Дарья Донцова: Ипотека на Марсе

Иронический детектив

© Донцова Д.А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава первая

Ложь неприятна, но порой правда хуже лжи.

– Простите, – пробормотал Кузя, – Федор Михайлович, я не понял, о чем вы сейчас говорите.

Полный мужчина в джинсах и майке отвернулся к окну.

– Прямо не знаю, с чего начать. Пытаюсь начать, но плохо получается. Впервые общаюсь с детективами, не знаю правил такой беседы.

– Оно одно и простое, – улыбнулся Семен, – рассказывайте нам правду, одну правду, ничего, кроме правды, и только правду.

– Вы, наверное, узнали меня, – пробормотал Федор Михайлович, – из-за телевидения нет мне покоя.

– Я сначала подумала, что вы очень похожи на актера и певца Максима Юркина, – сказала из коридора Марина. – Но тот кудрявый и выглядит моложе. Вы, наверное, его старший брат.

– Нет, – после короткой паузы ответил гость. – Максим Юркин перед вами. Во время разных съемок и концертов я ношу парик, на лицо наношу грим. В жизни не крашусь, хожу без парика, а если сажаю на нос темные очки, никто меня не узнает.

– Если будем работать вместе, то придется заключить договор, – объявил Сеня. – Мы увидим ваш паспорт. Глупо в таком случае пытаться сохранить инкогнито… Что у вас случилось?

– История сложная, – тихо проговорил Юркин, – поэтому пришлось прийти сюда. Ваш контакт подсказал Павел Майоров, сказал: «Название у агентства глупое, "Тюх", но руководит им умный мужик. У конторы хорошая репутация, там строго хранят тайну клиента». Ко мне большой интерес со стороны прессы.

Собачкин тихо кашлянул.

– Мы понимаем, что работать придется с медийным лицом. У вас миллионы подписчиков в соцсетях, сотни тысяч зрителей. Наверное, живете как на минном поле – не туда шагнул, и взрыв. Но мы частные детективы, умеем держать язык за зубами. Если начнем сливать информацию, то кто к нам пойдет?

– Никто, – ответила я вместо певца.

– Точно, – согласился Дегтярев. – Потерять доверие людей можно быстро. В наших интересах помалкивать о том, кто, зачем и когда к нам обращается. Распустим один раз язык, – и к нам перестанут обращаться. Дурная слава быстро и далеко бежит.

– Вы о нас что-нибудь читали в интернете? – поинтересовалась Марина, всунув голову в комнату.

Юркин улыбнулся и сразу стал выглядеть моложе.

– Конечно! Я приехал сюда после изучения отзывов о «Тюх». Название ржачное, но отклики очень-очень хорошие.

– Давайте тогда начнем заново, – предложил Александр Михайлович. – Что привело вас к нам?

Максим почесал ухо.

– Я не изменяю жене. Меня часто приглашают на съемки в сериалах, это принесло мне бешеную популярность. Некоторые женщины так и вешаются на шею. И у меня постоянные гастроли, а они не способствуют верности супруге. Порой мы с Олесей по три-четыре месяца не видимся, но я не из тех, кто кидается на все, что улыбается. Жена это понимает, сцен ревности не закатывает… Не успели мы пожениться, как Леся забеременела, осела дома и родила дочь Веру.

Юркин опять отвернулся к окну и тихо продолжил:

– До шести лет девочка вроде росла нормальным ребенком.

Актер замолчал.

– Вроде? – переспросила я.

– Ну… да, – почти зашептал посетитель. – Когда дети играют в песочнице или просто на площадке, они приносят свои игрушки, и те вмиг считаются общими. Я прав?

– Часто так получается, – кивнул Кузя. – Но не счесть случаев, когда чья-то мать или бабушка полагает, что игрушки, которые притащили чужие дети, – для всех, потому что жадничать некрасиво, делиться надо, а вот игрушка ее внука или сына для остальных ребят неприкосновенна.

– Вере исполнилось семь, когда она начала делать попытки забрать себе чужое, – продолжил Максим. – Мы ее не ругали, просто говорили: «Перед уходом домой вернешь мячик тому, у кого его взяла. Не следует брать чужие вещи. Поиграла – и вернула». Девочка с неохотой подчинялась. Но тогда речь шла о простых пупсах, лопатках, ведерках – о таких вещах, которые разрешают из дома выносить. Но во втором классе дочку пригласили на день рождения подруги. Она вернулась домой с красивой новой дорогой куклой и объявила: «Мне ее подарили!» А спустя несколько дней выяснилось, что Вера просто украла то, что ей очень понравилось.

Певец махнул рукой.

– И началось! В третьем классе учительница сказала, что Вера ворует вещи у одноклассников. У нас состоялся серьезный разговор, он завершился криком: «Мне все подсовывают в ранец!» Перевели ее в другую гимназию. Наняли психолога. Не помогло. Вера окончательно распоясалась – воровала, лгала… Жена придет домой, а в шкафу висит кофта, которую дочке не покупали. Ясное дело, гимназистку призывают к ответу: «Тебе не стыдно воровать? Чужую одежду надо вернуть!» В ответ полный отказ, истерика, визг, вопль: «Все врут! Никогда не беру без спроса чьи-то вещи! Мне их подсунули!» Потом уже из дома стали пропадать сначала мелочи, потом деньги. И настал день, когда домработница Валентина Назарова смущенно сказала: «Максим, неудобно вам говорить, но исчезла моя зарплата, которую вы утром выдали. Я никуда не ходила, квартиру убирала, наличные из конверта не вынимала. Он в сумке лежал. А теперь его нет!»

Рассказчик тихо кашлянул. Я быстро налила воды из бутылки в стакан и поставила его перед посетителем. Тот поблагодарил, сделал пару глотков и пояснил:

– Мы с женой не любим, когда к нам обращаются по имени-отчеству, просим, чтобы называли просто Максимом и Олесей, но на «вы». Валентина служит у нас более двадцати лет, она кристально честный, верный человек. Уж сколько раз ее пытались подкупить журналисты всех мастей, но Валя всем спокойно отвечает: «Я ничего о хозяевах не знаю, мое дело – мыть полы». И с какой стати ей у себя самой красть? Валентина прекрасно знает, что в случае необходимости ей надо подойти к жене или ко мне и сказать: «Очень деньги нужны». Мы вмиг выдадим нужную сумму, и не в долг, а просто так. Домработница лечится в том же медцентре, что и мы, мы платим за ее контракт. А когда я случайно узнал, что уже немолодой Валечке очень хочется шубку, на день рождения подарил ей доху из норки. Назарова – давно член семьи. Деньги у нее украли! Кто? Я? Сын Кирилл, который на год младше сестры Веры? Валя сама у себя сперла деньги, зная, что ей выдадут из домашнего сейфа хоть миллион, хоть два, и возвращать не надо? Олеся? Я деньги на хозяйство не считаю, семейную бухгалтерию супруга сама ведет. У меня же немалые траты на концертные костюмы, создание шоу, пиар и рекламу. На гастроли со мной ездят трейлеры с декорациями. Балет, бэк-вокал – всем надо платить. Заработки у меня солидные, но и траты огромные. Правда, есть спонсоры… Ну, не стану вам всю кухню выкладывать. Вы, наверное, телевизор смотрите, в интернет выходите, видели какой-нибудь из моих концертов.

– Да, – быстро сказала Марина, – я часто в сети шарю. Некоторые ваши номера очень нравятся. Например, песня про зиму. С потолка реально как будто снег валится, танцует девушка в белом, вы поете…

– Это Полина, – засмеялся гость. – Имена Сильвия, Ека, Мурис, Феолана вам о чем-нибудь говорят?

– Да, да! – кивнула Марина. – Они молодые победители всяких конкурсов на ТВ.

– Они в моем продюсерском центре, – пояснил Максим. – В их раскрутку было вложено обомлеть сколько, но и отдача хорошая. Я не бедный человек! Так кто мог стыбзить зарплату у Вали? Я, жена или сын? А?.. Вечером того же дня Вера вернулась домой с новым телефоном. Она определенно не хотела его демонстрировать, но уронила сумку, оттуда выскочил пакетик, а в нем коробка. Я ее поднял, спросил: «Откуда аппарат?» Дочь чушь понесла: «На улице розыгрыш устроили, вертеть колесо надо. У кого три раза подряд цифра "семь" выпадет, тому смартфон. Мне повезло». Как вам история? Ваше впечатление от этого сюжета?

Глава вторая

– Мало шансов, что трижды выпадет нужная цифра, – высказался Дегтярев. – Вере, возможно, правда повезло, но мне в птицу счастья с телефоном в клюве не верится. Да, иногда кто-то кричит: «Я выиграл! Ура!» Но, как правило, он член команды мошенников. И забава с барабаном давно ушла с улиц. Девочка вдохновилась каким-нибудь кино, где подобный трюк показали. Дочь вас обманула.

– Попытка не удалась, я сразу сообразил, что она брешет, – буркнул Максим. – Это стало последней каплей. Ругать Веру я не стал, не было смысла. Были испытаны все методы воздействия на девицу. Где она телефон взяла? Утащила зарплату домработницы и купила гаджет. Надо было радикально решить проблему.

Юркин начал барабанить пальцами по столу.

– Олесе ничего говорить не захотел. Всякий раз, когда предлагал жене: «Давай отправим Веру в Англию, в закрытый пансион для девочек. Поживет там, шелковой станет», – слышал в ответ: «Ой, она маленькая, испугается, станет плакать». В последний раз подобный разговор состоялся, когда пакостнице уже одиннадцать исполнилось. Ага! Прямо крошка! Я в ее возрасте был запевалой в детском хоре, и ни минуты свободного времени не имел – утром школа, днем репетиция, вечером концерт. За вступления очень мало платили, но для нас с мамой любая копейка была счастьем. Мама была лифтершей и уборщицей, жили мы в полуподвале. Я из нищей семьи, вырос без отца. Сам к свету пробивался. Никто мне ничего не подарил. Ну и принял решение, соврал Олесе: «Уж извини, тебя слушать более не стану. Верка отправится в спецшколу для детей с преступными наклонностями». Предвидел плач, истерику: «Девочка маленькая, ей всего одиннадцать!» Но, похоже, она и мать достала. Леся кивнула: «Отличное решение. Надеюсь, ее там приструнят».

Певец убрал руки cо стола.

– Через неделю Вера за завтраком съела омлет и через пару минут крепко заснула. Я взял сумку с заранее собранным шмотьем и отвез спящую оторву в Московскую область, село Наумово. Там работает центр для трудновоспитуемых девочек. Условия такие: личной спальни ни у кого нет, есть зал, в котором все кровати стоят. Зарядка, завтрак, уроки, обед и так далее. Телевизора нет, гаджетов нет, телефонов нет. Зато есть прекрасная библиотека – читай книги, слушай классическую музыку. Свиданий с родными нет, режим особого содержания. В комнатах отсутствуют окна, у выхода спит дежурный воспитатель, он же полотенца выдает. Получила, пошла в душ, а там дверей нет! Помылась – сдала полотенце. Вместо подушек валики, намертво приделанные к матрасам. Простыней нет, пододеяльники тоже отсутствуют, спят они типа в спальных мешках, которые меняют раз в неделю. Повеситься на постельном белье не получится. Личную одежду – платье, колготки, белье – каждый вечер забирает кастелянша, уносит, прячет. Удрать ночью невозможно, а днем тем более без шансов. Это закрытая гимназия, где перевоспитывают лживых тварей, у которых нет ничего святого.

Максим схватил стакан с водой.

– Ну и ну, – пробормотала я. – Любая женская зона – просто курорт по сравнению с такой школой.

– Так туда отправляют экстраординарные экземпляры, для них подобные меры необходимы, – поморщился певец. – Сколько стоит пребывание в этом каземате, не спрашивайте, вас стошнит. Но я твердо для себя решил, что это последний шанс для девки. Если через несколько лет вернется домой другим человеком, прощу ей все. Никогда не помяну кражи, устрою в вуз на дневное отделение. Учись, работай, становись человеком!

Голова Юркина дернулась.

– Во, нервный тик заработал!.. Полгода с Верой не общался. Жена надеялась, что в голове у девки проклюнется разум. Ну и я те же чувства испытывал. Звонил в интернат, получал хорошую информацию: пакостница притихла, ни с кем в конфликт не вступает, ведет себя примерно, даже «четверки» у нее появились. Супруга про девчонку не спрашивала, только тихо порой говорила: «Очень надеюсь, что все наладится».

Рассказчик стукнул кулаком по столу.