Воланса с трудом и снова с каким-то странным хрустом в позвоночнике сумела-таки наклониться вниз и уставилась с заднего ракурса на свой хвост. Он выглядел каким-то безжизненным и некрасивым. Воланса положила ладони на попу рядом с ним и помяла – нет, не болит. Потрогала основание хвоста – чуть-чуть неприятно стало, немножко больно, но и всё. Пошевелить им она так и не смогла. Ну и вообще плохо его чувствовала. Ну что ж, в совокупности всё говорит, что у нее определенно в теле разлад – голова плохая, тело отказывает. Вон, даже гибкость теряется. И память как-то выборочно сбоит – почему-то она почти ничего не помнила из того, как Повелитель рисовал рисунок. Помнила только, что ей в какой-то момент стало очень и очень хорошо, а потом… Какая-то муть из мыслей и чувств. Ну да, приятная муть. В принципе, она бы не отказалась повторить.

Почему-то ей стало обидно и жалко за себя. Ну ведь, вроде бы, только что начали отношения с Сергеем налаживаться! И она вроде бы ему хорошая пара, если не считать мелких недостатков со здоровьем! И ей тоже хорошо с ним, а вот тут это вот всё…

Жалко, обидно, но ничего не поделаешь. Если кохабитант не может справиться, то тут уже ничего не поможет! Ну, пока тело вроде бы в целом держится, так-то вот этого всего не заметно. Наверное, оно просто в какой-то момент откажет, да и всё. В «Почках» ничего подобного она не встречала, но вполне может быть, просто не попадалось. Надо будет еще поискать, может, про хвост что найдется или по аналогии у кого что было. Хотя и не обязательно будет эта информация – у нее же небольшой объем «Почек», не то что дома. Эх… Если бы дома посмотреть! Да и папа, может, чего бы посоветовал… Ну да ладно, пока же она еще жива, будет радоваться тому, что есть. Но как же рассмотреть весь рисунок?

Воланса со скрипом и небольшими болевыми ощущениями выпрямилась и развернулась обратно. Снова посмотрела на руки – так-то тут красиво, надо же – какое-то растение! Такое редко бывает, если вообще бывает. Обычно всё же – абстрактные сложные картинки. По крайней мере, она никогда не встречала ничего подобного. Но всё же, как рассмотреть весь рисунок?

Да еще и Сергей куда-то делся. Не спросишь. Может, у его Слуги? Воланса огляделась – нет его поблизости. Спросила у Дочери, и та почему-то в этот раз вполне благожелательно ответила ей и показала его. Нет, далеко они с Шерханом ушли.

Может, у Мертвого Дома спросить? Тогда же получилось попросить, чтобы он выпустил Повелителя наружу? Послушал же он ее…

Девушка пошла к выходу из беседки, но на полпути за ее ногу зацепился усик кохабитанта, который продолжал лежать на полу.

– Нет, я потом тебя возьму. Не хочу одеваться, потом раздеваться – мне же надо всё тело осмотреть, – покачала она головой и улыбнулась. По сути, она впервые ходила вот так голышом совсем без кохабитанта. Тело овевало ветерком, и было какое-то ощущение свободы, что ли. Особенно ниже пояса. Непонятно. Она посмотрела на почему-то появившиеся пупырышки на руках. Так бывает, когда холодно, но сейчас вроде бы не холодно. Странно.

По дороге девушка сорвала нужные ветви и уже быстро по сравнению с прошлым разом собрала фигуру переговорника, распустила цветочки на углах и внутри. Хороший получился. Прикрепив его к Мертвому Дому, Воланса сказала:

– Уважаемый Мертвый Дом, покажи, пожалуйста, меня со стороны, я знаю, ты можешь! Сергей, твой хозяин, уже так делал, показывал мне, – немного помолчав и не дождавшись реакции, она продолжила: – Ты тоже должен меня слушаться – мы теперь с ним пара! Вот видишь на мне этот рисунок? – девушка подняла руки и покрутилась перед Домом. – Это твой хозяин нарисовал! Правда, у него еще нет моего рисунка, но, может быть, ты видел их некоторое время назад? Ну да, наверное, они были не очень, но были же! А я постараюсь в следующий раз нарисовать хорошо и чтобы он не стер его. Обещаю!

Воланса немного постояла в тишине. Дом молчал. Она поковыряла его стену пальцем, думая, как еще доказать Дому, что она и Повелитель – пара. Жаль, не домина, и вряд ли когда станет, но быть парой – тоже хорошо! Это же почти дом и домина!

– Ну, пожалуйста, Дом! – почему-то она шмыгнула носом, а на глазах навернулись слезы. Удивленно вытерев их, девушка недовольно покачала головой. – Если ты боишься, что Повелитель тебя поругает, то я ему не расскажу, хотя это и нехорошо. У дома и домины не может быть тайн друг от друга. Ой! – она зажала рот руками, потом снова покачала головой и прижалась лбом к стене Дома. – Это я, конечно, поторопилась. Мы же просто пара. Наверное, было бы неплохо стать его доминой, но я пока не знаю, что это такое. Вернее, плохо понимаю. Если честно, – девушка понизила голос, – я так же плохо представляю, что значит быть парой. Я вот радуюсь, что у меня появилась статика от Сергея, но почему-то мне кажется, что это не всё. А что дальше? Нет, ну я, конечно, ему статику нарисую, а потом? Или это всё? Какой-то же во всём этом есть смысл?

Воланса почесала нос и снова шмыгнула им. Снова поковыряла пальцем стенку Дома.

– Дома я смотрела какие-то рассказы в почках, там были еще какие-то отношения внутри пар или даже до того, как мут и мутина становились парами, но я не понимаю… Раньше мне просто это всё было непонятно – нелогичные поступки, какие-то странные эмоции. Да и не интересно было. А сейчас вроде бы интересно стало, но я опять не понимаю! Может, в них всё дело? Ой, что-то у меня от всех этих мыслей голова разболелась. Ну пожалуйста! Покажи меня!

В этот раз Дом всё же отреагировал – рядом вдруг вспыхнул небольшой огонёк, который растянулся в линию, потом в плоскость и потом пропал. Вернее, внутри него появилась точная копия Волансы, а сам прямоугольник стал невидимым.

Вланса с широко открытыми глазами смотрела на себя.

– Ух ты! – прошептала она, разглядев всю картинку на себе. – Это где же такие животные водятся? Ой, спасибо тебе, Дом! – опомнилась девушка и погладила его стенку.

Отражение Волансы медленно стало крутиться вокруг своей оси, но при этом оно повторяло движения самой девушки – руками там или позой. Так что Воланса в полной мере ознакомилась со статикой, поднимая руки или глядя, как ведет себя картинка, если вставать в разные позы – не искажается ли она? Искажается, и еще как! – с восторгом подумала она. Так-то, конечно, это нехорошо, но тут так было сделано, что животное меняло выражение своей морды, когда она двигала руками! Как этого можно было добиться, девушка не представляла, но это действительно восторгало ее.

Только вот ее белый хвост выделялся и казался чужим – на него рисунок почему-то не заходил, ну да ладно. И так было просто отлично! По крайней мере, Воланса не помнила, чтобы у кого-то было нечто подобное. По сложности что-то вроде такого видела, а вот такого осмысленного рисунка – точно нет!

Девушка еще долго крутилась перед своим отражением, пока не случилась большая неприятность. Под ее ногой в земле при очередном перешаге вдруг образовалась яма, и нога провалилась в раззявленную пасть корота – подземного жителя, который вот так охотился. Был бы на ней кохабитант, Воланса бы даже не заметила его – ее симбионт просто бы отогнал животное или же предупредил хозяйку. Или если бы она не была так увлечена, могла бы, наверное, и сама что-то почувствовать, но вот сейчас…

Девушка упала на попу и с ужасом смотрела на культяпку ноги – ступня просто отсутствовала, ее корот как раз и отхватил. Из ноги хлестала кровь, а Воланса со слезами на глазах только повторяла:

– Моя статика! Моя статика!

Южный материк

Система на какое-то время замерла, просеивая сквозь сито своих анализаторов получаемую скудную информацию. На это были брошены такие вычислительные мощности, что пришлось даже приостановить управление роботами в найденном хранилище. Собственных мощностей у тех не хватало, чтобы делать правильные расчеты и выводы, так что они пока выполняли мелкие работы, связанные в основном с разгребанием неизбежно появившихся со временем завалов и очисткой помещений.

Система же по сотне раз анализировала буквально каждый кадр, полученный со спутника, пытаясь расшифровать, что значит та или иная точка – мусор или объект? Как он себя ведет – как естественный природный объект или как нечто технологичное?

Правду сказать, супротив всякой логики вокруг пораженного места через некоторое время после взрывов появилось множество животных. Наземных было сложно рассмотреть, но движение пикселей совпадало с матрицей перемещения больших животных масс, движущихся при экологических катастрофах. Только почему-то тут это было вокруг пораженного места, а не подальше от него. Так что достоверность, что это были животные, была выше пятидесяти процентов. А вот то, что они крутились вокруг этой огромной местности, несущей только смерть всему живому, пока не согласовывалось ни с одной из моделей. Поэтому система тратила немало ресурсов, чтобы понять, почему животные могут так себя вести.

Зато летающих животных или огромных птиц было лучше видно – или они были огромных размеров, или же просто очень высоко летали. Расстояние до них до спутника или от них до земли рассчитать не получалось – слишком низкого качества были снимки. Конечно, можно было бы понять, если бы они летали над облаками или под ними, и это можно было бы увидеть, но, увы, таких кадров не было. Хоть поток информации и был довольно неплохой – около одного кадра в секунду, но совмещения разных объектов на одном кадре пока не получалось добыть. Жаль, система не могла понимать отбрасываемые тени от объектов. Ведь зная углы падения света от звезды на объект, угла съемки объекта со спутника и расстояния от него до тени, точность замера высоты могла варьироваться в районе девяноста пяти-восьми процентов.

Перед Системой встала дилемма: или продолжить разворачивание, или попытаться снова уйти в спячку. У обоих вариантов были как плюсы, так и минусы. Если на планете никого нет, а разбудивший Систему сигнал был последним приветом какой-нибудь старой системы наблюдения, также сохранившей свою работоспособность, а Система при этом продолжит разворачиваться дальше, то есть высокая вероятность, что всё это будет впустую. Ресурсная база у нее очень бедная, ремонтировать постепенно выходящие из строя подсистемы нечем. К тому же прогнозируемое время их работы довольно невелико просто потому, что они стали активно работать после спячки и, соответственно, вырабатывать остатки своих ресурсов. Если не удастся найти дополнительные возможности, то им работать полгода максимум и всё. Плюс-минус те же полгода, так как просто нечем было протестировать саму себя. Завтра отвалится какая-нибудь из оптических шин, по которым, кстати, сигналы и так идут с высокими потерями и шумами, и всё закончится. Все расчеты о собственной работоспособности и надежности осуществлялись только по косвенным признакам, типа скорости прохождения сигнала, градиента изменения количества ошибок от времени и так далее. Это при условии, что врагов на планете не осталось. А если попытается снова уйти в спячку, то нет никакой гарантии, что потом удастся снова проснуться.

Поэтому Система и пыталась сейчас хотя бы определиться с наличием врага. Если и не во плоти, то хотя бы в виде его техники. Если северян уже нет, но осталась функционировать их техника – это тоже хорошая цель для уничтожения. В конце концов, если их уничтожить, то тогда точно о северянах уже ничего не будет напоминать. В принципе, это именно то, для чего Система и создавалась.

Поэтому кадр за кадром проходили сквозь сито различных фильтров и анализаторов. Поначалу серебристую точку Система отбросила в сторону как дефект картинки, ведь на следующем кадре ее не было. Но когда похожая точка, вернее, теперь уже небольшое скопление тусклых точек с одной яркой, появилась еще на одном кадре, она вернулась к предыдущему и стала собирать в отдельную папку все кадры с похожими отметками. Где-то это были просто точки, где-то группа, причем с разной интенсивностью свечения. Располагались они в разных местах на фоне поверхности планеты и относительно краев кадра. Последнее доказывало, что это не проблема матрицы или приемной системы, а реально какой-то объект.