Мама постаралась на славу, превратив меня в подобие дамы неопределённого возраста, всем своим видом сигнализирующей о женском отчаянии и нерастраченном либидо.

Она правда старалась, но сказать родительнице о своих впечатлениях у меня язык не повернулся. О, этот начёс и виртуозно закрученный пучок! Помню, как мама исполняла нечто подобное для образа школьной учительницы, то есть для себя.

А эта малиновая помада, при определённом освещении отливающая фиолетовым. М-м, красота!

Ох, а эти брови, дорисованные и напоминающие нечто… Хм-м, лучше не сравнивать, иначе рискую приобрести психологическую травму. Хорошо хоть мама не умудрилась их соединить на стыке едва заметного залома на межбровье.

– Не хмурься, вон уже морщинки лезут, – пихнув меня в плечо, заворчала мама и, уперев руки в бока, вкрадчиво поинтересовалась: – Нравится? Я очень старалась, да и косметика столько лет лежит. Не выбрасывать же.

– Мама, а сколько лет она у тебя лежит? – стараясь сдержать эмоции «восторга», уточнила я и, боясь моргнуть, намекнула: – Меня не обсыпет? Как же сроки годности?

– Да ну, ерунда всё это, – отмахнулась мама и, поспешно пряча все свои тюбики и баночки, фыркнула: – Не воняет, значит, можно пользоваться. Да и прошло года три, не больше. Когда на пенсию вышла, почти перестала краситься.

Проанализировав услышанное, я невольно потянулась рукой к лицу, но вовремя себя одёрнула. Мне уже казалось, что под плотной маской дешёвой тоналки кожа стонет в предсмертных судорогах, а ресницы, напоминающие паучьи лапки, грозят отвалиться.

– Я же тебе дарила дорогущую и брендовую, – округлив глаза, хмыкнула я, а мама смутилась.

– Бренды-шмэнды. Ириска, ну зачем мне всё это? Переплачиваем за красивые баночки, а внутри всё одинаковое. Раздарила подругам, а что-то вручила набором моей бывшей начальнице. Она осталась довольна, а я сходила на её юбилей и не ударила в грязь лицом.

– Ну да, ну да… – пробормотала я и, сморщив нос, прерывисто вздохнула: – Зато я сейчас как в грязь лицом окунулась.

– Чего там бормочешь? – прибираясь на туалетном столике, переспросила мама и, пряча плойку в выдвижной ящичек, охнула: – Ой, чуть не забыла! Сейчас мы тебя ещё и украсим.

– Ма-а-ам, может, не стоит, а? – заметив, что именно она достаёт, выдавила я и, криво усмехнувшись, добавила севшим голосом: – Жемчуга – это уже слишком. Да и дорогое… Вдруг потеряю.

– Не спорь, я лучше знаю, – отрезала мама и, достав заветную шкатулочку, многообещающе добавила: – Ещё серьги и браслет наденешь.

Нет, маму я не винила. Гиперопека и условная игра в «дочки-матери» догнала мою родительницу уже в зрелом возрасте. Но уж догнала, так догнала. Поначалу я психовала и дёргалась, а потом поняла, как нелегко ей пришлось.

Отец испарился из семьи и моей жизни, когда я пошла в первый класс. Как любой ребёнок, я искала причины в себе, старалась хорошо учиться и быть примерной девочкой. Да-да, мама не могла нарадоваться моему послушанию и прилежности, но реальной причины не знала до сих пор.

После развода ей пришлось забыть о своих мечтах и амбициях. В первую очередь, она посвятила всю себя моему воспитанию, а в первую очередь содержанию. Разменяв купленную в браке квартиру на скромную однушку, мама растила меня почти в спартанских условиях и, помимо основной работы в школе, хваталась за любую возможность подзаработать.

Так, вечерами я делала уроки на кухне, а в соседней комнате мама подтягивала учеников сразу по нескольким предметам. За репетиторство платили неплохие деньги, но она всегда боялась уйти из школы и упахивалась, порой работая и по выходным.

Зато при поступлении я не знала проблем и не задавалась вопросом, чем буду оплачивать своё обучение, если не пробьюсь на бюджет. Но я же хорошая девочка. Пробилась, конечно же!

А скоплённые деньги мама добавила к вырученным за крохотную однушку, влезла в ипотеку, и мы переехали поближе к центру в жилье попросторнее.

Лишь став мамой, я поняла, каково это – нести ответственность за чадо, благо в родительстве я барахталась не в одиночку.

– Ну всё, теперь точно красота, – оглядев результат своих усилий, довольно проворковала мама и, чмокнув меня в щёку, со знанием дела констатировала: – Никуда не денется твой гадюша.

– Ну ма-а-ам, – с укором протянула я и, вздохнув, улыбнулась: – Спасибо. Побегу, а то…

– Тихо, – перебив меня, шикнула мама и, прислушавшись, таинственно прошептала: – Слышишь, как тихо? Не к добру это.

– Да ну, устали, наверное, – неуверенно выдавила я, но подскочив с банкетки, первой рванула проверять, жив ли кот Васька и как там квартира в целом.

Кто бы сомневался? Сыновья ничуть не устали, просто сменили кхм-м… сферу деятельности. Достав из своих рюкзачков запасы фломастеров и красок, мои чертенята творили нечто невообразимое.

– Мой ковёр, – обречённо простонала мама и, всплеснув руками, покачала головой: – Теперь только на выброс, это же ни одна химчистка не примет. А если и примет, то я разорюсь.

– Не торопись выбрасывать, – тихо подсказала я, наблюдая, как, высунув язык, Вовка сосредоточенно и тщательно обводил очередной цветочек на настенном ковре.

– Бабуль, так намного красивее, – разрисовывая гуашью завитки и листочки, похвалился Саша и, отступив на шаг, полюбовался творением рук своих.

– Вашу ж мать, – пробормотала я и, чмокнув маму, пребывающую в ступоре где-то на пути к этапу принятия ситуации, умчалась в прихожую.

Накинув старенький пуховик с облезлой опушкой, натянула видавшие виды сапоги и, схватив свою сумку, напоминающую баул, выскочила из квартиры. Шмотки я себе могла позволить, причём брендовые и модные, но!.. За модой не гналась уже давно, а все свободные деньги вкладывала в семейный бизнес.

Умостив свою попу в машину, я отшвырнула сумку на соседнее сидение и, выехав со двора, целенаправленно отправилась в ближайший салон красоты. Мой салон! Один из нескольких. Поскорее хотелось смыть с лица опасную «красоту» и переодеться в привычные мне джинсы и безразмерный свитер.

Свидание у нас с мужем будет потом, а пока я ехала отвоёвывать его у своей главной соперницы. У любимой работы…

В салон влетела, на ходу скидывая пуховик и подмигнув администратору, потребовала:

– Девочки, срочно! Красотку из меня сделайте. Только неброско и с волосами поколдуйте.

– Женщина, продуктовый напротив, – смерив меня рассеянным взглядом, хмыкнула девушка.

– Уволю, – пророкотала я и, уперев руки в бока, поиграла своими брежневскими бровями.

Сняв модные очки, администратор пригляделась и, густо покраснев, залепетала:

– Ой, Ирина Борисовна, извините. Сейчас всё сделаем. Девочки, фантомас… ой, то есть, атас!

ГЛАВА 4

Ирина

Сама виновата! В собственных салонах в последние пару лет я появлялась настолько редко, что сотрудницы, которых когда-то принимала на работу, меня почти забыли.

Или я действительно так сильно изменилась, причём не в лучшую сторону, что с порога меня приняли за странную даму неопределённого возраста, зашедшую в салон красоты по ошибке.

Обидненько, однако, но уж что теперь. По правде говоря, мои подчинённые относились ко мне хорошо, а с некоторыми я даже подружилась. Например, красавица Вера, которая в свои сорок с плюсом выглядела просто шикарно, но хвостом не крутила и к делу относилась ответственно.

Со временем я забрала её из салона и определила на место личной помощницы моего мужа. Доверяла ей безоговорочно, впрочем, как и мужу, но подруга помогала Илье, а заодно держала меня в курсе последних событий.

Бизнес у нас был семейный, но изначально, насмотревшись на маму, именно я раскопала востребованную нишу и начала её успешно развивать. Раскрутиться было нелегко, и вложений потребовалось очень много. Вернее все! Всё, что зарабатывала, я вкладывала в дело.

Илья поначалу скептически фыркал и качал головой, а когда ощутил первую крупную отдачу, сам постепенно перетёк на мою сторону.

Бросив бесперспективную должность в логистической компании, заправлял в моей компании всем, что касалось транспортировки и хранения, а позже занял место директора, сняв с меня основную нагрузку по управлению.

Теперь моё детище радовало своими размерами, а конкуренты скрипели зубами, не в силах догнать и встать на одну ступень. Элитная косметика всех брендов и сегментов, салоны красоты, спа-отели, массажные кабинеты, – всё это было раскидано по столице и приносило шикарный доход.

Меня хвалили за хватку и чутьё, но, добившись стабильности, я расслабилась и к тридцати годам вспомнила, что часики-то тикают. Илья тоже настаивал, что нам пора заводить ребёнка, и я спокойно ушла в декрет, а потом ещё в один, ни капли не сомневаясь, что оставляю бизнес в надёжных руках.

Поднимаясь в лифте на нужный этаж, я невольно улыбалась, предвкушая реакцию мужа. Звонить не стала даже Верочке, чтобы заявиться во всей красе и…

Ну не совсем красе… В салоне первым делом с меня смыли художество, сотворённое мамой, очистили, а потом немного напитали кожу увлажняющей маской. Волосы просто помыли и, накрутив лёгкие локоны, оставили распущенными.

Напоследок завершили мой образ сдержанным макияжем, а вот шмотки пришлось надевать свои. Не в маминых же горошках появляться перед мужем и подчинёнными.

На этаже, занятом нашей компанией, царила послеобеденная тишина, и подходя к приёмной, я вспомнила, что так и не поела. Уже строила планы, как мы с Верой попьём кофе, непременно с плюшками, а потом…

За рабочим столом Верочки не оказалось, но из кабинета мужа раздавалась непонятная возня и шелест документов. Заработался любимый, аж про обед забыл, бедненький.

Стараясь не шуметь, я скинула пуховик и, оставив его на диванчике для посетителей, закрыла дверь приёмной на замок. Сразу вспомнилось, как много лет назад мы с мужем хулиганили в кабинете, проверяя на прочность стол, кресло и другие подходящие поверхности.

Беззвучно хихикнув, я взъерошила волосы, выпятила грудь и нацепила на лицо хитрющую улыбку. Подкралась к двери и, распахнув её, ввалилась в кабинет, ляпнув прямо с порога:

– Привет, любимый. Пошалим? Это что за?..

«Ага, пошалим! Третьей будешь?» – пронеслось в мозгу, ошалевшем от увиденного.

Илья сидел в своём кресле, а верхом расположилась незнакомая жопастая девица. Собственно, кроме упругой задницы, виднеющейся из-под задранной почти до талии юбки, красных стринг, без остатка сожранных этой самой жопой, и водопада обесцвеченных кудрей я ничего не увидела.

Чуть глаза из орбит не повылазили, причём не только у меня. Илья выглянул из-за пыхтящей и ёрзающей на нём преграды и, выпучив шары, побледнел, мимикрируя под патлы своей…

А кто это вообще?! И где Вера?! Её участие в обнаруженном разврате я отмела сразу же. Не те формы, да и не могла подруга так со мной поступить.

Она частенько клевала моему благоверному мозг, если тот умудрялся просрочить договорённости или забывал пополнить запасы на складах. Илья её терпел, но не более того.

– Ирка, ты что здесь делаешь? – придя в себя, рявкнул муж и, пытаясь спихнуть с коленей полуголую девицу, добавил недовольным тоном: – Почему не предупредила, что заедешь?

– Ой, простите, что помешала, – включая режим разъярённой стервы, пропела я и, надвигаясь на парочку, огляделась в поисках чего-нибудь тяжёлого.

– Не паясничай, – огрызнулся муж и, привстав, стряхнул девицу в своё кресло. Застегнул ремень брюк и, поправив съехавший галстук, пророкотал: – Мы все взрослые люди, и ты должна понимать, что иногда мне хочется…

– Ой, да скажи ты ей уже всё как есть, – наматывая прядь волос на палец с ужасающим маникюром, заканючила девица.

Встать и одеться она даже не потрудилась. Ярко-алая блузка валялась у стола неаккуратным комком, а рядом стояли туфли такого же цвета на убийственной шпильке. Вот я и нашла чем вершить правосудие.