Тим шарахнулся в сторону и, только когда чудище проплыло мимо, понял, что это небольшой островок земли, поросший высокой травой. Видно, он рухнул в воду вместе с ними, но не утонул.

Тим зацепился за стебель, подтянулся и забрался на островок. Сделал пару вдохов, перевернулся, вытащил из сумки экстренный пузырёк со светлярами и бахнул его о лапу. Разбуженные светляры вспыхнули тревожным сине-зелёным, и Тим начал махать пузырём, подавая знак товарищам. Он кричал и махал так яростно, что жуки пришли в полное замешательство, начали выдавать разноцветные вспышки и гудеть.

Первой на его клич из темноты выплыла Санья. Тим подхватил её за лапы и втащил на островок. Тот покачнулся и ощутимо просел.

– Ты видела Юма? – потряс её за плечо Тим.

Санья раскинула лапы и выдавила что-то невнятное. Её била дрожь.

– Юма видела? – не отставал Тим.

Бедная крола слабо ткнула куда-то в темноту. Тим примостил светящийся шарик на одном краю островка, спустил с другого края задние лапы в воду – очень холодную воду! И заработал ими, как водоходное колесо, какие он видел на картинках про далёкий город Винагорье, который стоит на подземном озере. Вместо домов у винагорцев каналы, а вместо повозок и саней-самобежек водоходы – узкие, чёрные и изящные, как водомерки.

Водоход имени Тима Корешкова двинулся вперёд, наваливаясь земляным бортом на набегающую волну. Островок качало, Тим чувствовал, как земля тяжелеет, впитывая воду. Ещё немного, и они пойдут ко дну. А кто его знает, какое тут дно. Может, и нет его вовсе.

– Юм! – Тим слабел с каждым мгновением в ледяной воде. Ещё чуть-чуть, и водоход утратит свои ходовые качества. Возможно, и капитана вместе с главным двигателем. – Ты где?!

Из темноты долетел слабый голос, его заглушал плеск волн. Течение унесло их прочь от пролома, и единственным источником света оставался аварийный шар. Тим поднажал и заколотил лапами, призывая всю свою удачу. Островок ткнулся в стену, за которую из последних сил держался Юм.

Он обессиленно упал на мокрую траву, Тим тоже забрался на островок, и вся троица сбилась вместе, дрожа от холода. Аварийный пузырь со светлярами слабо мерцал, их несло прочь по подземной реке. Надо было срочно что-то делать, но все так выбились из сил, что просто отдались на волю волн.

И река понесла их в темноту.

Никто не скажет, сколько они так пролежали. Когда Тим открыл глаза, жуки едва-едва мерцали, их света хватало лишь на то, чтобы отодвинуть темноту на край островка. Островок покачивался, вода тихо плескалась. Тим опустил лапу и понял, что течение совсем замедлилось.

Юм и Санья спали, прижавшись спинами друг к другу, и слегка дрожали. Тим вытащил из походной сумки лопатку для рыхления и посадки – такая была у каждого крола-сеятеля – и начал грести поперёк течения, как он его себе воображал. Конечно, в этой кромешной темноте ничего нельзя было разглядеть, но он же был командир посевной партии и глава гильдии и потому не мог просто так сидеть и ничего не делать. Как говорится, если упал в кувшин с киселём, болтай лапами, пока не получится желе.

Тим грёб и прислушивался к эху. Вообще эхом кролов не удивить, всё-таки они в пещерах и норах живут, но тут оно было на редкость сильное, гулкое и ухватистое. Любой звук возвращало в десятикратном размере. Вот и сейчас до Тима долетало его же искажённое пыхтение, плеск воды, невнятное сонное бормотание Юма и ещё какой-то нежный, переливчатый звук, похожий на голос свирели. Тим поднял лопатку. Захлопнул Юму рот. Прислушался. Нежный звук не исчез. Он доносился откуда-то… Тим завертел головой. Да разве поймёшь в этой темнотище откуда?

Юм замахал лапами, задёргался, и Тим, сообразив, убрал лопатку. Тот сел, дико озираясь.

– Проснулся? Что случилось? – как ни в чём не бывало спросил Корешков.

– Сон приснился, – хрипло сказал Юм. – Я ел хлопчатку, и тут прямо на меня сел старый Хрумкинс. Я говорю, слезь с меня, дурень старый, а он не слезает. Я говорю, мне дышать нечем, а он ещё сильнее налезает. Еле проснулся.

– Ужас какой, – посочувствовал Тим.

– Мы уже приплыли? – Юм поёжился. – Костёр бы…

– Куда приплыли? Ты разве видишь что-нибудь? – возмутился Тим.

– Вижу, – сказал Юм и ткнул в темноту.

Прямо перед ними проступила сложная сеть светящихся голубых и зелёных линий. Тим протянул лопатку. Дотронулся. Раздался скрежет. Они добрались-таки до берега, а эти линии очень похожи…

– Юм, посмотри в блокноте на букву М описание солнечного мха, – попросил Тим. – Кажется, это он.

– Не надо. – Санья тоже проснулась. – Я помню. Солнечный мох, редкое растение, растёт в пещерах на юго-востоке от Холмограда, любит сырость. Главная особенность – способен накапливать и сохранять солнечный свет, который на него попадёт.

– А почему тогда мы его не используем вместо светляров? – спросил Юм. – Он же лучше: не жужжит, не спит и всегда светит? Я бы из него на стене в своей комнате портрет Дарьи Хрумкинс выложил. Приходишь, а она светится, прям как солнышко. И я ей: привет, Дарья!

Юм на редкость глупо, как показалось Тиму, улыбнулся. По мнению Корешкова, выкладывать из мха чей-либо портрет у себя в комнате – так себе идея, даже если ты влюблён по уши. Однако из милосердия Тим ничего не сказал.

Дарья Хрумкинс, внучка старого Хрумкинса, была первой красавицей в Холмограде, и у Юма с его кривой долей никаких шансов добиться её расположения не было. Но слишком жестоко объяснять это другу. Да и как-то не вовремя.

– Потому что мох нельзя пересадить, – объяснила Санья. – Он растёт только в одном месте, в системе Призрачных пещер.

Юм охнул.

– Это что, нас занесло в Призрачные пещеры?

– Надеюсь, что нет, – сказал строго Тим. – Доставайте лопатки, будем грести.

Команда послушно вынула лопатки и сосредоточенно приступила к гребле.

Призрачные пещеры напугали всех, но по-разному. Например, у Юма язык развязался окончательно, и он начал плести такую околесицу, что даже стойкие уши Тима завяли. Страх забалтывал, понятное дело, но когда слушаешь эту чушь в полной темноте, промокший насквозь, терпение очень быстро кончается.

– Слушайте, а почему они называются Призрачными? Я хочу сказать, призраков же не существует, правда? Ведь если бы они существовали, то кто-нибудь их обязательно видел. Нарисовал, сделал бы светопортрет, написал бы рассказ. Или повесть. Или роман. Или…

– Очевидцы просто не выживали, – мрачно сказала Санья. – Никто не выживал после встречи с призраками. Говорят…

Она понизила голос, наклонила голову и зловеще блеснула глазами.

– Говорят, что именно в этих пещерах пропала партия генерала Грома Острозуба.

– Дедушки Тикки Острозуба? – быстро спросил Юм. – Того самого прославленного генерала, который выгнал Ночного Пожирателя с четвёртого уровня Холмограда?

– Того самого, – со значением кивнула Санья. – Который победил кротокота, прозванного Ночным Пожирателем.

– Мамочки, – перепугался Юм. – А что с ним случилось?

– Никто не знает, – прошептал Тим. – Последнее сообщение, которое доставил почтовый ухогорл, гласило: «Если вам дороги жизнь и рассудок, держитесь подальше от…»

Тим замолчал и принялся грести. Повисло молчание, в котором Юм заёрзал и наконец выпалил:

– Подальше от чего?

– Просто подальше от, – пожал плечами Тим. – Часть записки была оторвана. И ещё на ней была кровь!

Юм побледнел так, что аж засветился в темноте. Нет, это не он! Это вокруг светлее! Темнота менялась, в ней, как в чёрной краске, кто-то развёл белила, и их становилось всё больше. Густая сеть мха светилась всё ярче, она была похожа на звёздную карту, какие Тим видел в школе. Каждый стебелёк мха был отдельной звездой, которая мерцала вместе с остальными, и волны света медленно текли откуда-то спереди, проходили над головой и скрывались во тьме.

Кролы замерли с лопатками, глядя наверх. Островок их покачивался, мшистые звёзды над головой мерцали, Юм до того засмотрелся, что опустил лапу в воду. И вдруг вскрикнул.

– Что случилось?! – потянулась к нему Санья.

– Меня кто-то укусил!

– Ну конечно, – отозвался Тим. – Кто бы сомневался!

Чтобы Юм – и не вляпался?

Крол показал лапу, на которой краснела чёткая круглая рана. В тусклом свете светляров было видно, что Юма цапнул кто-то проворный с очень острыми зубами и очень странным круглым ртом. Тим задумался и посмотрел на поверхность воды. Кто бы это мог быть? Конечно, Юмова доля такая кривая, что он себе приключения и в пустой норе найдёт. Но, с другой стороны, Юм большой и шумный. Так кто там такой прячется в воде, что не боится больших и шумных кролов? Тим поднял шар над водой и посмотрел на её чёрную поверхность.

– Ага! – многозначительно сказала Санья. Она вынула толстую книжку с надписью «Лекарский устав». Пролистала её. – Облез, осип, охрип, обессилел, остолбенел, отрыжка, отчаяние, отворот, отмщение… А, вот! Открытая рана. Так-так…

– Что там? – жалобно спросил Юм, зажимая раненую лапу.

– Лечить будем! – объявила Санья. Захлопнула книгу и начала доставать из сумки лекарства. Сначала вынула сушёные длинные листы кровостопа, затем настой болявки козявчатой, экстракт жаробоя, вытяжку ворожабьего корня, потом пинцет, скальпель, моток стерильной обмотки и ещё ворох каких-то страшных лекарских инструментов. Юм как их увидел, так закачался от ужаса. А Санья его одной лапой держит, другой перевязывает.

– Тим, мне нужен свет! Да сиди ты спокойно, Юмище, сейчас только болявкой капну.

– А-а-а-а-а, больно!

– Конечно больно, это же болявка, дурень ты, Хитропрыг! А теперь капельку жаробоя…

– А-а-а-а! – Юм задёргался ещё сильнее. – С ума сошла?

– Погоди, ещё ворожабьим корнем протру, он всю заразу выгоняет (так в параграфе тридцать два Лекарского устава сеятелей сказано), и перевяжу.

– Тим, ну хоть ты ей скажи! – взвыл терзаемый Юм, вырываясь из заботливых лап Саньи. – Она меня угробит!

Островок качался и шатался, отчего вода заливала его края. А в воде извивались какие-то гибкие тени. Они были очень похожи на…

– А ну, тихо! – рявкнул Тим. – Не шевелитесь!

– Да как же не шевелиться, когда она на мне опыты ставит!

– Мы прямо над гнездом угрей-упырей! – сказал Тим, и все остолбенели.

– Ты уверен? – пропищал Юм.

Тим порылся в походной сумке и вытащил блокнот на застёжке. По краям он подмок, но уцелел. Тим раскрыл карту и в слабом свете с трудом нашёл нужное место. Река, которая вилась по краю пустого пятна, на котором было обозначено: «Призрачные пещеры. Опасно! Не заходить!» Под нарисованной рекой находилась сноска, в которой было написано: «Осторожно, часто встречаются угри-упыри».

– Говорят, что они могут высосать всю кровь, – сказал Юм. – До капельки.

– Так это угорь-упырь тебя цапнул? – Санья почему-то обрадовалась и снова полезла в Лекарский устав. – Тогда тебе ещё надо отвар тошнотворки мелколистной и отстой чёрной мирабеллы. Погоди, сейчас достану.

– Только не тошнотворку! – Юм отпрыгнул и чуть не свалился в воду. – Я когда её последний раз пил, два дня пластом лежал, прямо в ванной.

– Ну Юмчик, ну ложечку, – заворковала Санья. Юм в панике отбрыкивался. Островок всё больше шатало, а вода вокруг бурлила от чёрных скользких тел.

– Да тихо вы! – гаркнул Тим. – Живо хватайте лопатки, и гребём вперёд. Остров тонет!

И действительно, верный островок, который спас их во время падения и приютил на этой чёрной холодной реке, полной угрей-упырей, грустно погружался в воду. Он набрал вес, земля пропиталась влагой, и каждый удар волны уносил с собой частичку грунта. Островок осыпа́лся и таял, как осколок кристального сока агвы в горячем мармышечном киселе.

– Мамочки, тут и правда угри! – закричала Санья и заколотила лопаткой. – Греби, Юмчик, греби!

– Поднажмите! – скомандовал Тим. И они поднажали.