– Переживаю, вдруг ты мне что-то подсыпал – виагру женскую, например, – выдаю полную чепуху, лишь бы не молчать, однако есть все же принимаюсь и понимаю, насколько я была все это время безумно голодна. Сырники, кстати, оказались безумно вкусными, но пришлось поделиться своей порцией с мужем, что я сделала, шипя, как змеюка, но по-доброму. А еще я поняла, что невыносимо сильно хочу принять душ.

Такое чувство, будто в Артема вселилась бабка-наседка и очень мнительная особа. Прежде чем я пошла купаться, он уточнил у врача, можно ли это сделать. Ни шагу без тотального контроля и полной уверенности в том, что это безопасно и разрешено.

– Давай я лучше сама. – Когда я поднимаюсь с постели, Арт помогает мне дойти до ванной комнаты, прилегающей к палате. Меня слегка раздражает эта опека, ведь я в себе и дееспособна, а он возится со мной, как с маленькой. – Ну уж нет, не говори, что ты и внутрь собрался зайти!

– Давай-давай, шевелись. Чем дольше ты препираешься, Лиса, тем больше времени у нас отнимаешь. – Он подталкивает меня вперед, и я оказываюсь в ванной, а муж в дверях.

– Я хочу принять душ одна. Вернись в исходное положение, в свое кресло, пожалуйста, – прошу, закатив глаза. – Господи, ты превратился в такого зануду! За полчаса со мной ничего не случится. Я даже запираться не буду.

– Сара. – Муж испытующе смотрит на меня, давая понять, что будет так, как сказал он.

Что за упрямство?!

– Артем, – вторю его тону, отказываясь уступать. – Мне нужно сделать девчачьи дела, – нервно вздохнув, признаюсь, почему так препираюсь, затем выдавливаю из себя еще, кладя руку на косяк: – Я стесняюсь заниматься такими вещами при тебе.

Интересно, наша битва характеров когда-нибудь прекратится?!

– Стесняешься? Кого? Меня? – Артем скептически выгибает бровь.

– Да, представь себе, – затравленно обороняюсь. Открывать истинные чувства, не пряча их под маской холодного равнодушия, оказывается достаточно сложно, но честной быть приятно.

– С каких пор? – Арт грязно ухмыляется, и я начинаю беситься от его непосредственности. Когда он уже начнет воспринимать меня и мои просьбы всерьез?! – Я трахал тебя столько раз, что знаю по памяти каждый изгиб твоего тела и все родинки. Поздно стесняться.

Звучит разумно, но я все равно не собираюсь заниматься интимной гигиеной при нем! Это перебор даже для нас.

– Может у меня быть хоть минута свободного и личного от тебя времени? – Дергаю ручку двери на себя, пытаясь вытолкнуть мужа здоровой рукой.

– Ты исчерпала этот лимит, когда укатила, а потом хер пойми чем занималась в доме своего женишка. – Артем не фильтрует свою речь и произносит то, что ему выдает мозг, совершенно не сортируя информацию.

Я замираю, вперившись в него немигающим взглядом, пока сердце падает вниз, а щеки обдает кипятком.

– Если ты намекаешь, что я трахалась с Олегом, то, уж прости, у меня не нашлось на это времени в перерывах между заточением в подвале и побоями! – В горле образуется болезненный комок, а к глазам подкатывают слезы. Ведь отчасти Артем прав, это почти произошло, и становится так мерзко от самой себя.

Плевать, что я была обессиленной и пыталась сопротивляться. По факту Багровский почти взял меня силой. И если бы Артем приехал не в день свадьбы, а на следующий, то все могло быть только хуже.

Я должна ему в этом признаться, но не могу найти в себе опору, силу и уверенность, чтобы произнести вслух. Если я сделаю это, мы снова откатимся на несколько шагов назад, в то прошлое, где будут разборки и скандалы.

– Да, Артем. Он попытался это сделать, взять меня силой, но не успел, свадьба отвлекла! Приехал бы ты на день позже, опоздал бы, и я стала бы порченым товаром. Что скажешь теперь? – Будь что будет…

Арт делает глубокий вдох для успокоения, на выдохе произносит:

– Сара…

– Выйди, я хочу побыть одна! – перебиваю его, чтобы он больше ничего не успел сказать, и, не сдержавшись, громче положенного прикрикиваю: – Уйди, пожалуйста, Артем!

В моих глазах плещется разочарование в самой себе вперемешку с яростью и опустошенностью. Артем с каменным лицом делает шаг назад, и я со злостью захлопываю дверь слишком громко. Демонстративно закрываюсь изнутри на защелку.

Я злюсь на нас обоих.

Вот надо было ему сморозить это?! Ковырнуть?! Напомнить?! Вытащить наружу воспоминания?!

Неужели он думает, что, тыча меня носом в произошедшее, сможет как-то манипулировать или управлять? Чего еще Князев добивается?

«Может быть, он ляпнул не подумав? Или же просто считает тебя потаскухой!»

Я всю жизнь только и слышала от родителей, как они упрекали друг друга за определенные вещи, как ковыряли раны, постоянно напоминали о совершенных ошибках. Но я так не хочу. Хочу взаимопонимания со своим мужем, партнером, лучшим другом и самым близким мужчиной. Разве я многого прошу?

Да, я осознаю, что все произошедшее – последствия цепочки моих действий. Но что теперь?

Каждый раз тыкать, воспитывая, как котенка мордочкой в лоток?

Тяжело выдыхаю, прислонившись спиной к двери, и пытаюсь унять разбушевавшиеся нервы. Закрываю глаза, начиная вести про себя обратный отсчет для успокоения. Сердце бешено колотится – до такой степени я себя накрутила.

Несмотря на то, что теперь все хорошо, больше нет нужды скрываться и переживать за семью, я не чувствую себя в расслабленном состоянии, словно вишу на тонкой ниточке, готовой оборваться в любую секунду, брожу по дорогам неизвестности и не знаю, куда податься.

Я запуталась во всем. Не знаю, в каком направлении двигаться дальше. Потерялась.

Если раньше у меня была четкая цель выжить и не попасться в руки Багровского, то что теперь? Как жить дальше? Чем заниматься? Какое у меня, у нас с Артемом будущее?

Я вроде свободна теперь, а вроде и нет. Клетка в Нью-Йорке ждет, но я больше не хочу куковать взаперти. Вернутся в Америку – все равно снова сидеть под охраной и ждать подвоха от Ичиро Араи, врага Князева.

Нужно ли оно мне?

В последний вечер перед отъездом у меня такие вопросы не возникали, ведь я была безумно счастлива и считала себя настоящей женой, ждущей мужа с работы. А потом случилась Адалин, и замок построенных иллюзий полностью рухнул. Что сейчас с этой девушкой? Где она? Что чувствует сам Артем? Сначала рванул за одной, потом за другой. Разве это нормально?

Живя в страхе быть пойманной Олегом, я искала пристанище в другой стране, но ведь теперь смогу остаться дома, с мамой и Мишей. А скоро и папа вернется с лечения, на которое его отправил Арт. Я обязана мужу всем, но заточила зуб из-за брошенной фразы и мысленно уже развелась. Буквально час назад таких мыслей у меня и подавно не было, да я даже не раздумывала ни секунды остаться!

«А есть ли у меня вообще право выбора? Арт никуда не отпустит!»

Он легче прикончит меня своими руками, чем допустит подобное.

«Так, стоп, Сара. Успокойся. Ты зачем сюда пришла? Привести себя в порядок? Так вот и занимайся этим!»

Отталкиваюсь от стены и прохожу к смесителю, включая воду. Настраиваю нужную температуру и потихоньку начинаю сбрасывать с себя больничный халат, не делая резких движений, ибо не хочется усиливать тупую ноющую боль в месте ранения. Обезболивающие уколы помогают, но их действие – не вечное. А делать их врач сказала медсестрам всего дважды в день.

Под халатом, больше напоминающим ночнушку престарелой бабушки, на мне совершенно нет нижнего белья. Надеюсь, свадебное платье, которое было на мне, утилизировали…

А вообще хорошо, что мама привезла целую сумку моих старых вещей и всех необходимых принадлежностей, вплоть до станка и нижнего белья, расческу, зубную щетку и пасту. Такая она у меня практичная женщина!

Принимать душ с забинтованным плечом не так-то и просто, но я максимально аккуратно намыливаю разрешенные участки кожи и смываю водой из душевой лейки. Напор воды очень слабый, раньше бы я злилась и психовала, но сейчас радуюсь, ведь от этого меньше брызг, и риск намочить рану и пострадавший безымянный палец сводится к нулю.

Станком убираю с тела всю нежелательную растительность, которая успела пустить свои корни за несколько дней. Как хорошо быть мужчиной, не нужно заморачиваться над такими вещами, как бритье ног! Волосы намыливаю три раза, ибо на них можно жарить картошку от огромного количества жира. Смыв все остатки пены, выключаю воду и принимаюсь вытираться махровым полотенцем. Это неописуемое чувство, когда ты чистый, не сравнимо ни с чем! Боже, так странно радоваться, казалось бы, обыденным вещам, которые мы начинаем ценить только в такие моменты!

Собирать мокрые волосы под полотенце одной рукой то еще испытание, но я справляюсь с этим делом с горем пополам, хоть съехавший набекрень зеленый тюрбан выглядит не особо эстетично.

После этого принимаюсь разбирать принесенные вещи. За столько месяцев мой стиль слегка изменился и повзрослел, поэтому, когда вижу свои старые трусики с сердечками, начинаю хихикать, но выбора нет, придется носить. Бюстгальтер я сейчас при всем желании надеть не смогу, поэтому откладываю его в глубь сумки до лучших времен: неизвестно, сколько времени придется провести в больнице. Выуживаю футболку, больше походящую на мужскую из-за принта, и короткие пижамные шортики. Не знаю, можно ли переодеваться в свою одежду, но этот медицинский халатик, цветом напоминающий бахилы, надевать нет никакого желания, да и негигиенично, наверное. Из-за переодевания полотенце сползает с головы, возиться по второму кругу не хочется, поэтому, психанув, решаю не наматывать его снова, а просто тщательно просушиваю тканью короткие волосы и оставляю их висеть сосульками. Футболку надеть полностью не удается из-за забинтованного плеча, поэтому просовываю только левую руку в рукав, а правая остается прижатой к телу под одеждой.

Подстреленный воробей, блин!

Закончив со всеми водными процедурами, иду на выход, но, когда ладонь обхватывает ручку двери, на меня обрушивается снежная лавина реальности, которая отступила на какие-то полчаса, чтобы я могла искупаться.

Нам нужно поговорить и расставить все точки над «i», только вот станет ли Князев слушать меня?

Вхожу в палату и застаю Арта, который разговаривает о чем-то или о ком-то по телефону, стоя ко мне спиной у окна. Игнорируя соседство, раскрываю шкаф и кладу внутрь сумку с неиспользованными вещами, пусть дожидаются своего звездного часа. За окном уже темнеет, Самару постепенно накрывает ночь, а у меня сна ни в одном глазу, и самочувствие более или менее сносное, насколько это возможно в подобном состоянии. Не знаю, что за препараты мне вводят и какие таблетки дают, но они действительно улучшают мое состояние. Вот если бы еще побольше обезболивали, то вообще б цены им тут не было!

Однако речь идет о физическом состоянии, а не ментальном. Со вторым у меня проблемы, причем очень давно, и ситуация продолжит усугубляться, если я буду вынуждена вернуться в Америку, не обговорив все детали с Артемом. Мне жизненно необходимо расставить личные границы, выстроить нормальные взаимоотношения. Возвращаться в тот кошмар с постоянными скандалами, где шаг влево, шаг вправо – расстрел, я не хочу.

Я люблю Артема и умирала во всех смыслах слова, когда думала, что больше никогда его не увижу, но сейчас понимаю: нам нужно что-то менять для адекватного будущего.

– Давай поговорим? – произношу спокойно, когда муж поворачивается, убирая смартфон в карман с хмурым выражением лица.

– Валяй. – Арт проходит к диванчику у стены и заваливается на него всем своим мощным телом, усаживаясь поудобнее с широко расставленными ногами. Меня раздражает, когда мужики так делают, хочется подойти и пнуть со словами «Собери свои копыта». – Че у тебя там скребет, вываливай!

– Поговорить – значит не просто выслушать друг друга, а услышать, понимаешь? – Выгибаю бровь, раздражаясь от его нахальной непосредственности. Царь, которому все можно!

– Ты побазарить хочешь или в психолога играть? – Князев говорит настолько надменно, что я начинаю закипать. Как будто перед ним стою не я, а простой солдат из клана.