Качнув головой, я оглядываюсь. Краем глаза замечаю, как в метрах десяти останавливается черный внедорожник. Опускается боковое стекло. Не задерживаю взгляда, устремляю все свое внимание на бывшую свекровь. Моргнув пару раз, вздыхаю.

– Я вас слушаю, – специально говорю громко.

Женщина хмурится. Шумно сглатывает перед тем, как выдать:

– Может, куда-нибудь в тихое местечко?

– В тихое местечко вы своих подружек зовите. Лизу, например.

Поджав губы, я достаю вибрирующий телефон из кармана и вижу на экране сообщение от Эмина:

«Дождись меня. Я еду за тобой».

– Ладно, – сдается Валентина Павловна, я же мысленно умоляю, чтобы она не сказала ничего лишнего. Я так понимаю… Сейчас единственное, что нужно, чтобы враги отца и Беркутова думали, что мы с Димой не в ладах, наши с ним отношения разрушены. И мы даже не помышляем о том, чтобы мирно общаться друг с другом.

– Я тороплюсь, если что. – Подняв руку, впиваюсь взглядом в наручные часы. – Давайте коротко и конкретно.

Бывшая свекровь поджимает губы и снова сглатывает, оглядываясь. Но быстро возвращает свое внимание ко мне. Усмехается уголками губ. Но эта усмешка горькая такая…

– Я знаю, что во всем происходящем виновата я. Кто бы что ни говорил. Как бы не поступил Сережа. В том, что ваш брак… Разбился… Виновата именно я и никто другой. Милена, я надеюсь, ты не считаешь Диму предателем? То есть… Он не подставлял твоего отца, – последнее предложение говорит еле слышно. Хоть за это спасибо.

Пялюсь на женщину в упор и очень! Очень пытаюсь взглядом ей хоть что-то намекнуть. Но тщетно. Она не понимает, глядя на меня умоляюще.

Если я ее приглашу домой или в машину, например, этот жест будет играть против нас. Поэтому вынуждена или послать Валентину Павловну прилюдно, или же вести с ней грубый диалог. Я уверена, что те мужчины внутри внедорожника следят именно за мной.

– Вот давайте без спектакля, – усмехаюсь я, не скрывая раздражения. – Все прекрасно знают, что ваш сын не белый и пушистый. Он не впервые предает меня. Почему же не подставить моего отца? Ведь он будет в выигрыше. Отомстит мне, заодно многое получит за подставу. Деньги или ещё что-то. Не нужно его защищать. Да и вы тоже не ангел. Как раз по вашим стопам Дима и пошел.

– Не говори так, Милена. Я тебя умоляю. Дима люб…

– Достаточно, – выставляю руки вперёд, перебивая ее. – Хватит мне мозги пудрить и нести чушь. Вы не знаете, что между нами произошло. Вы не знаете, какой подлый ваш сын. Нет-нет! Вы как раз-таки все знаете, но строите из себя черт знает кого! Прошу, не нужно выходить со мной на контакт. Я не всегда буду такой терпеливой и вежливой. Могу нагрубить так, что на всю жизнь запомните. Уходите. Уходите, Валентина Павловна.

Мне на миг кажется, что до бывшей свекрови что-то доходит. Она смотрит мне за спину, даже хочет обернуться, но вовремя себя останавливает. Кивнув несколько раз, она трёт лоб.

– Ладно. Потом поговорим, – второе говорит шепотом, доставая телефон из сумки. – Я такси вызову. Извини за беспокойство.

– Надеюсь, больше не появитесь на моем пути.

Я отхожу в сторону, шаг за шагом отстраняясь от матери Димы, и стараюсь не смотреть назад. Машина Эмина с визгом останавливается в метре от меня. Открыв дверь, падаю на переднее сиденье.

– Ты бледная, – замечает Бестужев-младший.

– Тот внедорожник напротив. Мне кажется, что за мной следят. Минут десять как подъехали. – Я смотрю на Эмина, а он на меня.

Он кивает, нажимая на газ как раз в тот момент, когда подъезжает такси. Валентина Павловна садится в него, уезжает. Эмин не подаёт виду, но я уверена, что он уже заметил тех, кто сидит в салоне черного внедорожника. Просканировал взглядом.

– Хорошо, что я приехал.

– Думаешь, они меня похитить решили? – не скрываю усмешки.

– Не рискнут. За это пи*ды от Захарова получат. И они это прекрасно знают. Но должны убедиться, что Беркутов действительно не имеет с тобой связей. Надеюсь, не станете тайком встречаться. Это опасно, Милена.

Черт! У меня ощущение, что Эмин мои мысли читает. Он будто понимает все, что творится внутри меня, и чего я временами хочу.

– Не собираюсь я с ним встречаться, – отмахиваюсь. – Лучше скажи, ничего нового тебе не рассказали? Из того, что запрещено знать мне?

Уголки полных губ Эмина приподнимаются. Он бросает на меня насмешливый взгляд, но быстро отводит его, устремляя на дорогу.

– Почему вы, женщины, такие любопытные, а? Вот сама говоришь: «Из того, что запрещено знать тебе». Думаешь, я стану раскрывать планы мужиков?

– Предатель, – фыркаю я и отворачиваюсь к окну.

Нет, я не обижаюсь. Наоборот улыбаюсь, всматриваясь в голубое небо. Ну да, женщины любопытные, а вот мужики будто в рот воды набрали и ничего говорить не хотят. Это не всегда так, конечно, но часто происходит именно в тот момент, когда хочется хоть что-то знать, а не жить в неизвестности.

– Уж какой есть. – Останавливаемся на светофоре. – Врезал я твоему Диме, но потом как-то жаль его даже стало, знаешь? Он ведь любит тебя, дурак. Только вот мне непонятны его поступки, конечно. Адекватный человек не стал бы так реагировать и первую брачную ночь игнорировать. Маман такая крутая, что он послушался ее?

– Эмин, мне неприятно вспоминать прошлое. Я забыть уже все хочу.

– Ну, это вряд ли у тебя получится. Забыть прошлое, имею в виду, – поясняет Бестужев, перехватив мой удивленный взгляд. – Осадок на всю жизнь останется.

– Иногда мне кажется, что у тебя что-то стряслось. В прошлом. Скажи, ты же не просто так улетел в Штаты и несколько лет не возвращался, верно? – спрашиваю я и, положив руку на плечо Эмина, слегка его сжимаю. – Постоянно такие слова говоришь, будто все уже на собственной шкуре почувствовал. Расскажешь?

– Нечего рассказывать, Милена, – качает он головой.

– Не доверяешь мне? – Всматриваюсь в его лицо и сразу замечаю, как поджимаются его полные губы. А пальцы цепляются за руль до такой степени, что костяшки белеют.

– Причем тут это?

– Не рассказываешь о личной жизни.

Эмин выдыхает.

– Говорю же: любопытный вы народ, женщины. Расскажу. Как только эти съёмки долбанные закончатся.

– Это что-то, связанное с девушкой? Я же попала в точку, верно? Ты же не просто так покинул страну. Помню, как тетя Арина жаловалась маме, что ты не хочешь в Америку к ним переезжать. А потом бац, и ты там…

– Тогда так надо было… Иногда мне очень трудно понять женщин. Логика у вас немного странная.

Ответить не успеваю, отвлекаюсь на вибрацию телефона. И едва его достаю, как вижу сообщение от неизвестного номера:

«Удачи на съёмках, Мили».

Глава 7

Беркутов

– Обедать будешь? – спрашивает Галина, всматриваясь в мои глаза исподлобья. Крыса, иначе не назовешь. Вроде бы умная, красивая. Но зачем работает на два фронта – хер знает.

– Не буду, – отвечаю ей и устремляю взгляд на экран компьютера. – Не голоден.

– Ну, как хочешь, – фыркает она, ставя передо мной чашку кофе.

Мне необходимо сегодня поговорить с Захаровым и передать ему очень важную информацию. Но по закону подлости никак не останусь один. Эта дрянь ни на минуту не отходит, будто ее специально наняли, чтобы шпионила за мной.

Гаврилов старается изо всех сил. Тратит нехилую сумму денег, чтобы обелить своего сына. Даже выкупил нескольких свидетелей, которые будут участвовать в суде. Мне нужны были их имена и я их нашел. Теперь дело остаётся за главным – передать всю эту информацию капитану.

С огромным трудом выставив девицу за дверь, наконец остаюсь один. Помещение так себе. Гаврилов обещал горы, но по этому кабинету видно, что лжет. Ничего он не даст, если уж на самое дно отправил работать.

Ладно, это не главное, как-нибудь переживу.

Достав телефон из кармана, я снимаю его с блокировки и, открыв папку, где выделены имена тех продажных людей, которые ради денег закопать невинного человека готовы, делаю несколько снимков. Убедившись, что качество хорошее, прячу мобильный обратно, а документы кладу на самый угол стола.

Благо, тут скрытых камер нет. Во всяком случае, я каждую дыру здесь изучил и не нашел. Но прослушка есть. Без сомнений. Поэтому я никогда не звоню кому-либо отсюда. Да и вообще, подозреваю, что и телефон мой прослушивается. Потому и нашел себе кнопочный, чтобы избежать ловушек со стороны Гаврилова.

Спокойно мне здесь не сидится. Непривычное место, бесят лица, от которых к горлу подкатывает тошнота. С самого утра время никак не идёт, будто остановилось. Скорее бы покончить со всем дерьмом и вернуться в компанию Захарова, где хотя бы дышать можно нормально.

– Дима, шеф приехал, – уведомляет меня Галина, стоя у двери и поправляя волосы. Смотрит так, как смотрела тогда, когда Саша огрызнулся на нее. А я, лох, эту дрянь защищал. Не подозревая, что она из тех крысят. – Хочет тебя увидеть.

– Чуть позже спущусь.

– Он хочет поговорить с тобой прямо сейчас.

– Чуть позже спущусь, – повторяю с нажимом, чтобы отвалила.

Ненавижу, когда мной командуют. К словам этого сукина сына я точно прислушиваться не собираюсь. Хочет поговорить? Пусть ждёт.

Скользнув по мне недовольным взглядом, Галина выходит, но дверь за собой не закрывает. То ли привычка у нее такая… Хреновая. То ли специально, чтобы подслушать, если я вдруг буду с кем-то разговаривать по телефону. Дура.

К Гаврилову я иду спустя минут двадцать. Захожу без стука, как обычно это делает он, и опускаюсь в кресло напротив, закидывая ногу на ногу.

– Я слушаю. Галина сказала, есть разговор.

– Есть. – Мужик сканирует меня пристальным взглядом. Даже усмехается непонятно чему. – Твоя бывшая жена настроена категорично. Считает, что ты полное дерьмо.

На нервах подаюсь чуть вперёд. Спина напрягается, по телу пробегает холод. Впервые меня так тревожат слова этого ублюдка. Они что, к Милене начали лезть? Я ведь не прощу. Уничтожу.

– И? К чему мне эта информация? – говорю равнодушным тоном, хотя внутри бушует ураган.

Эмоции – мой сильнейший враг. Очень пытаюсь держать их под контролем, но получается хреново. Пальцы невольно сжимаются в кулаки, а дыхание сбивается.

– Она-то категорична, но какого лешего твоя мать пытается убедить ее в обратном, то есть в твоей чистоте, – вот это для меня огромный вопрос. Может, ты ответишь мне, м?

П**дец. Мать опять за свое взялась.

Не знаю, что творится, но моя мать явно лезет не туда, куда следовало бы. Снова. И этот факт заставляет обращаться с ней на ее же языке. А вообще, ее отправить надо из этого города, чтобы больше не совалась не в свои дела. А лучше, пусть покинет страну и живёт там, где ей было в кайф без меня. Да только уже без моей поддержки.

– А можно больше конкретики? Без лишних загадок и прочего? Потому что я без понятия, о чём идёт речь. Причем тут моя мать?

Не прерывая зрительный контакт, Гаврилов достает свой телефон. Я выдерживаю его взгляд до тех пор, пока он не утыкается носом в мобильный. Ищет там что-то, затем поворачивает в мою сторону.

Я не беру смартфон мужика. Но вижу картину: Милена с моей матерью. Это тот самый дом, где живёт моя девочка. Прямо у подъезда.

Пазл складывается. Мать явно оправдывалась, пыталась обелить меня, якобы не мог предать их семью. Но вот зачем? Зачем быть такой лицемерной? После всего, что она сделала, ещё и смеет пойти к Милене и что-то ей доказывать?

Теперь я вытаскиваю телефон из кармана и сразу набираю номер матери, ставлю на громкую связь для убедительности. Тут даже играть не придется. Потому что я не позволю сказать маме лишних слов.

– Алло, сынок, – раздается голос матери. Сжимаю челюсти до боли в зубах. Смотрю в упор на Гаврилова.