– А мне все равно делать нечего, – легкомысленно фыркнул Зотов. – Остается создавать видимость делового человека до самого самолета. Думаю прогуляться до деревеньки, откуда родом сбежавший, посмотреть, что к чему. Как считаете?

– Пустая затея. По лесу буреломы ломать, лешаку на потеху. Десяток верст с гаком, и попутка вас не подхватит. Да и опасно: Новоселки за рекой, в поле стоят, немцы, бывает, наведываются. Но дело ваше. От меня какая помощь нужна?

– Ребят лейтенанта Карпина возьму, ваши не понадобятся.

– Это хорошо. – Марков облегченно вздохнул. – У меня лишних людей сейчас нет.

– А вот от проводника не откажусь. Выделите Шестакова? Человек он не особо приятный, а болота знает, иначе проблуждаем до морковкина заговенья.

– Шестакова берите, мне хлопот меньше, – без раздумий согласился Марков. – Странно, люди с ним после первой встречи знакомство предпочитают не продолжать.

– И нужен человек из Новоселок, желательно лично знающий Горшукова.

– Воробьева и забирайте, с одной деревни они, с Новоселок, стало быть.

– И еще мне понадобится оружие.

– С вашим размахом гаубица или сразу танкетка?

– Можно полегче, карабин, например. – Зотов хлопнул по кобуре на бедре. – С этой пукалкой много не навоюешь.

Марков не глядя протянул руку, снял со стены МП-40, с лязгом грохнул на стол и сказал:

– Берите.

– А вы? – удивился царскому, пускай и временному подарку Зотов.

– А мне куда? – отмахнулся Марков и в довесок выложил подсумок с магазинами. – Висит глаза мозолит, положено, стало быть, по должности, а я даже стрелять не умею. У меня и наган так, для командирского форсу. Разберетесь?

– Даже не знаю, всегда боялся этаких штук. – Зотов взял пистолет-пулемет. – Вроде надо стволом в сторону цели, пальцем на спуск, остальное сделает сам.

Он повертел МП-40 в руках, привыкая к весу. Хорошая, надежная машинка, до шестисот выстрелов в минуту. Штампованная сталь, бакелит, ничего лишнего. В Красной Армии прозван «шмайссером». Из недостатков – ствол быстро перегревается и пистолетный патрон слабоват, в лесу предпочтительней старый добрый ППШ, с мощным патроном и в два раза большей скорострельностью. Ну ладно, на безрыбье и рак рыба. На короткой дистанции немецкий автомат убоен и точен. Ах да, еще один недостаток, Зотов разложил рамочный приклад. Старая болячка семейства МП. Шарнир приклада безбожно люфтил. Прицельная стрельба превращается в балаган.

Зотов проверил магазины на тридцать два патрона. Полные. И спросил:

– Не хотелось наглеть, но можно несколько пачек в придачу, боеприпасы лишними не бывают.

Марков понимающе хмыкнул, пошарил под нарами и извлек восемь картонных пачек.

Зотов прицепил подсумок к ремню, рассовал пачки по карманам и сказал:

– Распорядитесь насчет Шестакова и Воробьева. И спасибо.

– Не на чем, – сконфузился Марков. Хороший он все же мужик.

– А чем закончилась история с трактористом? – Зотов замер в дверях.

– С Митькой-то? – рассеянно переспросил Марков. – А ничем. Достал он своими кляузами людей из брянской конторы, они сначала на каждый сигнал реагировали, проверяли, все как положено, а в конце концов приехали трое на «Эмке», отвели Митьку за колхозный гараж и так отметелили, что он две недели плашмя лежал и кровью ссался. С тех пор тихим стал, завязал с доносами.

– Поучительно, – рассудил Зотов и вышел.

Утро выдалось прозрачным и светлым. Пульсировал воздух, вьющийся от выстывшей за ночь земли. Давненько такой весны не было, все больше холодно и дожди. А тут настоящее лето. Разведчики поджидали неподалеку. Зотов поднял их спозаранку, еще ночью твердо решив идти за пропавшим Горшуковым. Теперь на них любо-дорого посмотреть: злые, невыспавшиеся, опухшие, готовые убивать.

– Вооружились, товарищ Лис? – спросил Карпин, подпирающий спиной огромную ель с обрубленными нижними ветками. – Вас не узнать.

– Осваиваюсь потихоньку, – улыбнулся в ответ Зотов, прекрасно понимая, что всерьез его никто не воспринимает. Так оно и задумано. – Готовы?

– Всегда готовы. – Лейтенант отсалютовал по-пионерски. – Про Сашку новости есть?

– Сидит, кормят хорошо, жалоб и нареканий нет. Дальнейшее зависит от нас. Так что отнеситесь к предстоящему делу со всей возможной ответственностью. Появился новый подозреваемый, и мы его навестим. Задача непростая, марш на десяток верст.

– Мы привычные, – утешил Карпин и поправил ППШ на плече. – Вероятность встречи с противником?

– Немалая. Выдвигаемся в деревеньку за речкой, немцы там постоянно бывают.

– Оно и хорошо, – пробасил Егорыч, гладя примостившуюся у ног нещадно линяющую шавку. Собака вывернулась, ухитрилась лизнуть старшину в густые усы и рухнула на спину, предлагая чесать розовое пузо с налитыми сосками.

Зотов перевел взгляд на Капустина и сказал:

– Рацию оставьте, рядовой, лишний груз. На связь выходить не планируем, а если вляпаемся, все равно никто не поможет. Выполнять.

– Есть. – Радист козырнул и помчался в землянку.

На тропе показался веселый, словно гробовщик, Шестаков, а за ним и агент Воробей, втянувший голову в плечи и с какой-то озлобленностью поглядывающий в спину Степану.

– Вся честная компания в сборе! – восхитился Зотов. – А мы тут новую прогулку затеяли!

– Отчего же не прогуляться, – прогудел сквозь бороду Шестаков. – Далече ли собрались?

– В Верхние Новоселки, к Колькиной мамке на пироги.

– Знаю я те пироги, – паскудно ухмыльнулся Шестаков. – Воробьевы – семейство зажиточное, одних тараканов целое стадо, а вшей и вовсе не перечесть. Голь перекатная.

Колька вспыхнул, хотел ответить, но промолчал. Знакомая ситуация: нужные слова самым подлейшим образом приходят, когда разговор давно завершен.

– Ого, кого нелегкая принесла, – фыркнул Шестаков. Зотов проследил направление взгляда и увидел идущего к ним Маркова в сопровождении женщины лет тридцати.

– Не ушли еще, стало быть? – Марков неопределенно махнул рукой. – Вот, познакомьтесь, это Аня Ерохина, а это Виктор Павлович Зотов, человек из самого Центра! Вы уж простите, Виктор Палыч, девка про вас услыхала, как с цепи сорвалась, познакомь да познакомь!

– Здравствуйте. – Ерохина протянула узкую ладонь.

В голубых глазах прыгали чертики. Самоуверенная особа в мужской перешитой куртке и юбке до колен с поддетыми зелеными брюками. Из-под платка выбилась упрямая прядь. Лицо загорелое и обветренное, губы потрескались. Ресницы и брови выгорели на солнце. Не красавица, но так, ничего, симпатичная. Невысокая, крепкая, ладная.

– Здравствуйте, – улыбнулся Зотов в ответ.

– Разведчица наша, – с гордостью сообщил Марков. – Не только наша, всей партизанской бригады! В Локоть как домой ходит, такие сведенья достает, закачаешься!

– Очень приятно. – Зотов кивнул, украдкой разглядывая лихую разведчицу и не упустив из виду заинтересованность Карпина.

– А вы правда из Москвы? – Ерохина затаила дыхание.

– Из Москвы, – подтвердил Зотов, не вдаваясь в подробности. В столице последний раз он был полгода назад.

– И товарища Сталина видели?

– Только издалека, – сознался Зотов.

– А как бы мне к нему…

– Ерохина! – оборвал Марков. – Ну чего к человеку лезешь? Я думал, ты с интересом, а ты с занозой своей!

– О чем речь? – прищурился Зотов.

– Эх. – Марков обреченно вздохнул.

– Месяц назад штаб партизанских бригад представил меня к ордену Красной Звезды, – отчиталась Ерохина. – Обещали самолетом прислать, а его нет и нет. – Она разгорячилась. – Понимаете, я не карьеристка, мне и не надо было, я отказывалась, но все равно, знаете, обидно!

– Знаю, несправедливость, – совершенно серьезно кивнул Зотов. – Обещаю, как только окажусь на Большой земле, разобраться с вопросом.

– Не обманете? – насупилась разведчица.

– Ерохина, – простонал Марков.

– Честное слово, – прижал Зотов руку к груди.

– Я запомню, – пригрозила Ерохина пальцем и тут же обезоруживающе улыбнулась. – Товарищ командир сказал, вы в Новоселки собрались, проводить?

– Сами управимся, – ревниво пробурчал Шестаков. – Чертовой бабы нам не хватало.

– Степан! – изумилась Ерохина. – Не приметила тебя, извини, коровья погибель.

– Здравствуй, Аннушка! – расцвел фальшивой улыбочкой Шестаков.

– Привет, Сирота. – Ерохина снова пытливо посмотрела на Зотова. – Так проводить или нет?

Зотов растерялся. Брать лишнего человека не хотелось, но еще меньше хотелось обидеть разведчицу. Спасибо, на выручку пришел Марков, цыкнувший на Ерохину:

– Я тебе провожу, егоза! Велено к Еремееву рысью бежать?

– Велено, – с вызовом ответила Анна. – Я товарища Зотова провожу – и бегом к Еремееву, там крючочек махонький получается, километров на семь.

– Километров на семь! – ахнул Марков. – Ты в своем уме, Ерохина? Еремеев донесение в срочности ждет, а ты? Я тебе приказываю, Ерохина, ты у меня…

– Ну ладно, Михаил Федрыч, не кипятись, – смилостивилась Анна, пряча бесовской взгляд. – Иду к Еремееву.

– Во, а то развела тут, понимаешь. Приказов не выполняешь и товарища Зотова задержала, – нравоучительно покряхтел командир.

– Больше не повторится! – бодро соврала Ерохина. – Всего наилучшего, товарищ Зотов, авось еще свидимся! – И разведчица пошла восвояси, маняще покачивая широкими бедрами.

Зотов сглотнул и дал отмашку Шестакову, крохотный отряд покатился на первое боевое задание. Следом увязалась пара проклятых собак, но далеко от лагеря они не пошли, погавкали для порядка и уселись под деревом. Одна аж облизнулась. Миновали посты. Шестаков уверенно свернул в непролазную чащу. Карпин за ним. Зотов перекинул автомат через шею и свесил на грудь. И тут же поморщился. Немецкий гений дал маху, разместив рукоять затвора с левой стороны оружия. Металлическая хреновина пребольно уперлась под ребра. Для левшей конструкция подходящая, но много ли их? Поэтому немцы носят МП-40 через плечо или на груди, но прикладом налево и стволом к правому плечу, что, мягко говоря, неудобно, если требуется быстро изготовиться к бою.

Зотов прекратил изобретать велосипед, проклял немецкого инженера и повесил оружие на плечо. Солнце зацепилось краем за облако и померкло. Вроде только небо чистое было. Лес разом нахмурился, растеряв большую часть своей красоты. Подлесок из лещины и можжевельника превратил путь в непроходимые джунгли. Зотов чувствовал себя первопроходцем в дебрях Центральной Африки, не хватало разве что бабуинов и рыка пантер. Могучие сосновые стволы густо заросли трутовиком и лишайником, неопрятными клочьями опускающимся до самой земли. Перекликались и щебетали птахи, где-то далеко завела унылый отсчет невидимая кукушка. Интересно, сколько человек из группы в этот момент задало птице сокровенный вопрос? Зотов воздержался. Спросишь, а она кукукнет раз и заткнется, подлая тварь, всегда этого боялся, а в военное время тем более.

Зотов поравнялся с Шестаковым и спросил:

– Что за Анна Ерохина?

– Пондравилась? – хитро прищурился Степан.

– А я вообще охочий до баб, – отшутился Зотов. – Рассказывай давай, не томи.

– Хорошая девка. – Шестаков наморщил лоб. – Выскочка, каких мало, и торопыга, но своя в доску, до последнего вздоха. С осени партизанит, родных у ней то ли побили, то ли угнали в неметчину. Сама с Воронежа, а может, с Орла, толком не знаю, секретность, мать ее так. Смелая, удержу нет, завсегда поперед батьки в самое пекло. Ценят ее шибко у нас. Мужиков не подпускает, привередливая стерва. Сашка Демин по первости клеился к ней, он бедовый, еще до войны всех девок в губернии перепортил, так она его поленом по башке приласкала, сразу отстал. А вы спытайте удачу, начальству, может, чего и перепадет.

– Старый я, – отмахнулся Зотов.

– Ага, старый, – усмехнулся Степан. – Анька одно время к Решетову присохла, он мужик видный, в группу просилась к нему, а он ни в какую. Бабам не доверяет и правильно делает, косы длинные, языки-помело. Смекаю, боялся, в группе свары из-за юбки начнутся.