Лаврентий Палыч продолжал что-то бубнить, а я закрыл глаза и досчитал до десяти. По совести, за такие выкрутасы надо было выгнать управляющего на мороз. Но где взять замену? Желательно такую, чтобы не воровал и мог справиться с моим имением. А «лепрекон», если не брать в расчёт этот случай, был неплохим управленцем.

– Сколько мы потеряли на вашей афёре?

Часто заморгав, Лаврентий Палыч уставился на меня.

– Потеряли? Что вы, Константин Платонович, наоборот! Деньги получены сполна, ваш капитал приумножился.

– И сколько у меня сейчас этого капитала?

– Порядка, – он пожевал губами, – ста пятидесяти тысяч рублей. Золотом, разумеется. Я же говорил – очень выгодная сделка получилась. Прибыль от займа тоже пошла вам.

Чтобы взять паузу, я налил себе чая. Выпил, сжевал баранку и налил снова.

– Лаврентий Палыч, честно говоря, мне нравится с вами работать.

– Приятно слышать, – он расплылся в улыбке.

– Но я бы попросил вас в следующий раз согласовывать со мной, прежде чем влезать в рискованные сделки. Спишем этот раз на мой срочный отъезд и службу в армии. Но впредь…

– Конечно-конечно! Даже не сомневайтесь – больше никаких сомнительных предприятий без вашего ведома. Но слишком уж хороший шанс был! Такой раз в десять лет случается, чтобы богатый род срочно распродавал имущество.

Мы пришли с ним к пониманию и решили вопрос по текущим закупкам. Я поблагодарил за чай, попрощался и пошёл по своим делам. Но у двери я обернулся:

– Лаврентий Палыч, а что за род, на котором мы погрели руки?

– А я не сказал? Голицыны, князья которые.

Сдерживая смех, я кивнул и вышел из флигеля. Что же, есть в этом некоторая справедливость – заработать на трудностях врага. Особенно когда он об этом не догадывается.

* * *

Мастерская, финансы, мелкие дела и заботы поедали всё моё время. Но ко всему этому появилась ещё одна загвоздка: Диего не стало, и роль учителя Ксении легла на мои плечи. Хочешь не хочешь, а её Талант требует присмотра и регулярных тренировок. Так что после обеда я повёз её на «колдовскую» площадку возле леса.

– Сударыня, извольте не отвлекаться. А вы, сударь кот, не мешайте занятиям.

Мурзилка состроил оскорблённый вид, задрал пушистый хвост трубой и с пафосом императорского сановника пошёл в сторону леса. Боюсь, птицам, белкам и другой мелкой живности сегодня достанется от рыжего разбойника.

– Ксения, ты меня слышишь? Повторяем сначала. Дыхание, призыв Таланта и контроль. Начинай.

Девочка скорчила недовольную рожицу, печально вздохнула и выставила ладони перед собой.

– Ксения, контроль! Вдох, задержка, выдох.

– Я помню, дядя Костя. Вдох, выдох. Ой!

Вместо призыва Таланта, Ксюшка зачерпнула силы и швырнула перед собой.

– Маа-а-а-ауууу!

Трава за камнями загорелась, а Мурзилку снесло потоком магии.

– Мяу-у-у-у!

Кот в три прыжка добежал до сосны, вскарабкался повыше и начал оттуда возмущённо голосить.

– Прости, дядя Костя. Я не хотела, честно-честно. Может, ещё раз попробую?

– Маа-а-а-у!

Мурзилка протестующе заорал сверху. Ему тоже крайне не нравилось наше с Ксюшкой занятие. Я не проходил полного обучения Таланта, не знаю приёмов, которыми контролировала девочку Диего, и даже не знаю, с какой стороны взяться за эту задачу. Ну, не тот у меня профиль, не тот! Придётся искать замену испанке, причём в самый крайний срок, пока рыжая бестия не разнесла усадьбу по камешку.

Глава 6 – О князе и наградах

Княгиню я нашёл в библиотеке. Марья Алексевна задумчиво листала «Опыты» Монтеня, делая карандашом пометки на полях. Кстати, замечательная книга – автор, не будучи колдуном сам, изучал деланную и Талантливую магию исключительно по книгам. Особых тайн в ней не было, но сравнительный обзор получился шикарный.

– Костенька, – Марья Алексевна строго указала на меня карандашом, – ты уже придумал, как помочь Пете? Человек без глаза остался, переживает, ночами не спит.

– Боюсь, это выше моих сил, Марья Алексевна.

– Как это? Руку своему мертвецу сделал, а глаз не можешь?

Я сел напротив княгини, сложил руки перед собой домиком и попытался объяснить.

– С Кижом ситуация другая. Он мёртв, и тело работает, как автоматон, если говорить упрощённо. А Пётр живой – работать с живыми тканями я не умею.

– Зачем с ними работать? Сделай ему искусственный глаз, и всё.

– А как прирастить к нему нервы? А мышцы, чтобы двигали глазное яблоко? Даже не представляю, как это сделать. Был бы он мёртвый, другое дело.

– Типун тебе на язык. – княгиня махнула на меня рукой. – Нервы, мышцы, тоже мне, умник. Ещё скажи, что опасаешься воспалительно-деструктивного процесса и отторжения импланта.

– Марья Алексевна, откуда вы такие слова знаете?

Княгиня усмехнулась.

– Нахваталась за долгую жизнь от разных умников вроде тебя. В общем так: сделай глаз, как умеешь, а приживить его уже моя забота.

На пару секунд я опешил.

– Так вы лечить можете? Научите!

– Ой, ничего я не могу, даже не проси. Произвести замену много ума не надо, организм сам всё сделает, если ему помочь. Это не раны зашивать или инфекции выводить.

Я осуждающе посмотрел на неё.

– Марья Алексевна…

– Сказала же, нет. Никакой медицины! Терпеть её не могу, гадкую, – она поморщилась. – Раз покажешь, что умеешь, на следующий день заставят гнойные фурункулы вскрывать. А я женщина впечатлительная, видеть такие ужасы не привыкла. Нет, нет и нет. Глаз Пете поставим, и дело с концом.

– Как скажете, нет так нет.

Оставалось только вздохнуть: я слышал, что встречаются такие Таланты, но на практике никогда не сталкивался. Жаль, что княгиня отказалась от медицинской практики, очень жаль.

– Марья Алексевна, я же к вам по делу.

Я вкратце обрисовал ей проблему с Ксенией. Девочке нужен наставник вместо Диего. Пусть испанка и не рвалась её особенно учить, но помогала контролировать молодой и дикий Талант. А под моим руководством рыжая бестия разнесёт всё вокруг.

– Может, вы возьмётесь, а?

– Костя, ты сегодня невыносим. Предлагаешь мне бегать за этой чертовкой с моим радикулитом? Никакой жалости к старой женщине, – княгиня притворно погрозила мне вееером. – Да и не умею я учить как положено. Головы откручивать ещё ладно, а твоей протеже к тому же хорошие манеры нужны. Ладно, подумаю, где бы нам наставницу взять. Чтобы и вести себя научила, и с Талантом разобралась. Отпишу знакомым, может, что-нибудь посоветуют.

– Спасибо, вы – чудо.

Я встал, подошёл к княгине и поцеловал руку.

– Не буду больше отвлекать вас, Марья Алексевна.

– Погоди, Костя, совсем забыла. Присядь.

Она перелистнула «Опыты» и нашла между страницами сложенный листок бумаги.

– Час назад привезли, пока ты свою рыжую выгуливал. Я просила знакомых разузнать о Еропкиных, на кой чёрт им бумаги по лошадям нужны были. Вот, прислали ответик.

Пробежав по письму глазами, она покачала головой.

– Про цену на лошадей, что Елизавета установила, слышал?

– Да. Полторы тысячи вроде бы.

– Хорошо осадила этих жуликов, давно пора было. Только знакомые пишут, словно сговорились самые богатые конеторговцы. На остальных, кто помельче да пожиже, будто мор напал: один отравился, другой с лестницы упал и шею свернул, третий ещё зимой в проруби утонул. Лишь трое остались – Лепёшкины, Митрофановы и Дурыгины. Вся торговля лошадьми у них в руках сейчас.

Ты смотри! Прямо картельный сговор в лучших традициях организованной преступности.

– Пишут, – Марья Алексевна усмехнулась, – Дурыгин старший встречался с Еропкиным за неделю до того, как ты его убил. О чём говорили, неизвестно, но догадаться невелика хитрость.

– Думаете, меня заказали конеторговцы?

– Ты главного не спросил. Под кем эти купцы ходят? Кому они половину дохода за защиту платят?

– Дайте угадаю. Голицын?

– В яблочко, Костя, в яблочко. Дурыгины точно. Лепёшкины и Митрофановы через вторые руки.

– Вот оно что. Я-то думал, он меня из-за дяди невзлюбил, а всё из-за денег. Как-то слишком меркантильно для князя из старинного рода.

Княгиня расхохоталась в голос.

– Костенька, да у нас половина дворянства такая. Это по молодости князь за личные обиды мстил бесплатно, а потом заматерел и без денег даже в кофий врагу не плюнет.

Отсмеявшись, Марья Алексевна промокнула глаза платочком и разом стала серьёзной.

– Сейчас у Голицыных большие проблемы. Елизавета по их лошадиному делу ударила, в Сибири у них неприятности с другими родами, сын князя промотал огромные суммы, отчего перед папенькой появляться боится. От этого они и имущество распродают, чтобы закрыть дыры. Только ты не обольщайся: это временные трудности, у всех бывают. Князь – калач тёртый: здесь потерял, в другом месте возьмёт. У него при дворе огромные связи, многие роды его поддерживают, многие должны. Год-другой, глядишь, и восстановят капиталы.

Княгиня наклонилась в мою сторону и сбавила тон.

– Вот только тебе князь непокорство не простит. И за Василия Фёдоровича отыграется и за лошадей.

– Понимаю, Марья Алексевна, очень хорошо понимаю. Сейчас как раз принимаю меры, чтобы на усадьбу ни одна собака покуситься не могла.

– Это всё хорошо и правильно, Костенька. Но вопрос надо решить принципиально. Как ни придумывай магические штуки, он до тебя всё равно доберётся. У Голицыных пятьсот опричников, они тебя с кашей съедят. Показательно, чтобы другим неповадно было перечить роду. И никакой Надворный Судья вмешиваться не будет. Это ты тоже понимаешь?

Я кивнул. Куда уж яснее!

– У тебя три варианта, Костя. Первый: ты немедленно едешь в Москву, падаешь в ножки к князю и просишься к нему под руку. Будешь делать лошадей для него, регулярно являться на приём и жить спокойно. Второй: ты отправляешься к Шереметеву и делаешь то же самое. Там можно будет поторговаться, взять себе немного свободы, но принцип тот же. Граф тебя от князя прикроет, но и шерсть с тебя пощиплет.

– Плохой выбор, Марья Алексевна, очень плохой. Не хочу я «ложиться» ни под кого. Хоть Голицыны, хоть Шереметевы, хоть Шуваловы, свобода мне дороже. Вы говорили, ещё третий вариант есть?

– Есть. Ты спокойно, не торопясь едешь в Москву, – княгиня прищурилась и хищно показала клыки, – и организовываешь смерть нашего общего «друга».

От такого предложения я опешил и закашлялся.

– Марья Алексевна, мне его что, на дуэль вызвать? Или штурмом Голицынское подворье взять? Так у меня силёнок не хватит на такие подвиги. Да и в Сибирь мне как-то не хочется ехать, там климат неподходящий.

– Я сказала организовать, а не прикидываться дураком. Вон, Фридриху ты вызов небось не посылал. Так ведь?

Уж от кого я не ожидал такого радикального предложения, так это от Марьи Алексевны. На мой взгляд, ещё можно было как-то вырулить и договориться с Голицыным.

Княгиня будто прочитала мои мысли и добавила:

– Не надейся: пока князь жив, он тебя в покое не оставит.

Я посмотрел на неё и вздрогнул: взгляд Марьи Алексевны был полон застарелой ненависти. У неё к Голицыну были давние личные счёты, такие, что она жаждала убить его моими руками.

– Чем он вам насолил, Марья Алексевна?

– Ах, Костенька, – она печально качнула головой, – это старая история, даже вспоминать не хочется. Но если ты возьмёшься отправить князя в мир иной, я вложу в это предприятие десять тысяч, на подкуп и прочие расходы.

– Мне надо подумать. Такой вопрос с кондачка не решается. Даже не знаю, с какой стороны браться.

– К любому ключик можно подобрать, – княгиня безжалостно улыбнулась, – поговори с его сыном, с дочерью. Найди, кого Голицын обидел, попроси помощи. Врагов у него больше, чем у твоего кота блох.

Я кивнул и обещал подумать. Вариант мне крайне не нравился: стоит допустить оплошность, и меня размажут по стенке.