Было ясно, что из жилища шестнадцатилетней Марфиньки штабной квартиры на Бейкер-стрит не получится.

– Угу, – согласилась я и встала из-за стола. – Посмотрю, кто пришел.

Шестнадцатилетние барышни нуждаются в присмотре ответственных взрослых.

Квартира у Марфиньки просторная, в коридоре можно военные маневры проводить. Пока я дошла до входной двери, легкомысленная хозяюшка успела открыть все замки. Я на ходу – запоздало, конечно, – нарочито строгим тоном поинтересовалась:

– Кто там?

И услышала сказанное еще более строгим мужским голосом:

– Зарецкая Марфа Ивановна тут проживает?

– Это я, это я! – запрыгала, хлопая в ладоши, Марфинька. – А вы от Требушинских, да? С письмом от Васеньки? Ах, какой он затейник, ведь можно было просто послать по почте.

Я оценила выражение лица гостя и поняла, что ему тоже захотелось кого-то куда-то послать. И вряд ли к Требушинским. Но молодой человек проявил похвальную выдержку и только уточнил:

– Кто такой Васенька?

– Поверьте, нам всем тоже очень хотелось бы это знать, – доверительно призналась я. – Вы из полиции, я правильно понимаю?

Проявить понятливость очень помогло удостоверение в руке незваного гостя.

– Капитан Петров Петр Павлович, – представился он.

– А почему же не Петрович? – хихикнула веселая шестнадцатилетняя бабуля Зарецкая Марфа Ивановна.

Петр Павлович посмотрел на нее без приязни. Барышню это заметно расстроило.

– Фи, какой вы скучный! – обиженно припечатала она и, задрав носик, упорхнула в кухню.

– Я сейчас вам все объясню, – пообещала я.

– Лучше я, – из-за угла выплыла тетя Ида.

Оказывается, она уже встала, и оделась, и причесалась, и даже бусики на шею повесила.

– Марфа Ивановна? – обнадежился при ее появлении Петр Павлович.

– Боже сохрани! – отмахнулась от сомнительной чести моя родная старушка. – Я Ираида Львовна. – Она глянула на меня, прикрылась ладошкой и нашептала капитану Петрову еще что-то.

Подозреваю, сообщила свое воинское звание.

– Виноват! Мне нужно побеседовать с гражданской Зарецкой, – на тон-другой ниже сообщил капитан.

– Не сегодня, – ответила тетушка, явно не допуская возражений, после чего вытянула из одного кармана смартфон, из другого очки и полезла в список контактов. Роясь в нем, она добродушно уточнила: – Димочка Толстопятов, он нынче полковник, кажется, не по вашему ли ведомству проходит?

– Дмитрий Андреич у нас генерал, – не скрывая удивления, ответил капитан.

На лице его все отчетливее читался вопрос: «Куда это я попал?»

На штаб-квартиру детективов с Бейкер-стрит жилище Марфиньки не тянуло, а вот на филиал Бедлама – вполне.

Я сочувственно улыбнулась человеку, по долгу службы угодившему в дурдом.

Тетушка тем временем нашла нужный номер, послала на него вызов, проворковала в трубку:

– Митенька, здравствуй, мой дорогой мальчик, сколько зим, узнал? Это Ираида! – Бросила через плечо Петру Павловичу: – Момент! – и скрылась за дверью ближайшей комнаты – хозяйской спальни.

– А вы кто будете? – Капитан перевел озадаченный взгляд на меня.

– В перспективе – великий русский писатель. – Я не стала скромничать и мелочиться, не тот был случай. – А вы к нам по поводу вчерашней трагедии с Барабасовым, да?

– А вы что об этом знаете?

– Гораздо меньше, чем хотела бы. Может, обменяемся сведениями?

Петр Павлович заколебался. Я бы его дожала, однако назревающему информационному бартеру помешало возвращение тети Иды.

– Вас. – Она протянула свой смартфон капитану.

Тот его принял, приложил к уху, вытянулся во фрунт и сказал:

– Так точно… Никак нет… Будет исполнено! – и, осторожно убрав гудящую трубку от уха, посмотрел на нее так, словно это была граната с выдернутой чекой.

Очевидно, на связи был «дорогой мальчик Митенька», он же генерал Толстопятов.

– Ну, если все прояснилось, то мы вас не задерживаем, – светски молвила тетушка, прибирая свою гранату, ой, смартфон.

– Здравия желаю, – сказал капитан, сам себе открыл дверь и маршевым шагом удалился за пределы видимости.

– Это что вообще было сейчас? – Я закрыла дверь, заперла ее на замок и посмотрела на тетушку.

– Вынужденная необходимость. – Она аккуратно разложила по карманам очки и телефон. – Ты же понимаешь, что сегодня снимать показания с Марфы бессмысленно.

– С нее-то да, а вот капитан вполне мог поделиться с нами ценной информацией!

– Завтра поделится, – уверенно пообещала тетушка. – К тому времени и информации у него прибавится… Так, я чую запах печеных яблок, что у нас на завтрак?

– Иди скорее к нам, Идочка! Милая Людочка испекла чудесную шарлотку! – доложила из кухни неунывающая Марфинька.

– Да, надо подкрепиться, чувствую, денечек будет непростой, – вздохнула тетушка. – Придется мне задержаться в гостях, а к тебе у меня просьба…

– Съездить на Петрагу и задать корма скоту, то бишь коту? – догадалась я. – Будет сделано, мой генерал!

– Тогда шагом марш на завтрак – и дальше по плану. – Тетя Ида мягко вытолкнула меня в коридор, и мы пошли совершать первый подвиг – добивать шарлотку.

Та, впрочем, не сопротивлялась.

Глава 4
Хлам Мельпомены

После завтрака мы с Иркой поехали в тетушкину квартиру на Петроградке, чтобы покормить кота и спокойно обсудить возникшее у нас детективное дело.

– Сядем, подумаем, решим, с чего начать, – пунктирно наметила программу дня подруга.

Но поскольку сидеть за пустым столом ей неорганично, первым делом она сварила борщ.

А, нет, не первым – вторым. Сначала мы до отвала накормили кота, который был возмущен тем, что его почти на сутки оставили без внимания и заботы, и встретил нас долгой гневной речью с трибуны. Воссел на верхней ступеньке лестницы и оттуда клеймил нас позором. Думаю, если бы мы еще немного задержались, кот изготовил бы себе транспарант с протестным лозунгом и шагал по квартире с плакатом на палочке. Подходящую кумачовую занавеску он уже оборвал.

Натура у Ирки широкая, а семья большая, и борща она по привычке наварила в количестве, значительно превышающем разумное. Я с легким ужасом оглядела ведерную кастрюлю, в которой тетя Ида иногда в ностальгическом настроении кипятит белые скатерти, «как в старые добрые времена».

– Спокойно, без паники! – Ирка правильно поняла мою реакцию. – Что не съедим, заберешь домой, и твои мужики сразу же простят тебе затянувшееся отсутствие.

Я представила, как поеду в метро с огромной кастрюлей ароматного борща, и запаниковала еще больше. Картинка получалась, как в фильме «Девчата», только с поправкой на индустриальный дизайн места действия.

– Говорю же – спокойно, я все решила, – победно усмехнулась подруга. – Домой тебя отвезет Боря. Он вечером заедет сюда на борщ, потому что до смерти устал питаться шавермой из подвальчиков.

Боря – мой дальний родственник и сосед по уютному ЖК на окраине города. Через пару месяцев он станет отцом, а пока вынужден терпеть гастрономические закидоны беременной супруги, которая и сама не ест ничего сколько-нибудь вредного, и мужу оскоромиться не позволяет. Наваристый кубанский борщ, который Боря обожает, у его женушки тоже под запретом, потому что он слишком мощно пахнет и в нем капуста, от которой пучит.

Не имелось сомнений, что на борщ Боря прилетел бы не только вечером, но и сей же миг, но это было недопустимо. Правильный кубанский борщ должен как следует настояться, чтобы дойти до кондиции. Хотя не все с этим согласны. Волька, например, считает, что мясо из борща должно быть съедено как можно раньше, в идеале – еще до того, как оно сварится, и без устали совершает самоубийственные попытки выловить говядину из кастрюли. Я каждый раз боюсь, что он сам в нее свалится и будет у нас по классике – суп с котом.

– Сгоняй-ка к Кружкину, – попросила я Ирку, потому что оставлять Вольку и борщ тет-а-тет было никак нельзя. – Одолжи у него ноутбук. Посмотрим, что пишут о вчерашней трагедии в СМИ.

– Хорошая мысль, – одобрила подруга и убежала к соседу-художнику, но вскоре вернулась – с пустыми руками и выражением тревоги на лице. С порога велела мне: – Запри кота в туалете.

– Зачем это?

– Чтобы он в борщ не нырнул.

– Мы куда-то уходим?

– Убегаем! Давай быстрее, ты нужна мне наверху.

В четыре руки мы загнали ничего не понимающего (как и я) кота в санузел и побежали на верхний этаж – к квартире художника.

Дверь была заперта, на стук и звон хозяин не реагировал, хотя было слышно, что он дома. Мы с подругой пришли к такому выводу, добросовестно поелозив ушами по щели у дверного косяка. Изнутри доносились тяжкие вздохи, стоны, невнятное басовитое бормотание.

– Может, Вася заболел и мечется там в бреду? – предположила Ирка.

Она добрая, я не такая.

– Может, просто напился до упаду?

– Ты что, он же завязал, теперь только изредка дегустирует!

– Знаешь, снимала я как-то в бытность тележурналистом сюжет о закладке вин в региональную коллекцию, – припомнила я. – Там тоже была дегустация, и участвовали в ней видные отраслевые специалисты, сплошь очень приличные люди, не алкаши какие-нибудь. Так вот, их с этого мероприятия пачками выносили и в штабеля складывали.

– Василий не такой! – Подруга яростно помотала головой и заколотила в дверь ногой.

Внутри что-то грохнуло, и через секунду дверь распахнулась, явив нам пресловутого Василия.

– И впрямь какой-то не такой, – оценила я вид соседа: волосы и борода всклокочены, лицо помятое, глаза дикие. – Похож на разбуженного медведя.

– Правда? – Кружкин почему-то обрадовался и перестал смотреть зверем. – Ну, тогда ладно, будем считать, что прогресс налицо. Заходите. – Он отступил от двери, гостеприимно поведя рукой.

Открывшееся при этом пространство выглядело не особо привлекательно, если, конечно, вы не любители забитых хламом пыльных чердаков. Но Ирка все-таки переступила порог, и я неохотно последовала за ней, ворчливо поинтересовавшись:

– Так в чем прогресс-то?

Когда я была в гостях у Кружкина в последний раз, он как раз навел у себя относительный порядок: сгреб все неудельное барахло в кучу, из которой сформировал очень живописную колонну в углу. Теперь таких колонн было уже две, они весьма своеобразно обрамляли окно. Как два атланта, только не из мрамора, а из мусора.

Если это прогресс, то до сих пор я неправильно понимала значение данного слова.

– Чаю? – предложил художник, искательно оглядываясь.

Я зацепилась взглядом за металлический носик чайника, задорно торчащий из середины условного тела одного из мусорных атлантов, и отказалась:

– Спасибо, не надо. Дай нам свой ноут, и мы пойдем.

– И ты, Вася, тоже пойдешь с нами, – объявила Ирка непререкаемым тоном. – У нас там борщ, мне кажется, тебе срочно нужно принять тарелочку-другую.

Кружкин удивительно быстро отыскал в своем слегка упорядоченном хаосе ноутбук, и мы вернулись в квартиру тетушки. Выпустили из санузла возмущенного несправедливым заточением кота и усадили за стол Василия.

– Я что хотел сказать? – Художник попробовал борщ и ласково улыбнулся наблюдающему за ним угрюмому Вольке. – Надо быть ближе к природе, товарищи. Вот нерпы, к примеру. Они каждую осень набирают несколько кило веса, это у них такой регулярный процесс, называется зажировка. Прелестное слово, кстати. То есть всякая уважающая себя нерпа толстеет на десяток кэгэ и совершенно этим не тяготится, ни в каком смысле. Наоборот, если кто не приобрел к исходу декабря шарообразную форму, он никчемная нерпа, стыд ему и позор.

Кружкин сделал паузу, чтобы вплотную взяться за борщ. В ускоренном темпе он выхлебал половину порции, утер усы и продолжил: