Я заметил, что люди вокруг глядят на меня, поэтому не стал устраивать полноценную драку, а поддел свои руки под его, чуть надавил и заставил Рикара, морщась от боли, отпустить меня.

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать? – спокойно спросил я его.

– Я? Я – наследник! Я… я… – задыхаясь от гнева, шипел Рикар. – Ты должен был…

– Я ничего не должен был! – перебил я его.

– Но отец…

– Что? Что отец?

– Он велел тебе…

– Он ничего мне не говорил.

– Но я же тебе передал его слова! – возмутился Рикар. – Он сказал, чтобы ты…

– Если бы он хотел, чтобы я что-то сделал, мог бы сказать сам, – заявил я.

– Ты был должен!

– Я никому ничего не должен! – спокойно парировал я.

– Ты…ты… – Рикар задохнулся от возмущения.

– Кажется, вынесли вино, – заметил я, – тебе есть чем заняться.

Я просто отвернулся от него и пошел прочь.

– Лорд Лэнгрин!

Я повернул голову и увидел, что это Айза отчаянно машет рукой, пытаясь привлечь мое внимание.

Она стояла в компании таких же, как она сама, новоиспеченных воителей. Я тут же направился к ним.

Все они были из «Волков Тирра», иначе говоря, местными из «дружины» моего отца.

– Воительница Айза, – кивнул я, подойдя ближе, – воители…

– Лорд… – они ответили кивками, как и полагалось по этикету.

– Вы сегодня отлично показали себя, – заявил один из них, кажется, его звали Этор. – Ваше сражение с Коннором добавило многим седых волос…

– Седых волос? – удивился я. – Почему?

– А вы не в курсе? – рассмеялся Этор. – В букмекерских конторах лидером был именно Коннор. Если бы вы смогли уничтожить…

– Лорд сделал это, – вмешалась Айза. – Судьи не засчитали уничтожение.

– Да, вы правы, – кивнул Этор, – но букмекеры принимают официальный результат, который огласят судьи.

– Иногда я скучаю по старым правилам, – вздохнул еще один воитель. Это был Майрок. С ним я был знаком, он свое звание получил лет пять назад.

– Откуда тебе о них знать? – фыркнул Этор.

– Когда я был ребенком, испытания проходили по старым правилам, без всяких судей. Если ты уничтожил противника – уничтожил, и никакие его отговорки или оправдания судей не помогли бы. И не было этой чуши вроде «нанесенного урона». Это как понять? Теоретически я уничтожил десять вражеских мехов, а по факту ни одного, за это дайте мне титул лорда?

– Ага, – кивнула Айза, – если брать урон, то я сегодня по Коннору настреляла столько, что это можно посчитать уничтожением двух с половиной Сардров Крадов.

Воители засмеялись.

– Но он по тебе настрелял не меньше трех, – смеясь, заметил Этор, и воители засмеялись вновь.

– Все-таки дурацкие эти правила, – покачал головой Майрок. – Надеюсь, скоро их отменят.

– С чего вдруг? – удивился я.

– А вы разве не слышали, лорд?

– О чем?

– В секторе Мариата восстание…

– Мариата? Это вообще где? – спросил Этор.

– Кажется, в Туманности Эцефре, – наморщила лоб Айза.

– И как далеко это от нас? – поинтересовался Этор.

– Ну, если ты туда будешь идти на мехе, то он сотрется, а до места назначения только пилотская кабина доедет, – засмеялась Айза.

Все остальные грохнулись от смеха, даже Этор.

– Все же почему правила должны отменить, причем тут восстание в секторе Мариата? – спросил я Майрока, когда все отсмеялись.

– Я слышал, – ответил Майрок, – что восстание уже захлестнуло несколько графств и баронств. Их предводитель – какой-то герцог, одерживает одну победу за другой.

– Да, я тоже слышала, – кивнула Айза, – о нем говорят, как о гениальном флотоводце и стратеге.

– Да, он уже разбил два объединенных флота империи, – продолжил Майрок, – а сейчас имперский наместник сектора собирает еще один флот.

– И что? – не выдержал Этор. – Соберет, разобьет этого герцога в пух и прах, и дело с концом.

– Нет, – покачал головой Майрок, – уже ведь к герцогу отправляли два флота, и оба уничтожены. Думаю, третий ждет та же участь…

– К чему ты ведешь? – нахмурилась Айза.

– К тому, что восстание против императора может охватить еще больше провинций или секторов…

– Гражданская война? – поразилась Айза. – Думаешь, до этого дойдет?

Майрок лишь пожал плечами.

– Я так и не понял, к чему тут отмена дурацких правил Испытания, – признался Этор.

– Все просто, – ответил я ему, – если начнется то, о чем говорит Майрок, империи будут нужны воители. Причем не те, что проходят испытания по суммарным повреждениям, а настоящие, честно уничтожившие противника и заслужившие звание с первого раза…

– Лорд, – словно из ниоткуда вынырнул Гриф, – с вами хотят поговорить.

– Кто? – нахмурился я.

Вместо ответа Гриф сделал жест, который, как мы условились, обозначал нежелание или невозможность говорить при посторонних.

– Прошу меня простить, – я покинул компанию воителей и направился за Грифом.

Прежде чем мне удалось его спросить, кто же жаждет со мной общения, он уже довел меня к собеседнику.

Им оказался никто иной, как Коннор Штерн.

– Лорд-воитель, – склонил он голову, – прошу простить, что оторвал вас от беседы.

– Рыцарь Штерн, – кивнул я в ответ, – вы могли бы смело присоединиться к нам.

– Я хотел переговорить с вами с глазу на глаз, – ответил он.

– Вот как? – удивился я. – И о чем же?

– Я хотел бы вас поблагодарить…

– За что? – я сделал вид, что совершенно ничего не понимаю.

– За то, что вы заступились за меня. Только благодаря вам я обязан своим званием и титулом. Если бы не ваша речь, то рыцарем мне не бывать. Да и стал ли я воителем – это тоже под вопросом.

Мысленно я поморщился.

Неприятная ситуация. Этот человек решил, что я искренне был возмущен решением судей, поэтому выступил на его стороне.

Но это было не так или не совсем так. Я знал, что титул рыцаря не должен был достаться Коннору Штерну из политических соображений. Именно поэтому ему усложнили задачу на Испытании, хотя он мог бы этого избежать, взяв машину легче вроде моего «Пса», поэтому судьи начали юлить.

Но я в тот момент был жутко разозлен их решением касательно меня самого. Я прекрасно понимал, что виной всему мой отец, который не желал, чтобы я стал рыцарем, тем самым лишив его возможности сделать из меня асессора для Рикара. И поэтому, не имев возможности повлиять не решение, принятое по мне, я начал ставить палки в колеса в случае с Коннором и добился своего. Отец, я в этом уверен, был в бешенстве, когда Штерн стал рыцарем.

Сейчас же Штерн стоял передо мной, и он искренне верил, что я вступился за него только потому, что посчитал решение судей несправедливым. Говорить ему правду я заставить себя не смог, но стоять и врать в лицо не хотелось.

– Бросьте, – сказал я, – вы достойно сражались и победили равного противника. Звание воителя однозначно было бы вашим. Судьи обесценили мои старания, и там я ничего поделать не мог. Когда дошла очередь до вас – я просто не сдержался и решил помешать им провернуть такой же финт с вами.

– Какими бы ваши мотивы не были, но вы мне помогли, – заявил Штерн. – Современные правила Испытаний отличаются от тех, о которых я знаю и к которым готовился, – хмыкнул он, – так что без вашей помощи мог даже звания воителя не получить.

– Какие бы правила ни были, старые или новые, а своего противника вы сразили, тем более противника, равного вашему меху, – заявил я.

– Воительница Айза заставила меня понервничать, – улыбнулся Коннор, – но даже победа над равным по силе противником ничего не давала: у меня ведь были особые условия участия в Испытании, нужно было два побежденных противника.

– Если бы вам даже с одной победой не дали звания воителя – это было бы глупо, – пожал я плечами, – и этого бы не случилось, я уверен.

– Теперь этого мы не узнаем, – вздохнул Коннор, – благодаря вам я получил и звание воителя, и титул рыцаря. Благодаря вам! Я высоко ценю то, что вы сделали, и если когда-нибудь вам понадобится моя помощь – можете на нее рассчитывать.

– Поверьте, не нужно давать таких обещаний. Это ни к чему, и вы все же преувеличиваете мою роль на суде Испытания. Чуть позже, когда эйфория победы пройдет, вы посмотрите на все иначе и пожалеете о данном обещании.

– Нет, – покачал головой Коннор, – слово сказано, обещание дано.

Он протянул мне руку.

– Забудем об Испытании. Я видел, как вы сражались и как вы себя вели на поле боя. Вы честный и благородный воитель, и я хотел бы видеть вас в числе своих друзей.

– Что ж, отвечу тем же, – я пожал протянутую руку, – быть другом рыцаря Штерна – это честь для меня.

– Коннор. Зовите меня Коннор, лорд.

– Тогда и вы зовите меня просто Лэнгрин. Или Лэнг – друзья чаще так меня называют.

– Хорошо, Лэнг, договорились.

Какое-то время мы с ним еще поговорили. Обменивались идеями насчет вооружения мехов, обсуждали тактику известных воителей, спорили насчет того, какой мех лучше – средний или тяжелый.

В процессе этого спора рядом с нами появился воитель из «Волчьей стаи» – гвардии или, если угодно, «дружины» моего отца. Эти воители были лучшими в графстве и в их число мечтал попасть каждый испытуемый. Это была элита. Лучшие бойцы, способные творить чудеса на поле боя, находясь в кабинах своих мехов.

Вне поля боя они выполняли роль личных охранников графа Тирра, занимались его поручениями.

– Лорд Тирр, – произнес воитель ‒ украшенный шрамами бывалый солдат, – граф желает вас видеть. Немедленно.

– Прошу простить меня, Коннор, – вздохнул я.

Но тот лишь понимающе прикрыл глаза, мол, сам такой, все понимаю. Если отец зовет – нужно идти.

Покидать шумный зал с веселыми и слегка пьяными людьми ‒ место, где царила атмосфера праздника, мне совершенно не хотелось.

Тем более когда я знал, чем мне грозит беседа с отцом.

Но все же я шел в приподнятом настроении, дав себе обещание, что как бы отец на меня ни орал, чем бы ни грозил, я буду сохранять невозмутимость и спокойствие. Пусть знает, что напугать меня или сломать не выйдет.

***

Отец, как обычно, сидел за столом в своем кабинете. Я здесь бывал нечасто, и это место мне не нравилось. Там всегда казалось, что все вокруг давит на тебя: и старинные шкафы, забитые монументальными трудами ученых и философов прошлого; и потемневшие от времени мягкие кресла, прошедшие через множество реконструкций и служившие нашей семье на протяжении многих веков; и темный, тяжелый, похожий на гроб рабочий стол отца, как всегда заваленный бумагами.

Отец, читавший какой-то документ, даже не оторвался от него, когда я вошел.

Как и должно, я стал напротив стола, заложил руки за спину и замер в ожидании, пока отец соизволит обратить на меня внимание.

Но он не спешил это делать – продолжал читать документ и лишь изредка стучал пальцами по поверхности стола.

Эту его привычку я помню с самого детства. Отец, когда размышлял, всегда тарабанил пальцами по столу, но учитывая, что пальцы, как и вся левая его кисть, были протезом или, скорее уж, роботизированной конечностью, звук ударов был глухим и тяжелым.

Отец никогда не рассказывал, как он потерял руку, но от ветеранов, старых воинов, покинувших службу в «Волчьей стае», я слышал несколько историй о том бое. Еще и Рикар частенько пугал меня страшилками, что отец, когда очень злился, хватал провинившегося этой рукой за шею, а затем его пальцы с легкостью раздавливали горло, ломали позвонки…

Может быть, из-за этого я так боялся этого звука, этих глухих ударов металлических пальцев по старому, покрытому многими слоями лака дереву. А еще именно эту дробь я слышал перед тем, как отец объявлял мне наказание.

Детские воспоминания нахлынули внезапно, и я вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, нашкодившим и пойманным на горячем, который теперь стоял здесь в ожидании, пока отец решит, что делать дальше.