Андрей остался на коленях, вжавшись в землю, едва дыша. Трава у его ног колыхалась, как от вздоха чего-то, затаившегося совсем рядом. И только когда тишина вернулась, он услышал, как бешено колотится его сердце. Он не знал, что именно это было. Но знал одно. Это было что-то живое. И сейчас ему даже показалось, что оно точно знало о том, что Андрей был здесь. И в мире, где исчезают шрамы, омолаживаются тела, и где ручьи поют, как струны – этот вой означал, что каждое чудо имеет свою собственную цену. И что он ещё не понял того, во что именно попал.

И даже спустя некоторое время, Андрей всё ещё ощущал в груди отголосок того неведомого воя, будто его внутренности пронеслись сквозь ледяной вихрь. Он сел, потом осторожно встал, обхватив себя руками, будто это могло защитить. Всё его тело дрожало. Но не от холода, а от того, что его разум начинал складывать мозаику – и не находил подходящих картинок.

Он медленно обвёл взглядом лужайку, на которой находился. Сначала парень посмотрел на деревья. Такие же, как прежде… Раскидистые… С тёмной, местами коралловой корой, и листьями, напоминающими переплетение клёна и лотоса. Но теперь, после воя, он начал всматриваться глубже, с тем холодным вниманием, которое он некогда развил, работая аналитиком.

И вот, прямо на его глазах, один такой листочек, оторвавшийся от ветки высоко над ним, закружился в воздухе, казалось, всё по законам физики… Сначала повис в воздухе, а затем начал снижаться по дуге. Но потом… Внезапно он выровнялся, как будто кто-то невидимый схватил его пальцами и резко опустил вниз – тяжело, почти с глухим ударом. Лист коснулся земли как камень, и даже чуть подскочил на траве, не покрутившись ни разу в воздухе.

Осознав этот факт, Андрей задумчиво хмыкнул. Но потом всё же подошёл к нему поближе. И даже поднял его. На ощупь – это был вполне себе обычный лист. Мягкий, тонкий, суховатый. Но когда он бросил его снова – тот снова упал строго вниз, как будто в нём сидело нечто, противящееся ветру. Пытаясь осмыслить этот факт, он нахмурился. Что это такое? Фокус зрения? Плотность воздуха? Масса, нарушенная структурой? Он сделал пару шагов в сторону ручья – и снова остановился, заметив кое-что странное. Туман. Его было совсем немного. Тонкая, серебристая дымка струилась у самого края леса, там, где деревья сливались с отвесной скалой. Но… Это было нечто иное. Чем всё то, к чему он привык с детства. Так как эта дымка двигалась против ветра. Мягкий порыв воздуха шёл слева направо – об этом говорила трава… Об этом буквально кричали листья на верхушках деревьев. Но эта дымка, словно живая, ползла в обратную сторону, наперекор ветру, стелясь змееобразно, обвивая стволы, как будто… сама выбирала себе свой собственный путь. Иногда она сворачивала в сторону. Резко… Будто реагировала даже на малейшее движение поблизости. Даже со стороны Андрея. Однажды даже “оглянулась”, а по-другому это не назовёшь, и исчезла за мхом, будто испуганное животное. Но это всё было в принципе невозможно.

– Или я сошёл с ума… – Тихо произнёс он, медленно сжав пальцы в кулак. Его сердце сейчас билось чаще. Но не от страха. А больше от интеллектуального ужаса. Его мозг искал закономерности, причины, логику. Но этот, окружающий его ландшафт, невероятным образом нарушал все известные парню правила.

Из кустов слева появилась ещё одна аномалия. Там, между тонких веток, в зарослях пурпурного кустарника с серебристой каймой листьев, еле заметно промелькнула какая-то странная искра… Потом ещё… Тонкая, едва заметная дуга, будто разряд электростатики, но холодного цвета – серебристо-голубая, без звука, но с лёгким ощущением в висках, как от переменного тока… Они мелькали, скользили по веткам, как если бы кто-то разливал ртуть по проводам.

Заметив этот факт, Андрей медленно подошёл ближе, прежде чем замереть на месте. И куст медленно зашевелился, хотя ветра не было вовсе. Одна из “искр” поднялась вдоль стебля, и будто посмотрела на него. Заметив этот факт, он также медленно и аккуратно отступил на зад.

– Нет. Это точно не Земля. И это не просто лес. Это не просто выживание… – Задумчиво выдохнул он, окинув всё внимательным взглядом.

– Это как будто… – Он запнулся. Так как внутри всё сопротивлялось самой этой мысли. Но всё вокруг – поведение листьев, инерция дыма, живая электрика, поющая вода, и неуловимое чувство, что его наблюдают – всё это говорило о том, что Андрей попал в иное место. В место, где логика – лишь гость. Где даже природа живёт по другим законам.

Подумав об этом, он медленно присел, положил ладонь на землю. Она тоже пульсировала. Слабо. Тихо. Почти незаметно. Но пульсация, которую он ощутил, была ритмичной. Как дыхание. Как сердцебиение.

– Странно… Этот мир… Живой. – Произнёс он одними губами. И если бы Андрей был другим человеком – мечтателем, писателем, подростком – он бы сказал одно… Я попал в сказку. Но он был тем самым Андреем. Аналитиком. Циником. Прагматиком до мозга костей. Поэтому он сказал себе:

– Это не магия. Это… Какая-то странная структура, которую я просто не понимаю. Пока что. Но если я здесь, и если я выжил… То это значит, что я должен узнать, как это всё работает. И приняв такое решение, он встал. На лице отразилась тревога, смешанная с восхищением. Всё вокруг – от облаков до травинки – бросало ему вызов. И он собирался принять этот вызов.

Медленно облизнув губы, которые пересохли до трещин, парень поморщился. Язык казался наждачным, а дыхание – шероховатым, будто он надышался пылью веков. Он медленно провёл рукой по горлу. Сейчас ему казалось, что оно жгло его изнутри. Казалось, что всё, что происходило с ним за эти несколько часов, высушило не только тело, но и душу. Именно поэтому он снова взглянул на ручей.

Тот всё так же звенел поблизости. Тонкой, быстрой струёй, как струна, натянутая между двух каменных пальцев. Кристально чистая вода всё также беззаботно струилась по гладкому камню, срываясь в крохотные водовороты, разбиваясь на хрустальные брызги. В ней отражались вершины гор, и свет переливался на поверхности так, будто это была не вода, а расплавленный лунный металл. Подойдя к ручью, он опустился на колени, и наклонился, чтобы попить. И едва его ладони опустились в поток, как сразу же, словно он коснулся живого холода, тело парня резко дёрнулось. Так как эта вода была ледяной. По-настоящему. Такой, какая бывает в старых каменных колодцах, или в горах. Такой, от которой ломило зубы, если попробовать неосторожно напиться большими глотками.

Набрав воды, он медленно поднёс пригоршню к лицу. И сначала он глубоко вдохнул, стараясь хотя бы так ощутить потенциальную угрозу. И понял, что здесь даже запах был другой. Ледник, с которого могла течь эта вода, и камень гор, чистота и свежесть, создавали такое впечатление, как будто этой воде были какие-то там не тысячи лет, а целая вечность. И она помнила даже само небо.

Потом он сделал первый глоток. И сначала почувствовал дискомфорт. Холод ворвался в горло, как удар хлыста. Щека дёрнулась от онемения, а носу стало больно. Но затем появилась волна. Тепло… Нет… Не тепло. Сила. Будто сама вода протекла сквозь кости… Сквозь вены… Сквозь позвоночник… Будто не жидкость, а сама живая энергия влилась в него.

Он выпрямился, затаив дыхание. В груди что-то отпустило. Боль… Дрожь… Пульсация… Всё то, что его тело терзало после пробуждения в этом месте, просто исчезло и растворилось, как будто было смыто струёй той энергии, что наполняла тот самый глоток воды. Его сердце билось чётко и ровно. Кровь наполнилась тяжестью. Но не утомлением, а сочной, ясной бодростью.

Внезапно, он рассмеялся. Впервые за долгое время. По-настоящему, искренне, откуда-то из живота. Как в детстве, когда прыгал в снег, когда чувствовал восторг от первого снега, от первого поцелуя, от солнца, пробивающегося сквозь занавески.

– Ха! – Вырвалось у него, а затем он снова опустил руки в воду, словно боясь, что это странное чудо, появившееся так внезапно, также резко исчезнет.

Решив повторить эксперимент, он плеснул водой себе на лицо. Морозный холод обжёг кожу, но внутри было тепло и смех. Потом он снова встал, и резко отряхнулся. Казалось, что даже ноги на данный момент держали его тело куда лучше. Позвоночник выпрямился. Силы вернулись. Исчезла тупая слабость, этот вялый страх, и спутанность сознания. Он чувствовал себя… Живым. Настоящим. Настолько, насколько не чувствовал себя уже много лет.

Он снова провёл пальцами по коже. Она была чистой, как после купания, и даже пыль с одежды куда-то делась. Внутри всё дрожало, но теперь от восторга, от прилива чистой силы, как будто сама гора, с которой текла вода ручья, всё же признала его. И напоила.

Тихо выдохнув, Андрей медленно обернулся, пристально глядя на вершины. Они возвышались, та же тишина, та же непостижимая древность. И в их безмолвии он вдруг ощутил… Ты не просто выжил… Ты принят… И если бы он верил в сказки, то точно сказал бы о том, что этот ручей дал ему второе рождение. Но даже без сказок…Это был первый глоток нового мира. И он больше не был прежним.

Вода ещё шумела в ушах, сердце било в груди с юношеской живостью, и на лице Андрея ещё дрожали крошечные капли ледяной влаги, когда это произошло. Всё снова началось со звука – странного, раскатистого, будто далекий клёкот, раздробленный эхом на части. Он шёл с высоты, но был настолько сильным, что грудная клетка парня отозвалась резонансным гулом, а листья на деревьях чуть дрогнули, как при слабом толчке воздуха. Андрей немного нервно вскинул голову. И в следующий миг инстинкт выживания взорвался в теле, выдернув его из оцепенения. Он резко бросился в сторону, спотыкаясь, скользя ногами по мхам и корням, и вжался плечом в тёмный ствол ближайшего дерева. В этот момент он дышал часто, прерывисто, будто его сердце само хотело вырваться из груди.

Потому что в небе летело… Нечто… Сначала он подумал, что это было какое-то облако… Тень от скалы… Или даже полноценный обман зрения. Но… Нет. Оно двигалось само по себе. Медленно, но с тяжёлым достоинством, как царственная поступь по воздуху. Это была… Огромная птица. Нет! Птица! С большой буквы. Потому что то, что плыло в небе, было слишком большим, слишком древним и непохожим на обычную живность, чтобы назвать её просто орлом или стервятником.

Размах её крыльев перекрывал полнеба. Они были пернатые, да – но перья…О, эти перья. Каждое из них было словно отдельный клинок из света и тени, тонкий и длинный, как бронзовые лезвия, а по ним пробегали всполохи – не просто отражения солнца, а искры энергии, похожие на маленькие молнии. То ли магия, то ли природная сила, но с каждого движения крыльев воздух звенел, будто его рассекали не перья, а вибрирующие струны. При каждом взмахе небо дрожало, и даже облака слегка отступали, давая ей дорогу.

Эта огромная птица двигалась медленно, но целеустремлённо, плавно описывая круги над горными хребтами. Её голова была острой, похожей на клюв ястреба, но с роговым гребнем, как у древнего хищника. Её глаза светились, и даже с этой дистанции Андрей ощущал, что они видят сквозь деревья, сквозь камень, сквозь него самого. Она издала новый клёкот, длинный, раздирающий воздух – и всё замерло. Даже насекомые, казалось, ушли под землю.

И в голове Андрея всплыло одно-единственное определение… Птица Рух. Та самая. Из легенд. Из арабских или восточных сказаний, из старинных книг, где она рушила дворцы одним взмахом крыла и уносила караваны, как мелкую добычу. Он никогда не верил в такие истории. Но теперь… Теперь он видел её. Она величественно скользила по небу, как ожившая стихия. Не спеша. Как владычица, патрулирующая своё царство. С каждой секундой её силуэт менялся в отблесках – перья то мерцали медным светом, то становились синевато-стальными, переливаясь, как лезвия мечей, а между ними скользили волнения – будто ветры, заключённые между слоями живой брони.

И именно сейчас Андрей понял. Она не просто животное. Это – Существо. Существо с своей собственной волей. С разумом. С силой, сравнимой разве что с горой… Или бурей… Или самой смертью…