Как-то раз один из посетителей, вдохновившись фигурками в кофейне – пухленькая птичка была очень уж обаятельной! – спросил, можно ли для него тоже вырезать птичку, преследующую бабочку. Но загадочный гость отказал без объяснений – лишь с улыбкой отговорился тем, что не умеет вырезать птичек.

После этого хозяин добавил на рекламный щит уточнение: «какой угодно (кроме людей и птиц)».

Очередь перед кофейней становилась все длиннее и длиннее. Внедорожник с номерами другой провинции уже довольно долго стоял в заторе, созданном галдящими подростками. Понимая, что здесь не проехать, водитель высунулся в окно, осмотрелся и сказал сидевшему рядом мужчине:

– Господин Нянь, тут мы не проедем. Может, лучше в объезд?

В этот же миг мужчина, сидевший в дверях кофейни и самозабвенно вырезавший из дерева очередную фигурку, вдруг поднял голову. Взгляд его пронзил толпу, и с мимолетной улыбкой мужчина посмотрел прямо на внедорожник.

Господин Нянь, он же Янь Цюшань, тем временем отдыхал, опустив веки, но вдруг по шее пробежал холодок, словно кожи коснулась игла. Он резко открыл глаза и острым, как лезвие ножа, взглядом окинул окрестности за окном.

Залитые ярким светом заходящего солнца улицы Юйяна заполонили юноши и девушки, столпившиеся у популярной в интернете кофейни. На первый взгляд могло показаться, что здесь собрались дети одной матери-героини – даже прически и стрижки у них практически не различались, не говоря об одежде. Даже давным-давно закончив школу, молодежь, словно ей не хватило в свое время униформы, по-прежнему спонтанно покупала практически одинаковые «модные бренды», «модную обувь» и «модные украшения», а теперь толпилась у модного заведения.

В машине было пять человек. Спереди – водитель с Янь Цюшанем, а сзади теснились трое: двое мужчин и одна женщина.

– В чем дело? – спросили сзади.

Услышав вопрос, водитель машинально оглянулся. Ни одного из этих трех нельзя было разглядеть как следует, но и того, что видно, было достаточно, чтобы мурашки принялись исполнять стрит-дэнс по всему телу. Ему подумалось, что неплохо бы заклеить чем-то зеркало заднего вида.

«Женщиной» была та самая деревянная служанка матушки Юй. Средь бела дня стыки деталей на ее лице виднелись еще отчетливее, и ей пришлось надеть толстенную вуаль, чтобы скрыть его от посторонних глаз. Служанка сидела между двумя мужчинами: левый был заметно старше, к тому же слеп – глаза его заволакивали мутные бельма; все лицо правого пересекал красный шрам, делая его похожим на стейк слабой прожарки.

– Ничего особенного, – господин Нянь опустил солнцезащитные очки, до этого поднятые на лоб. – Далеко еще?

– Прямо впереди, – торопливо ответил водитель. – Все уже готово. Из гостей в эти два дня будем только мы с вами, никаких посторонних. Хозяин – наш человек, умеет держать язык за зубами.

За время разговора водитель кое-как сумел объехать затор перед кофейней и через триста метров остановился перед маленькой гостиницей. Он посигналил, ворота распахнулись, и внедорожник въехал внутрь. Следом осторожно выглянул коридорный, воровато огляделся по сторонам, убедившись, что никто не смотрит, поспешно повесил на ворота деревянную табличку с надписью «Мест нет» и, втянув голову в плечи, вернулся внутрь.

– Я помогу вам с багажом…

– Не нужно, – перебил Янь Цюшань коридорного, – я сам. Змеекожий, подсоби.

На пару с человеком со шрамом Янь Цюшань выгрузил из багажника несколько больших чемоданов. На вид они казались неподъемными – и что такого тяжелого могло в них быть? Деваться коридорному было некуда, и он просто стоял рядом в ожидании. Не удержавшись, он еще разок покосился на чемоданы, гадая, что же там. Вдруг он что-то почувствовал и оглянулся, встретившись взглядом с белыми глазами слепца… Казалось, тот пристально смотрит на него.

Коридорный вздрогнул, все волоски на его теле встали дыбом.

– Взрослые тебя в детстве ничему не учили? – усмехнулся слепец и понизил голос. – Не смотри на то, на что смотреть не следует.

Стоило слепцу договорить, как его фигура вдруг пропала и возникла снова – вплотную к коридорному. У того с перепугу подкосились ноги, и он чуть не шлепнулся прямо на задницу.

– Среброглазый, – холодно предостерег его Янь Цюшань.

Слепец тут же отступил на шаг, многозначительно улыбнулся и протянул руку коридорному.

– Не падай.

Коридорный его послушался: опасаясь, что ноги его не удержат, он встал на четвереньки и так и удрал без оглядки.

Странные гости занесли чемоданы в номер к Янь Цюшаню и со всеми предосторожностями заперли дверь.

Изуродованный шрамом Змеекожий принялся распаковывать чемоданы, чтобы проверить содержимое, – и вдруг вся комната наполнилась сиянием. Они были битком набиты драгоценностями. Стоило ему расстегнуть молнию одного из чемоданов, как наружу высыпалось несколько ниток коралловых бус. Змеекожий нервно сглотнул, осторожно засунул бусы обратно и стремительно отдернул руку, словно стремясь избежать возможных подозрений. Про себя он пробормотал: «Это все – вещи мертвецов. Амитофо, мне они ни к чему, ни к чему».

Так называемые иньские драгоценности откапывали из могил. В прошлом, когда богатые семьи хоронили покойников, захоронение тут же примечали расхитители гробниц и грабили подчистую, если гроб заколачивали недостаточно крепко. Жемчуга, самоцветы, нефритовая посуда в земле были пропитаны трупным духом и как нельзя лучше подходили для жертвоприношения.

Последний чемодан был доверху засыпан противоударным наполнителем: внутри находилось несколько стеклянных бутылей с темной жидкостью – кровью младенцев.

Согласно внутренним записям школы Изначальной Истины, в клане гаошань до самого его истребления бытовало рабство. Рабовладельцы и знать жили в роскоши и гнались за наживой, совершенствовались путем использования злых чар и имели обычай пить кровь младенцев: они верили, что так сумеют сохранить вечную молодость.

Иньские драгоценности и кровь младенцев очевидно предназначались в жертву призываемому жэньмо, дабы угодить его вкусам.

Проверяя, в порядке ли стеклянные бутыли, Змеекожий ворчал:

– Отсталые у вас предки, господин Нянь, в плане социально-политического развития… Хм, а это что?

В чемодане с младенческой кровью ему попалась маленькая керамическая шкатулка. Возможно, из-за тряски в дороге печать на ней ослабла и слетела сразу же, как шкатулка оказалась в руках Змеекожего.

– Печать сорвалась, – сообщил Змеекожий. – Не страшно?

– Не открывай, это… – начал Янь Цюшань.

Но не успел он закончить, как Змеекожий истошно закричал. Силу ему, как говорят, девать было некуда, и, пока Янь Цюшань говорил, он успел открыть шкатулку, из которой вылетело несколько крупиц темно-красного порошка. Они вели себя как живые – соприкоснувшись с человеческой кожей, они сразу же начали проникать все глубже в плоть. Начиная с кончиков пальцев рука Змеекожего начала розоветь, словно персики в цвету.

– Это русалочья отрава-чжэнь, болван! – окриком остановил Янь Цюшань слепца, бросившегося было выяснить, в чем дело. – Не трогай его, а то с тобой будет то же самое! Дай мне зажигалку.

Шрам Змеекожего явно остался на месте ожога – то ли от кипятка, то ли от пламени. При виде огня он инстинктивно отпрянул, но Янь Цюшань схватил его за запястье и строго сказал:

– Тебе что, рука не нужна?

Крепко удерживая Змеекожего, он поднес огонек зажигалки к порозовевшей коже его руки. Проникший в плоть порошок словно испугался огня и немедленно метнулся назад. Не то от страха, не то от боли, но Змеекожий отчаянно сопротивлялся. Впрочем, рука Янь Цюшаня, державшая его железной хваткой, даже не дрогнула. Огонек в другой его руке горел ровно и двигался аккуратно, не опаляя плоть Змеекожего, но вынуждая отступать розовые отметины.

Змеекожий громко завопил, и крупицы темно-красного порошка вылетели из кончика его пальца. Деревянная женщина мгновенно отреагировала – схватила стеклянный стакан и ловко их поймала.

Змеекожий осел на пол и, кое-как придя в себя, отполз назад.

– Эта хрень живая, она живая! – бормотал он.

– Так и есть, – откликнулась деревянная женщина. Она осторожно собрала красный порошок, пересыпала его обратно в шкатулку и вернула печать на место. Ее голос интонацией напоминал автоответчик. – В древности гаошань забирали кровь у живых русалок. Они подвешивали русалку вниз головой и делали на шее небольшой надрез, оставляя ее истекать кровью до смерти. Когда русалку охватывал всепоглощающий ужас, ее ядовитые внутренние органы растворялись и вытекали вместе с кровью. Зараженная русалочьим ядом кровь приобретала темно-красный цвет. Если ее смешать с русалочьим жиром, киноварью и некоторыми другими ингредиентами, то можно получить особое вещество, которое в древности называлось «чжэнь» или просто «отрава»… Господин Нянь, вы даже ее подготовили! Ваши познания действительно велики. А ведь и правда – если у Всеслышащего мастера не найдется этого вещества, даже он не сможет починить клинок. Вы продумали все необходимое.

Янь Цюшань был высокомерен, ставил себя выше всех остальных – и не думал этого скрывать. Если в присутствии такой почтенной «особенной», как матушка Юй, он еще проявлял хоть какую-то вежливость, то ее посланницу ни во что не ставил. Похвалу деревянной женщины он пропустил мимо ушей, словно и не услышал.

Деревянная женщина аж застыла – даже ее деревянное лицо выражало неловкость.

К счастью, в этот момент в разговор вмешался Среброглазый.

– А для чего она, эта чжэнь?

– Выковывать сосуды. Говорят, создание сосудов – сродни темному колдовству, а духи оружия – на самом деле живые существа, заключенные в металл. Когда гаошань живьем приносили людей в жертву прямо в печи, защитное построение вокруг рисовалось именно отравой-чжэнь. – Деревянная женщина многозначительно посмотрела на Янь Цюшаня и понизила голос. – Дух оружия на веки вечные оказывается заточен в свой сосуд, ему никогда не обрести свободу.

Янь Цюшань по-прежнему словно ничего не слышал.

Атмосфера в комнате накалилась, но Змеекожего это не смутило, и, вытерев холодный пот, он, тяжело дыша, поинтересовался:

– Мы всю жизнь работали в море и еще в детстве слышали о русалках, но никто никогда их не видел. Так они правда существуют?

Деревянная женщина равнодушно отвела взгляд от Янь Цюшаня.

– Правда, – ответила она. – Но уже давно все вымерли. Русалки хоть и выглядят как люди, но в сущности они рыбы. Уровень их умственного развития невысок, и охотиться на них очень просто. Во время Великой междоусобицы гаошань, чтобы защитить себя, изготовили большую партию оружия – для нее потребовалось столько русалок, что в итоге истребили их всех.

Змеекожий был человеком в высшей мере идеологически сознательным: осудив только что рабовладельческий строй, он теперь выступил в поддержку защиты окружающей среды:

– Неужели гаошань ничего не понимали в устойчивом развитии? Если им постоянно требовались русалочьи жир и кровь, почему они не стали их разводить?

– Их не получилось разводить, – ровно ответила деревянная женщина. – Русалки не могут жить во внутренних водах, им необходимо море. Гаошань перепробовали самые разные способы, даже специально привозили издалека морскую воду – ничего не вышло. Рассказывали, что одна русалка все же выжила, и тогда правитель гаошань послал людей испросить у ее хозяина совета, как содержать русалок. И хозяин рассказал, что русалки очень чувствительны, и их каждый день нужно утешать и успокаивать, чтобы они признали внутренние воды своим домом.

– Тяжело им угодить, – заметил Змеекожий, – но ведь оно того стоило. Чем труднее содержать драгоценное существо, тем больше пользы оно потом приносит.