал прерывисто, жадно. Со всех сторон нас обступили люди, однако я была настолько потрясена, что могла видеть лишь одно… Его лицо и обеспокоенные глаза-полумесяцы, смотрящие на меня с неподдельной тревогой.

– Ты в порядке? – с трудом произнес кореец, еще крепче прижимая меня к груди.

Я чуть заметно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Где-то в затылочной части глухим эхом по-прежнему надрывался автомобильный гудок, не позволяя реальным звукам прорваться. Я невольно сглотнула, и уши отложило. Точно снежная лавина на меня обрушились десятки голосов, криков, щелчков затворов фотокамер.

Сеул содрогнулся – я ощутила эту дрожь всем своим телом. Его взгляд прояснился, осуждающе окинув толпу. На шее проступила пульсирующая вена, желваки заходили под кожей нервными сгустками.

– Бежим, – решительно произнес он и, схватив меня за запястье, потащил прочь от места происшествия, грубо прокладывая нам путь через возмущенную толпу.

Я обернулась, сталкиваясь взглядом с разъяренным полноватым мужчиной, перебегавшим проезжую часть. Позади стоял джип с открытой водительской дверью прямо поперек дороги. Под передним колесом валялся разорванный пакет из Gomtang и несколько смятых салатных контейнеров.

«А ведь это могла быть я…» – пронеслось в голове, но Сеул вновь завладел моим вниманием, требовательно дернув за руку.

– Скорее, иначе попадем в крупные неприятности.

Я послушно ускорила шаг. С большим трудом мы выбрались из галдящего столпотворения и, круто взяв вправо, помчались со всех ног. Куда? Зачем? Почему мы бежали? Да кто ж его знает! Мысли в голове путались, словно клубок ниток в кошачьих лапах. В носу щекотало от подступающих слез. «Ветер», – успокаивала я себя, не желая признавать истинные чувства. Таковы происки пресловутой судьбы? Отправить за тридевять земель и бросить под колеса «случайно» проезжавшего мимо джипа?

– Эй, Москва! Ты меня слышишь? – голос Сеула ворвался в сознание, словно шквальный ветер, возвращая из глубин мыслей к реальности.

Я растерянно моргнула один раз, два, три.

– Как ты? – с тревогой спросил кореец.

Его прохладные ладони легли на мои щеки. Он нежно погладил кожу кончиками пальцев. Приятное ощущение: кожа горела, а эти ласковые прикосновения… Стоп!

Я резко отпрянула, озираясь по сторонам. Мы более не бежали, а сидели на скамье в окружении невысоких сосен с узловатыми ветвями. Подобные деревья я прежде видела в Китае и Карелии. Красивые, напоминающие зонтики с искривленными стволами. Но как мы здесь оказались? Какой промежуток времени начисто стерся из моей памяти?

– Где это мы?.. – голос оцарапал горло, прозвучав сухо и неестественно.

– В парке «Сонним», – ответил Сеул, потирая ладони, которые я так небрежно сбросила со своего лица. – Но нам нельзя здесь задерживаться. Как твоя нога? Ты вроде прихрамывала.

– Нога? – Я осмотрела сначала правый, затем левый ботинок, покрутила одной стопой, другой и пожала плечами. – Кажется, все в порядке.

– Отлично, – с явным облегчением выдохнул кореец и, сняв с головы бейсболку, надел ее на меня. – Слушай внимательно: у южного выхода нас будет ждать такси. Пойдем к нему поодиночке, а то мало ли. Мы парочка колоритная, если блогеры рыщут по парку, сразу заметят. И распусти волосы, так надежнее.

– Постой. – Я решительно замотала головой в отрицании. – К чему эти шпионские игры? Зачем мы в принципе убегали?

– Спасали тебя от последствий. В Южной Корее с законом не шутят, а в отношении иностранцев полиция вообще не церемонится. Если бы дело дошло до разбирательств, тебя бы или судили здесь, или незамедлительно выслали из страны с запретом на въезд как минимум на пять лет. Не слишком ли для первого дня отпуска?

– Но ведь это был несчастный случай, – возмутилась я.

– Ты переходила дорогу на красный.

– Я просто…

– И говорила по телефону.

– Это не преступление!

– А потом сбежала с места происшествия.

– Из-за тебя! Это ты меня уволок!

– Потому что знаю, чем все закончится!

Замолчали. Я опустила голову, глядя на желто-коричневый ковер из сосновых иголок. Дрожь в плечах уже унялась, сердцебиение пришло в норму, но неприятный осадок по-прежнему давил на грудь, мешая дышать ровно. Дурацкая ситуация! Как я в ней оказалась? С самого начала все пошло не по плану… И зачем только поддалась на этот глупый обман с сумкой?

– Знаю, ты винишь в случившемся меня, – вновь будто прочитав мои мысли, сказал Сеул. – Сейчас мы доставим тебя в отель, а дальше, если возникнут проблемы, я разберусь. Пойдем. – Его ладонь ласково накрыла мои пальцы.

Я подняла на корейца взгляд. Он улыбнулся, набрасывая на голову капюшон.

– И все же волосы лучше распусти. И надень кепку поглубже.

Примерно через десять минут, следуя указаниям, я вышла к проезжей части. У обочины стоял тот же «Хендэ», что привез нас с Катей из аэропорта. Господин Чон опустил окно, высунул голову и поманил меня рукой, а как только я устроилась на заднем сиденье, протянул термос с чаем.

Мы сразу же тронулись с места, проехали метров двести вдоль парка, свернули на светофоре. Сеул уже ждал у дороги. На этот раз он сел рядом со мной.

– Тебе не обязательно ехать до отеля, – заверила я, придвигаясь к двери.

– Просто хочу быть уверен, что ты не попадешь в очередную передрягу, – усмехнулся он, но, заметив мой возмущенный взгляд, быстро стер с лица насмешливую ухмылку.

– Ладно, понял. Можешь и дальше обвинять меня во всех неприятностях. Я не обижусь. Но помни…

И тут такси резко затормозило, отчего меня по инерции бросило вперед, прямо лбом в ладонь корейца, которую тот успел вовремя подставить. Поймал мою голову, будто бейсбольный мячик! Еще плюс одно унижение в копилку…

– Аджосси^[7]! – воинственно вскрикнул Сеул, явно обращаясь к водителю, но вскоре посмотрел на меня. – Прости, ты в порядке?..

Я досадливо вздохнула и, откинувшись на спинку сиденья, устало потерла лоб. Таксист, обернувшись, принялся виновато причитать. Благо мы уже были на парковке отеля. Это невыносимо долгое утро скоро закончится в мягкой кровати гостиничного номера.

– Все хорошо. Скажи ему, пусть не волнуется, – попросила я и открыла дверь.

– Погоди, Москва, – окликнул меня Сеул, тотчас позабыв об оплошности водителя. – Я бы хотел извиниться за сегодняшнее. Позволь…

– Забудь, – отмахнулась я, покинула салон и поспешила к парадному входу в отель.

Позади раздался хлопок автомобильной двери. Вероятно, Сеул выскочил из машины следом. В подтверждение догадки меня настиг требовательный окрик:

– Поужинай со мной, Москва!

Я замедлила шаг и, пусть и не хотела, медленно обернулась. Кореец действительно стоял возле такси, улыбаясь широко, задиристо и самую малость с вызовом. У него была очень красивая улыбка, как с рекламного плаката. Однако что меня по-настоящему привлекало, так ее искренность. За время работы в журнале я видела множество самых разных улыбок: поставленных, отрепетированных. Они появлялись на лицах по команде фотографа и исчезали после щелчка затвора камеры. Каждая из них сияла ярко, но не грела. Сеул же напоминал утреннее солнце, которое уже выглянуло из-за горизонта, но еще не палит изо всех сил, а ласково заигрывает. И глядя на его теплую, отчасти наивную улыбку, я вдруг подумала: «А что, если мне согласиться»?

– Наконец-то вы приехали! – Катя выскочила на крыльцо так неожиданно, что я заметалась из стороны в сторону, будто пойманный с поличным воришка.

Сеул громко рассмеялся и отсалютовал Макаровой рукой. Она довольно просияла, помахала ему в ответ и, подойдя ко мне, с гордым видом рассказала о том, как провела время.

– Я уже все здесь изучила, посмотрела ресторан, нашла спортзал, пообщалась с сотрудниками, узнала, куда зимой можно сходить на экскурсии, и, конечно же, заселилась. Кстати, уточнила про вашу бронь. Представляете, мы живем в соседних номерах. Какая удача! Чемодан пока отнесли ко мне, заберете, как получите ключи.

– Спасибо, Кать, ты настоящий друг, – улыбнулась я, не сводя взгляда с корейца. Он не спешил уезжать – ждал ответа.

Этот наш безмолвный диалог, разумеется, не остался незамеченным проницательной Катей. Вмиг вспыхнув любопытством, она толкнула меня локтем, заговорив до ужаса приторным голосом, томно растягивая каждую гласную:

– Ну… как прошел обед?..

– Ели говяжий суп – гадость редкостная, – сухо ответила я и, кивнув на прощание Сеулу, направилась в здание.

К удивлению, кореец не стал меня останавливать. В отражении стеклянных дверей отеля я увидела, как он сел в такси и машина медленно покинула парковку. Охватило незнакомое прежде чувство, что-то похожее на ностальгию – приятную и одновременно тоскливую. Но Катя быстро переключила мое внимание на себя.