– Маша! Ну почему именно в Новоракитинске? Его география может быть гораздо шире! Нужно найти предыдущие шесть трупов, дождаться восьмого, а может, и девятого и тогда уже делать какие-то выводы… А насчет сексуальности – это уже вскрытие покажет. Если жертва изнасилована, значит, наш маньяк сексуальный, нет – значит, не очень. Слушай, Маша, я тебе перезвоню, надо с народом на форуме пообщаться, может, кто что знает о предыдущих трупах. Бывай!

К вечеру практически весь Новоракитинск знал, что в парке у Ведьмина озера обнаружена седьмая жертва серийного убийцы.

Глава 5

– Ну, рассказывай, что у тебя стряслось, – сказал Рыбак, когда они разместились по обе стороны большого светлого стола: Алена – с одной, Кристина с Рыбаком – с другой. Стол представлял собой букву «т» – короткая верхняя перекладина и длинная ножка. Алена подумала, что, когда в «Кайросе» проводятся совещания, Кристина восседает во главе, но с клиентами предпочитает играть на равных.

– Вы не против, если наша беседа будет записываться? – спросила Кристина.

– Нет. – Алена помотала головой, подождала, пока Кристина, приподнявшись, нажала на несколько кнопок панели, и вкратце изложила историю поездки Кира в последнюю, седьмую, за время их совместной жизни экспедицию.

Рассказывая, она постоянно ощущала на себе внимательный взгляд Рыбака, но сама почему-то не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Чувствовала себя виноватой? Вроде бы не должна: она бросила Ивана, когда он был здоров и доволен жизнью. Откуда же тогда это совершенно иррациональное чувство неловкости? Она клиент, он исполнитель. Клиент всегда прав и когда не совсем прав, и даже когда совсем не прав. Хотя Кир говорил, что полностью эта фраза звучит несколько по-другому: клиент всегда прав, если не доказано обратное. Но Кир был кандидатом наук, человеком широчайшей эрудиции и высочайшего уровня интеллекта, причем интеллекта вербального, что позволяло любому, кто соприкасался с ним более-менее регулярно, становиться умнее. Генеральный директор «Кайроса» вряд ли может похвастаться подобным даром. Про Рыбака и вообще говорить нечего.

– У твоего мужа не было врагов? – спросил Рыбак, когда Алена закончила свой рассказ.

– О чем ты! – Она задохнулась от подобного предположения. – Его все любили.

«Кроме папы, – это Алена уже подумала про себя и опять же мысленно добавила: – И меня, наверное, когда он уж очень долго засиживался дома».

– А родители есть у него? Может, он к ним отправился? – предположил Рыбак.

– Не знаю. Я даже не знаю, живы они или нет. Во всяком случае, на свадьбу они не приезжали и внуком не интересовались. Наверное, не очень счастливое у Кира было детство, не любил он распространяться на эту тему. Знаю, что им принадлежала квартира, в которой мы сейчас живем. Вроде как родился Кир где-то в Крыму, там же окончил университет. Во время учебной практики познакомился с сотрудниками из НИИ, где сейчас работает. По окончании учебы они его пригласили к себе на работу. Родители переехали вместе с ним. Пожалуй, это все.

– Негусто, – заметил Иван. – А друзья? Есть у него друзья? Может, с работы кто-то?

– С работы точно никого нет. Он говорил, что там все завистники, так и норовят друг другу какую-нибудь каверзу устроить.

– А не с работы? Может, какие-нибудь одноклассники, товарищи по университету?

– Не знаю я, не знаю! – Впервые за время беседы Ивану удалось пробить брешь в самоуверенности Алены, и в голосе ее послышались истерические нотки. – Университетские друзья остались в Симферополе, во всяком случае, в дом наш никто из них не приходил, и в гости нас никто не приглашал. Мы жили сами по себе! Что непонятно?

– А отец? Твой отец часто бывал у вас в гостях? – Иван видел, что вопросы Алене неприятны, но не мог понять почему. Вроде бы стандартные вопросы. Во время их брака в доме часто бывали гости – подруги жены, сослуживцы Рыбака. Аленка любила приготовить что-нибудь новенькое, только что вычитанное в интернете, и не особо расстраивалась, если рецепт оказывался нерабочим и вместо красивой картинки получалась разваливающаяся на части каша.

– Вы же сможете прислать нам фотографии мужа? – спросила Кристина, видя, что посетительница уже на грани истерики. – Вот на визитке адрес нашей электронной почты. – Кристина снова привстала и взяла со стола-перекладины белую карточку. Лаконичную, без всяких финтифлюшек: Кристина Светлова, «Кайрос», телефон, адрес электронной почты. Без званий, регалий, просто, аристократично. – И свои координаты оставьте, пожалуйста, чтобы мы могли с вами связаться, если появятся какие-либо сведения о вашем супруге или вопросы с нашей стороны. Мы сегодня же подготовим и вышлем договор на согласование.

– Да, конечно. – Визитки у Алены не было, о чем она запоздало пожалела. Надо будет завтра же непременно заказать. Просто Алена Дубова, телефон и почта. – Можно листочек? – Она наконец-то заставила себя посмотреть на Рыбака.

– Разумеется. – Он вскочил как-то суетливо, не сравнить с Кристиной, схватил все с того же стола листок бумаги и ручку.

– Телефон у меня не поменялся с тех пор. У тебя, наверное, сохранился. – Она лукаво улыбнулась.

Иван если и смутился, то виду не подал:

– Напиши на всякий случай. И адрес. И Котовского заодно.

– Ну, я пошла? – спросила Алена, когда с формальностями было покончено.

– Да. – Кристина кивнула. – Мы будем держать вас в курсе.

– Спасибо. – Алена встала, подошла к Ивану и, приподнявшись на носочки, поцеловала его в щеку.

Поцелуй этот, по мнению Кристины, был каким-то демонстративно интимным. Если до этого производственная необходимость хоть как-то примиряла ее с неприятной клиенткой, то теперь она уже жалела о решении заняться поисками ее мужа.

«Аська, Аська, добрая душа, как бы нам всем не пожалеть», – подумала она, покидая переговорную.

Разумеется, согласие Алены на запись разговора автоматически означало разрешение на его трансляцию на компьютер Федора.

– Ну что, – заявил он, радостно потирая руки, – будем расследовать пропавшего профессора? Чур, в этот раз я точно еду в Крым!

– Ну конечно, – буркнул Рыбак. – Тебя там только не хватало!

– Можно подумать, вас, Иван Станиславович, ждут, – не остался в долгу программист.

– Ну-ка успокоились, – приструнила спорщиков Кристина. – Во‑первых, в Крым пока еще ехать незачем. Судя по информации заказчицы, муж ее до Крыма не доехал.

– Я считаю, что всю информацию надо проверять и проверять, – возразил Рыбак. – Я очень хорошо знаю Дубова. Он слишком любит единственную дочь и способен на все, чтобы избавить ее от неподходящего супруга.

– Чем, интересно, он ему не угодил? – пожала плечами Ася. – Живут уже давно, ребенок… Зарабатывает хорошо…

– Кстати, насчет хорошо зарабатывает! – Кристина открыла ноутбук. – Одну меня смущает высокий заработок сотрудника исторического НИИ?

– Может, у него хорошие премии, – продолжала цепляться за свою мысль Ася.

– Разве что Нобелевку получил, – хмыкнула Кристина. – Как думаешь, Иван?

Поцелуй, которым на прощание одарила Дубова Рыбака, до сих пор не шел у нее из головы. Вот бы проникнуть в мысли Ивана, чтобы удостовериться, что он не помышляет о реанимации чувств к первой жене. А что, если эти чувства не нуждаются в реанимации, что, если для пробуждения их достаточно малейшей искры? Что, если пресловутый поцелуй, свидетелем которого она явилась, и был той самой искрой? Вот бы сейчас Рыбак отшутился и предложил немного поизображать какую-нибудь, не особо бурную деятельность, а потом плавно спустить расследование на тормозах. Но тот, похоже, настолько изголодался по живой работе, что не собирался этого делать.

– Ага, причем старинными монетами. Или клад нашел – это более реально и ближе ему по профилю. А может, он наследство получил? – предположил он. – Надо потрясти этого Герасимова, что за человечек такой. Заодно попытаться узнать, чем он занимался в этом своем НИИ и сколько они ему за это платили. Справишься, Федор?

Скажи он так буквально пару часов назад, до прихода Дубовой, ершистый Федор непременно взвился бы пружиной – у них с Иваном существовало негласное противостояние, выливавшееся порой в яростные стычки. Дело в том, что Федор был безнадежно влюблен в Асю. На его беду, Ася встретила Ивана раньше, иначе, конечно же, предпочла бы талантливого компьютерщика. И даже сейчас, когда Иван с Асей официально женаты и ждут ребенка, надежда не оставляет самоуверенного Федора. Но, видно, ему тоже надоел консалтинг и хочется живой работы. А потому он не выказал ни малейшего возмущения попыткой Рыбака командовать парадом и радостно закивал:

– Сомневаетесь, Иван Станиславович? Фамилия, конечно, та еще. Герасимовых, пусть даже кандидатов исторических наук, небось пруд пруди. Но будем искать.

– Ищи. А я попытаюсь выйти на этого Котовского, узнать, удалось ли что-нибудь накопать по интересующему нас делу, и навещу старого начальника. Наверное, даже его в первую очередь.

– Отлично, тогда работаем, – одобрила Кристина, хотя одобрения в ее голосе было не больше, чем кофе в пустой чашке. – У кого есть какие-нибудь версии?

– Мне видится три направления, – начал Рыбак. – Первое, самое перспективное – личное: семья, Алена, ее отец. Неплохо бы познакомиться с родителями Герасимова. Может, он решил их навестить, забыв поставить в известность супругу. Второе – сайт и его недовольные обитатели. Может, не всех удовлетворило решение суда, может, кто-то затаил обиду. Третье – история с электросамокатами…

Федор, словно примерный ученик в начальной школе, поднял руку.

– Говори, – кивнула Кристина.

– Я считаю, что зацикливаться на самокатах и прочих коммерческих экспериментах не стоит. – Голос Лебедева звенел от волнения.

– Никто и не зацикливается, – не удержался Рыбак.

– Конечно, Иван Станиславович, я в курсе, что вы считаете, будто это тесть убил Герасимова. Но ведь в процессе своей работы он мог найти какие-то артефакты, о которых узнали бандиты, конкуренты или другие заинтересованные стороны, желающие ими завладеть.

«Если бы это сказала Кристина, – подумал Рыбак, – я бы решил, что она с Настей перечитала женских детективов. Но Лебедев однозначно подобной литературой не увлекается. Или я что-то пропустил?»

Он уже было собрался сказать что-то острое, но нарвался на предупреждающий взгляд Кристины и предпочел промолчать. В «Кайросе» существовало негласное правило – не отрицались никакие версии, пусть даже самые бредовые.

– Во‑вторых, – ободренный отсутствием возражений, продолжал Лебедев, – все эти судебные дела – тут не всякий выдержит. Вот и нашего профессора довели до помрачения рассудка. Может такое быть? Бац – и вышел не на своей остановке. Надо поискать его по больницам и психушкам в районе Новоракитинска. Вариант ведь?

Лебедев вопросительно посмотрел на Кристину, а Рыбак подумал, что данные о чокнутом профессоре обязательно попали бы в полицию и поиски можно считать оконченными. А раз Алена до сих пор ищет своего супруга, значит, версия Лебедева не выдерживает никакой критики. Хотя… Не всякий отец желает зятя с помраченным рассудком. Может, Герасимов таки чокнулся, а папа Дубов, узнав об этом от бывших подчиненных, позаботился, чтобы дочурке не пришлось носить передачки в психушку. Нет, что бы кто ни говорил, а все дороги ведут в Рим, то есть к Дубову-старшему.

И тут у Рыбака зазвонил телефон.

– Ого! – удивленно произнес он, принимая вызов, и тут же нажал на кнопку громкой связи. – Здравствуйте, Борис Миронович!

– Приветствую, капитан Рыбак, – пророкотал по офису «Кайроса» голос, уже немолодой, но сохранивший начальственные нотки. – Узнал?

– Конечно, узнал, товарищ полковник.

– Ты мне скажи, Ваня, дочь моя уже прибегала к тебе? Секретов можешь не городить – я сам ее к тебе послал.

– Прибегала, Борис Миронович, только ушла.

– По-нят-но, – задумчиво проговорил Дубов, и от этого тяжеловесного «по-нят-но» с ударением на каждом слоге Рыбаку вдруг сделалось грустно. Словечко это было любимым в лексиконе начальника и отражало весь спектр его эмоций, как положительных, так и отрицательных. – И что, капитан, обещал ей помочь отыскать беглого супруга?

– Обещал, – покаянным тоном произнес Рыбак.