Наконец Колобов успокаивается, улегшись тоже набок – лицом к моему затылку. Я это знаю, потому что его горячее влажное дыхание чувственно щекочет мне шею, одно колено упирается в мою ногу, а пальцы руки застывают на уровне поясницы, едва ощутимо ее касаясь. И именно вот это легкое касание на грани фантазии, словно перышком ведут, оказывается для меня самым нестерпимым.

По коже рассыпаются мурашки, между ног становится до стыдного влажно и хочется тихонечко стонать. Прикрываю глаза, сдерживаясь. Ресницы дрожат. Мы сейчас просто заснем, просто заснем…

Макс размеренно, спокойно дышит мне в волосы. Его точно не коротит, как меня.

А у меня уже воздух в легких плавится. И между ног кипяток.

Время будто не течёт. Минута, две, десять…

Я все так же слепо пялюсь в темноту и варюсь в своих пошлых фантазиях, и не думая остывать.

Дышу глубже, пропитываясь мужским пряным запахом, жадно ловлю обволакивающее тепло чужого тела. Оно будто постепенно становится горячей, а дыхание Макса чаще. Но это наверно все мое воображение. Это я завожусь все сильней, а он уже кажется спит давно…

И во сне двигает ладонью и проводит ей по моей пояснице, задирая майку. А затем его рука застывает на моем бедре. Перестаю дышать. От его тяжелой пятерни так жарко… Инстинктивно чуть подаюсь попой к нему. И Макс в ответ вжимается в меня бедрами.

И… тем, что между ними. Очень твердым и раскаленным даже сквозь слои ткани.

От неожиданности я всхлипываю. И рвано беззвучно выдыхаю, когда рука на моей талии оживает и начинает вычерчивать узоры на животе, подбираясь к резинке шорт, а губы Макса смыкаются на моей мочке. Он прикусывает нежную кожу, проходится по кромке ушной раковины языком. Возбужденно, обжигающе дышит, оглушая.

Его ладонь уже в шортах, пальцы накрывают лобок. Вторую руку он просовывает мне под шею, прижимая к себе вплотную и, согнув локоть, пятерней грубовато сгребает правую грудь, отодвинув тонкую маечку. Ставший таким чувствительным сосок проезжается между пальцев, запуская новые токи по моим нервам. Мы молчим.

Такая тишина стоит, только наше сопение.

И марево горячее вокруг. Плотное настолько, что воздух как кисель. Я будто под дурманом, я…

Я знаю, что должна бы его остановить. Но меня слишком ведет. Я никогда ничего более острого и пьянящего не испытывала.

Я так долго мечтала, что он будет именно он. Что я…

Я обмякаю со стоном и отвожу одно бедро в сторону для лучшего доступа, когда пальцы Макса добираются до мокрых уже, набухших интимных складок. И послушно позволяю ему повернуть мою голову к себе и начать глубоко целовать в приоткрытые губы, пошло вылизывая мой рот языком.

Наверно, это неправильно, чтобы вот так вот молча, случайно, без обещаний и заверений было в первый раз. Но я в таком чувственном каматозе сейчас, что мне глубоко плевать.

4. Лида

Моя ответная реакция действует на Макса как стартовый выстрел из сигнального пистолета.

Он шумно выдыхает мне в рот и рывком подминает под себя. Задыхаюсь под его тяжестью, распластанная на кровати.

Горячие мужские руки жадно шарят по телу, в лихорадочном нетерпении стаскивая одежду, упругий язык таранит мой рот, вкус чужой слюны обжигает, ощущение кожи к коже делает происходящее слишком реальным и одновременно сном.

Отрывисто, жарко дышим, у меня голова кружится.

Если бы это был не Макс, я бы наверно испугалась такого напора. Я еще ни разу ни с кем не заходила так далеко. Но сейчас только обнаженная кожа мурашками покрывается, когда Макс стягивает с меня майку и пару секунд пялится на грудь в темноте. От его взгляда соски болезненно ноют, стягиваясь. А потом я хнычу, постанывая, потом что Максим наклоняется и сильно всасывает левый сосок в рот, сминая при этом правую грудь рукой. Простреливает болючим желанием до самой промежности.

Выгибаюсь под ним, трусь бедрами о член, натянувший хлопок боксеров. Макс в ответ приспускает резинку своих трусов, высвобождая ствол, нетерпеливо находит мою руку и заставляет обхватить подрагивающий орган пальцами.

Для меня это маленький шок.

Ладонь словно ошпаривает. Несмело ощупываю, переполняясь запретными ощущениями. Пальцы не сходятся, кожа тонкая, горячая и нежная, а под ней словно камень. Веду рукой, сжимая крепче. Макс дергается, подаваясь мне в ладонь, и прикусывает мой язык, тихо выдыхая. Ему нравится… Смелею, двигаю рукой активней.

И я будто пьяная. Это пьянит. Его учающееся дыхание, шкалящий пульс, который я ощущаю, прижимаясь грудью к его груди, наш пошлый поцелуй с переплетающимися языками.

И его пальцы, которые снова у меня между ног. Гладят складочки, размазывая обильно выступившую влагу, играют с клитором и толкаются в лоно.

Сначала только один, но меня все равно прошивает нервной судорогой вдоль позвоночника. В промежности тут же болезненно и сладко тянет, стеночки саднит. Мне кажется, он меня порвет сейчас, но я не хочу, не могу в этом признаться. Мне страшно, что он остановится…

– Охренеть, ты узенькая… – шепчет Макс пьяно и проталкивает в меня второй палец под мой протяжный стон. Двигает ими во мне.

Меня начинает мелко трясти… Больновато, но это так… Так!

Целую его исступленно, всасывая язык, выгибаюсь, подаваясь навстречу руке, зарываюсь пальцами в мягких светлых волосах на его затылке и другой рукой сильнее сжимаю пульсирующий член.

Да-да-да…Мне так невыносимо жарко и жадно сейчас, что для меня это уже секс.

Макс наваливается сверху, продолжая ласкать, свободной рукой слепо шарит по полу у дивана. И находит презервативы. Не разрывая поцелуй, рвет фольгу. Садится между моих ног, быстро раскатывая резину по члену. Я в этот момент дрожу, гладя его напряженный живот. Страх накатывает. Голой коже без него холодно. Быстрей бы уже…

Макс опускается на меня, одновременно приподнимая мои бедра и толкаясь своими вперед. Плавно, но неумолимо глубоко. И это словно ножом по маслу. Между ног ошпаривает режущей болью, от которой я дергаюсь и инстинктивно пытаюсь отползти. Всхлипываю громко, на ресницах повисают слезы. Судорожно дышу. Внутри горит, распирает, жжет. Больно!

Макс замирает, уставившись на меня. Растерянный взгляд быстро сменяется злым и все равно ошарашенным.

– Бля, серьезно?! Целка?! – взрывается хриплым полушепотом.

– Уже нет, – облизываю пересохшие губы.

Шутка не удается. Макс так взбешен, что голубые глаза чуть ли не светятся в темноте.

– На хрена?! – шипит.

– Остановишься? – дрогнувшим голосом интересуюсь.

И хочется плакать. Но уже не от боли, она постепенно стихает. Макс не двигается, продолжая быть во мне. И я привыкаю… Мне так нестерпимо горячо ощущать его там…

И если он сейчас прекратит, я просто умру.

Зависаем, смотря в глаза друг другу. Я кусаю нижнюю губу, не дышу. Макс замедленно моргает и со стоном:

– Уже нет. Не остановлюсь.

Снова подается ко мне, впивается в губы. Жёстко, кусая почти до крови и глубоко проталкивая в рот язык. Его бедра плавно вдавливаются в меня, вызывая грудной стон, и отступают. Медленно. И еще. И еще.

– Нормально? – вибрирует его шепот.

– Мхм…– стону.

Закрываю глаза, голова откидывается сама собой, шея выгибается, ресницы дрожат. С приоткрытых губ слетают стоны, потому что Макс двигается. Двигается во мне. Постепенно все быстрей и быстрей.

Это как крутить палочку, высекая огонь. Во мне уже искры. Их больше и больше с каждым новым толчком, растягивающим до предела и теснящим внутренности. Во мне скользко и я сама чувствую, как туго.

Макс рвано дышит, влажно целуя мою шею и крепко удерживая бедра на месте. Сгибает мои ноги в коленях, приподнимая, ускоряется. Больно. Стону и упираюсь ему руками в живот, пытаясь отодвинуть, но он перехватывает мои запястья и впечатывает в кровать. Взгляд жадный и шальной впивается в мое лицо. Ловлю этот взгляд и тону, подчиняясь.

Движения бедер резкие, безжалостные, быстрые. Внутренности немеют, но в промежности стремительно нарастает чувственный зуд. Его невозможно терпеть, накатывает. Внизу живота, в самой глубине будто набухает горячий шар. Покрытые испариной тела трутся, перед глазами плывет.

Макс перехватывает мое горло, сжимая, и наклоняется, целуя в раскрытые губы. Член бешено вбивается в меня короткими глубокими толчками, практически не выходя. По позвоночнику сладкое напряжение простреливает, и шар внутри наконец взрывается.

Тело сладкое спазмирует. Глохну, слепну и будто выпадаю на миг в темноту.

Сквозь волны кайфа чувствую его беспорядочные финальные толчки. Слышу протяжный стон, и как дергается во мне. А затем меня придавливает тяжестью его тела. Макс роняет голову на подушку рядом с моим виском. Упирается в нее лбом, тяжело дышит через рот, приходя в себя.

Скашивает на меня поплывший взгляд.

– Ты должна была сказать, – облизывает губы.

Молча качаю головой. Я знаю, что ничего бы не было тогда. Я не жалею сейчас.

Макс разглядывает в лунной темноте мое лицо. Протягивает руку и убирает со лба налипшую прядку. Проводит пальцем по брови, виску, скуле, носу, губам. Приоткрываю рот и касаюсь языком подушечки его пальца. Вкус кожи смешан с табаком. Закрываю глаза, всасывая фалангу. Макс шумно выдыхает, убирает руку и вместо этого целует меня в губы, лениво и чувственно.

– Будем еще? Не болит? – интересуется хрипло сквозь поцелуй.

– Мхм…– бормочу, заливаясь краской до самых кончиков ушей от того, что по сути спровоцировала его сейчас сама. В теле жарко.

Еще…Да…

Но тут спальню оглушает мелодия звонка. Макс мгновенно отшатывается.

– Бл…– бормочет, хмурясь.

Скатывается с меня, встает с кровати и роется в джинсах, валяющихся на полу. Наблюдаю за ним, натягивая на голое влажное тело одеяло. Не думаю, кто это может быть так поздно. Плевать…

Сердце заполошно стучит в груди в ожидании продолжения, между ног вязко и чувственно тянет. Макс выпрямляется, поднося трубку к уху. Кидает на меня непроницаемый взгляд и отворачивается, ероша волосы на затылке.

– Да, Люба, что?

5. Лида

Имя Малевич звучит в тишине комнатки жестокой отрезвляющей пощёчиной. Дергаюсь как от удара, внутри мгновенно холодеет.

Сколько сейчас? Два часа ночи? И вот во столько ему звонит она?!

Сажусь и натягиваю одеяло до самого носа. Широко распахнув глаза, наблюдаю, как Макс в темноте, абсолютно голый расхаживает по комнате, слушая какие-то истеричные всхлипы в трубке.

Я не могу разобрать слов, но то, что она ноет – очевидно.

Ну действительно, кому как ни Колобову можно порыдать в трубку после полуночи!

А он ее слушает. Раздраженно трет лоб, на меня не смотрит, будто и вовсе забыл о моем существовании, и терпеливо слушает ее.

Тормозит посреди комнатки, ерошит волосы на затылке, в темноте бледнеет его голый крепкий зад.

– Ты как?…М, хорошо…И как? Сильно?… Люб, сочувствую, но я у Эмиля на даче, не в городе…– сжимает переносицу, – Просто успокойся… А, ты знаешь? Ну так… В смысле в пяти километрах? Я..кхм… Немного занят… – и только тут Макс оборачивается и мажет по мне задумчивым взглядом.

Мои щеки обдает болезненным жаром. "Немного" это про меня?! Сгораю со стыда. Становится неловко и унизительно…

Малевич продолжает истерить в трубку. Макс прикрывает ладонью глаза и снова ходит по комнате. И наконец, тяжело вздохнув, бросает.

– Ладно, скидывай геолокацию. Скоро буду.

Обрубает вызов. Стоит с телефоном, ожидания сообщения от Малевич, судя по всему. А я, оглушенная, молчу.

С одной стороны я жду хоть каких-то объяснений, с другой – они мне даром не нужны. Я уже все поняла.

Грудь теснит ледяными обручами, сердце болезненно отстукивает слабый пульс.

А чего я ждала?

Нет, не ждала ничего. Но все-таки не хотелось сталкиваться с реальностью вот так. Будто котенка в описанный тапок мордочкой ткнули.

– Мне надо уехать, – глухо сообщает Макс, начиная одеваться.

Поджимаю губы.

– Я поняла.

И наверно в моем голосе слишком много едкого сарказма, потому что Макс замирает, застегивая ширинку джинсов, и поднимает на меня взгляд. С секунду молчит, всматриваясь.