– Ты выбрал, – рыкнул некрофаг и с места, без разбега, прыгнул на меня. Наверное, если бы я не заметил, как за мгновение до этого едва заметно напряглись мышцы его ног, плотно обтянутых чьими-то старыми брюками, я пропустил бы момент нападения. Но я был настороже, поэтому падальщик приземлился на место, где уже пару секунд никого не было.

Звякнул чиркнувший по каменному полу ятаган, глухо стукнул врезавшийся в стену и заставивший землю просыпаться с потолка кистень.

В крупном телосложении есть достаточно много плюсов: это сила, размах, мощь удара. Но есть и существенные минусы: определённая неповоротливость, из-за которой ответный удар наносится с опозданием на какие-то доли секунды, а ведь в бою даже они могут иметь решающее значение. Я был изрядно ниже своего соперника и гораздо тоньше, что позволяло мне двигаться быстрее и точнее реагировать на его движения. Особенно это было заметно в замкнутом пространстве, в котором мы с ним оказались. К тому же здесь падальщик не мог развернуть крылья: они просто стали бы цепляться за потолок и стены, так что в данном конкретном случае теснота подвала была мне на руку. Я ужом вертелся вокруг массивного некрофага, который передвигался очень быстро, просто невероятно для такого крупного существа, но недостаточно стремительно для того, чтобы задеть меня. Чувствуя, что времени остаётся всё меньше, я собрал все силы, поднырнул ему под неосторожно поднятую руку и, развернувшись, всадил верный стилет прямо в нужную точку. Увидев, как вспыхнули золотые искры, я быстро откатился в сторону, прекрасно понимая, что даже смертельно раненый падальщик всё ещё опасен. Для того, чтобы тело некрофага покинула та извращённая сила, которая питает его псевдожизнь, требуется некоторое время, минуты две-три, но и за них он может натворить много бед. Особенно если будет понимать, что проиграл и терять ему нечего.

Так и получилось. Поверженная тварь билась, царапая пол жуткими когтями и пытаясь вытащить кинжал, но у него ничего не получалось: к зачарованному оружию Ловчих не может прикоснуться ни одно порождение Изнанки, а уж к такому, как Марио, тем более. А все попытки выбить клинок из раны, не дотрагиваясь до него, были изначально обречены на провал. Я же не поцарапал его, а вогнал клинок на всю длину.

Постепенно движения некрофага замедлились, стали судорожными, а вскоре он, дёрнувшись несколько раз, вытянулся и затих. Подходить я не торопился, так как в последнее время твари Изнанки стали преподносить нам слишком много сюрпризов. Вдруг в своём извращённом развитии некрофаги дошли до того, что научились притворяться мёртвыми, чтобы обмануть?

Подождав немного, я осторожно подошёл, держа наготове меч, но он не понадобился: недавно горевшие ненавистью глаза падальщика уже подёрнулись мутной белёсой плёнкой. Нагнувшись, я выдернул стилет, не собираясь оставлять верное оружие в трупе, и увидел, как сыто засверкали грани клинка.

«Сильный был, хорошо, – довольно проурчал Марио у меня в голове, – не очень я, конечно это племя люблю, даже как добычу, но… неплохо, Коста, неплохо!»

«Спасибо, – фыркнул я, – и как бы я жил без твоего одобрения, а?»

«Хуже, чем с ним», – возмутился стилет, и я даже не нашёлся, что ему возразить. Марио довольно что-то проворчал, радуясь, что последнее слово осталось на этот раз за ним.

Теперь следовало прибрать за собой, так как оставить в подвале даже окончательно мёртвого падальщика мог только безумец или самоубийца. Это не тот случай, когда следует просто уйти, осознавая, что в Стылой Топи стало на одну тварь меньше. Если не принять необходимые меры, то скоро сюда сползутся более мелкие порождения Изнанки и устроят себе настоящий пир, после чего начнут размножаться с бешеной скоростью.

Помня об этом, я вытащил из кармана небольшой, тщательно закупоренный пузырёк и, стараясь не дышать, вытащил пробку. По подвалу наверняка тут же пополз отвратительный запах, от которого начинала жутко болеть голова. Но я задержал дыхание, благо это нужно было сделать относительно ненадолго. Наклонив пузырёк над телом некрофага, я отсчитал десять капель и быстро отошёл в сторону.

Первые несколько секунд ничего не происходило, а потом там, где упали капли, появился тёмно-серый дымок, постепенно окутавший всю фигуру, валяющуюся на полу. Она начала стремительно таять, как весенний снег под лучами жаркого солнца. Дождавшись момента, когда дым сгустился настолько, что ничего не стало видно, я торопливо вышел на улицу, и влажный туман после духоты подвала показался мне просто восхитительным.

Глубоко вдохнув прохладный и сырой воздух, я осторожно двинулся в сторону «Гнутого медяка», так как единственное, чего мне в данный момент хотелось – это упасть и поспать хотя бы несколько часов. Потом перекусить – и я снова буду готов к активным действиям.

Трактир после недавней смерти Хуана, растерзанного случайным некрофагом, какое-то время стоял пустым, а потом постепенно превратился в некое подобие перевалочной базы для всякого рода авантюристов: охотников, наёмников, перекупщиков. Я занимал там комнату, когда-то принадлежавшую самому Хуану. Я выбрал её потому что из неё было целых два запасных выхода. За стойкой теперь стоял однорукий Антонио, бывший когда-то одним из подручных Карло, но теперь из-за полученного увечья вынужденный сменить занятие на менее прибыльное, но более спокойное. Мне он был кое-чем обязан, поэтому против моего присутствия совершенно не возражал. Именно через него мы с Григором и Линой передавали друг другу срочную информацию, и пока ни разу не поймали Антонио на лжи или стукачестве.

Занятый этими простыми и понятными мыслями, я тем не менее внимательно прислушивался к окружающему пространству и, наверное, только поэтому услышал негромкий разговор. Это было странно уже само по себе: в Стылой Топи в последнее время не осталось мест кроме убежищ, где люди могли бы разговаривать, не опасаясь быть услышанными очередной оголодавшей тварью.

Наверное, именно из-за этой странности я не окликнул говоривших, а максимально бесшумно подобрался ближе и превратился в слух.

– …ещё не время, нужно подождать, человек Кальмара будет ждать нас завтра вечером, – голос был совершенно мне не знаком, но это и неудивительно, ведь Стылая Топь, что бы в ней ни происходило, была по лавернейским масштабам не самым маленьким городом. Поэтому я не мог знать всех жителей без исключения.

– Ждать… Снова ждать… Только и делаем, что ждём, – в голосе второго прячущегося человека отчётливо послышалось раздражение, – надоело мне отдавать деньги непонятно кому и непонятно за что!

– И что ты предлагаешь? Самим заняться скупкой? Нет уж, я лучше подожду, чем отправлюсь на корм ручным тварям Кальмара. Он конкурентов не потерпит!

– У меня тут кое-что такое есть, случайно досталось, вот я и думаю, – тут голос говорившего упал до едва слышного шёпота, – не предложить ли этот товар самому Хозяину напрямую? В обход Кальмара?

– И как ты собираешься это сделать? Так тебя Хозяин и примет, держи карман шире! Да и как ты на него выйдешь, минуя Кальмара? У него приёмных часов нет и конторы тоже.

– Есть у меня способ, – загадочно протянул второй, – только ты же трусишь, чего ж я стану тебе рассказывать?

– Я могу передумать, – тут же откликнулся первый, а я молча покачал головой, удивляясь наивности второго. Или его коварству, если он всё это придумал заранее и хочет спровоцировать приятеля на участие в заведомо дурно пахнущем дельце.

– А откуда я знаю, что ты не побежишь тут же докладывать Кальмару?

– Да ты что, Роберто, как ты мог про меня такое подумать, компанеро?! Мне тоже не слишком-то нравится отдавать Кальмару долю от каждой сделки!

Искренности в голосе говорившего было примерно столько же, сколько доброты в некрофаге, а именно – нисколько.

– А что за товар-то? – вроде как мельком поинтересовался первый. – Такой, что ты готов его предложить Хозяину напрямую?

– Так я тебе и сказал, – фыркнул второй, – мы с тобой, конечно, не одно дельце вместе провернули, но только тут каждый сам за себя. Он у меня надёжно припрятан!

– И зачем тогда ты мне всё это сказал?

Я был согласен с говорившим, так как тоже пока не улавливал логики в словах и поступках того, кто откликался на имя Роберто.

– Когда я… короче, если всё выгорит, а оно не может быть иначе, мне нужны будут верные люди, ты меня понимаешь?

– Само собой! Можешь на меня рассчитывать, Роберто!

– Отлично! Тогда предлагаю отметить наш союз! – бодро проговорил второй, но в его голосе было столько фальши, что не услышать её было просто невозможно. – Я угощаю!

Послышались осторожные шаги, и я вжался в стену, практически слившись с ней: совершенно не нужно, чтобы скупщики артефактов – а никем иным эти двое просто не могли быть – меня заметили. Они мне, конечно, не соперники даже в нынешнем моём состоянии, но к чему лишняя кровь? До неё слишком много охотников на улицах Стылой Топи.

Две фигуры скользнули мимо, и я уже совсем было собрался двинуться в сторону «Медяка», как вдруг боковым зрением заметил, что путь крадущейся вдоль домов парочке преградила здоровенная тень. Она колыхалась, закрывая проход и нависая над замершими людьми.

– Нет!!

Вопль пронёсся над утонувшими в тумане улицами и замер вдалеке, так что можно было не сомневаться: скоро здесь будет не протолкнуться от жадных до дармового корма тварей. Стригол, в которого практически уткнулись решившие надуть Кальмара перекупщики, никогда не съедает жертву целиком: его интересует исключительно мозг. Правда, судя по всему, его ждало разочарование, так как с мозгами у шляющихся в открытую по Стылой Топи дураков было явно напряжённо. Иначе они никогда не двинулись бы в ту сторону, откуда за несколько десятков шагов тянуло запахом прелой листвы. Но то ли они слишком увлеклись планами по захвату мира, то ли насморк у них случился не вовремя…

У них ещё был шанс спастись, но для этого нужно было замереть и постараться отключить сознание, так как стригол ищет добычу, ориентируясь по так называемому «мыслезапаху». Это и делает его одним из самых опасных хищников, так как взять артефакт, отбивающий запах или даже искажающий внешность, – пара пустяков, а вот перестать думать – задачка не для каждого. Нас этому учили, поэтому я мог стригола не опасаться, тем более что сейчас он был занят.

Через пять минут на мостовой остались лежать два тела, выглядевшие издали изломанными куклами. Не знаю, что меня заставило забыть осторожность и короткими перебежками метнуться к ним. Наверное, это был один из тех спонтанных поступков, которые определяют судьбу каждого на много лет вперёд.

Наклонившись над одним из мертвецов, я увидел на его шее небольшой кожаный мешочек на прочном шнурке. Прислушавшись к внутреннему голосу, который шептал, что это и есть тот самый редкий артефакт, который перекупщик собирался предложить некому Хозяину в обход Кальмара, я перерезал шнурок и сунул мешочек в карман.

Пора было делать ноги, так как со всех сторон доносилось недвусмысленное шуршание, говорящее о том, что десятки оголодавших тварей изо всех сил торопятся к неожиданно появившейся еде. Так как присоединяться к двум покойникам и становиться вкусным ужином для порождений Изнанки я не собирался, то быстренько взбежал по ступенькам ближайшего полуразрушенного дома и, пробежав его насквозь, выскользнул в заполненный туманом переулок. Ужасно хотелось взглянуть на то, что лежало в мешке, но благоразумие взяло верх, и я решительно направился в сторону «Гнутого медяка».

Глава 2

В трактире я послушно простоял пару минут в маленьком коридорчике под ярким светом, давая возможность Антонио убедиться в том, что по-прежнему отбрасываю тень. Вполне, надо сказать, оправданная предосторожность с учётом того, что я не появлялся больше двух суток. За это время в Стылой Топи и раньше с человеком могло много чего случиться, а теперь так и говорить нечего.

– Коста, рад видеть тебя живым и даже целым, – проворчал Антонио, ставя передо мной на стол большую кружку с пивом и тарелку с чем-то овощным.