“Месье знает толк в извращениях!”, – закончила я мысль. На такое я точно не согласна.

Выдохнув, я вежливо постучала в дверь.

К вам можно? – постучалась я.

Войди, – послышался голос.

Я открыла дверь, видя, что дамы в комнате нет. Неужели он успел ее спрятать? Мой взгляд скользил от тяжелой шторы к кровати. Никого. Странно. Но запах духов остался…

Мне нужна змея. Немедленно… – произнес Маэстро, глядя на меня в упор.

З-з-змея? – спросила я, глупо глядя на него.

Да, змея, – произнес он.

Боже мой! Где я найду ему змею посреди зимы?Я вообще не знаю, где они водятся? Или у них есть какие-то норки? Мне придется копать? А вдруг она ядовитая?

Пока эти мысли вертелись в голове, маэстро встал с кресла и подошел к окну.

Слепи мне из снега змею, – приказал он.

Ах! Что-то внутри выдохнуло. Хорошо хоть не настоящую! Я уже испугалась.

Да, хорошо… – кивнула я, понимая, что сейчас мне понадобятся варежки.

В главном зале должна быть снежная змея, – произнес хозяин.

А! – растерянно кивнула я. Ну, змея, так змея! Нет, а что? Захотелось ему! У богатых свои причуды!

Глава 17

Я вышла из спальни с квадратными глазами. Змея? В зале? Ну, да ладно. В последний раз я лепила снеговика в школе. И даже потеряла в процессе варежку. Так, мне нужны варежки!

“Варежки и ведро”, – кивнула я, направляясь по коридору

Через полчаса все должно быть готово! – послышался голос мне вдогонку. – Сделаешь – позовешь. Разрешаю крикнуть.

Полчаса?

Простите, а какого размера? – спросила я, но дверь закрылась.

Маэстро ведет себя так, словно я всю жизнь леплю змей из снега.

Я толкнула плечом дверь на кухню. Мне кажется, или он – сумасшедший? Где-то есть грань между гением и непризнанным гением. Зачем ему змея в центре зала?

Я стала искать варежки. Часы, висевшие на стене, словно ускорились. В панике я забегала глазами. Мой взгляд упал на деревянное ведро для мусора, а потом на две варежки – прихватки.

Сойдет! – прошептала я, выбегая на улицу.

Здесь все было ослепительно белым, несмотря на то, что вокруг царила ночь. Снегопад прекратился, и теперь в лунном свете поблескивали искорками нарядные сугробы.

Ведро нагребало снег, а я трамбовала его варежкой.

В главный зал! В главный зал! – бормотала я, неся ведро.

У меня были разные начальники. Один из них однажды попросил меня поговорить с надоедливой любовницей по телефону, как бы невзначай, чтобы она убедилась, что ей уже нашли замену. Но до такого не доходило!

Я высыпала снег на роскошный паркет, а потом решила, что снега мало, поэтому побежала за второй партией.

Три раза я бегала за снегом, видя, как в тепле снег начинает подтаивать и неплохо лепиться.

Что ж! – подняла я руки вверх, словно хирург перед операцией. – Приступим.

Ползая по полу на корточках, я сгребала снег, формируя змею. Вот голова, вот тело, а вот хвост.

Пока я пыталась сделать ей язык из снега, часы гулко пробили полночь. Снег начал подтаивать. На мой взгляд получался вполне приличный удавчик.

Я отогрела пальцем дырку вместо правого глаза, а потом проделала тоже самое с левым. Покрасневшие и замерзшие руки почти ничего не чувствовала, а я яростно дышала на свои пальцы.

Встав с пола, я отошла в сторону.

Вот, справилась! И даже за полчаса!

Не то, чтобы моего удава можно смело отправлять на конкурс снежных скульптур, но какой-нибудь приз зрительских симпатий он точно взял бы.

Готово! – крикнула я, отходя от своего детища.

Удав смотрел на меня грустно-грустно. Видимо, он понимал, свою удавью ущербность. И все остальные удавы смеялись бы над ним. Но это – лучшее, что я могла изобразить из того что есть за такой короткий срок.

Послышались шаги, а я отошла подальше, чтобы не загораживать свой шедевр. С замиранием сердца я ждала вердикта.

Что это за глист? – спросил маэстро, подняв красивые брови.

Змея, как вы и просили, – произнесла я.

“Удав, познакомься, маэстро! Маэстро, познакомься, удав!”, – мысленно произнесла я.

Это – ужасно, – произнес маэстро, глядя на удава, который уже начал растекаться лужей. Со стороны казалось, что он плывет по ней, но я то знала, что жить удаву оставалось недолго.

“Бе-бе-бе!”, – мысленно передразнила я. Внутри меня уже зрел бунт.

Да, но… , – возразила я, считая, что моему удаву нужен адвокат. Он так говорит, словно я всю жизнь посвятила лепке удавов. И все лето выскребала из морозильной камеры снег, чтобы потренироваться перед долгой зимой и работой на одного гения.

Никуда не годится, – отчеканил Ниссен .

Если вы думаете, что я всю жизнь… – начала я, чуть повышая голос.

Я ничего не думаю, – произнес маэстро. – Я вижу результат.

Шумно вздохнув, я сжала кулаки. Сейчас тающему удаву нужна скорая вытирательная помощь. А именно – тряпка и ведро.

Лепи еще, – произнес маэстро, а я, кажется, почувствовала, за что платят такие бешеные деньги!

Были у меня в жизни приятные ночи, но таких незабываемых не было никогда!

Глава 18

Красавец развернулся и вышел, а я проглотила такие забористые выражения, что если бы они вырвались, мир был бы не был прежним!

Скрипнув зубами отборные ругательства, я взяла ведро, варежки и направилась в сторону улицы с остервенением трамбуя снег в ведро. Пока я набивала ведро, мне казалось, что это – дурной сон. И я вот-вот проснусь.

Да что бы тебя… – ворчала я, понимая, что предчувствие по поводу интима меня не обмануло. Интим, как говорится, был. Но вот какой – история умалчивает.

Я потащила ведро со снегом в зал, вытряхнула его на пол и бросилась за следующим.

Три ведра уже немного подтаяли, а я мужественно лепила из них нового удава. На этот раз я решила поработать над ошибками и нарисовала озябшим пальцем чешую. Я аккуратно выложила снегом раздвоенный змеиный язык. На этот раз я попыталась вспомнить, какие у змеи глаза, но сейчас они получились у меня весьма ошарашенными.

Готово! – крикнула я, чувствуя, что на еще одну лепку снеговиков в центре зала меня просто не хватит.

Я услышала шаги. Удавчик номер два уже начинал подтаивать.

И это все на что ты способна? – спросил маэстро.

Ну уж простите! – выдохнула я, отогревая озябшие руки. Этот удав смотрелся довольно прилично. Не удивлюсь, если на выставке снежных удавов он взял бы почетное третье место!

Ладно, – смилостивился маэстро, положив на плечо скрипку. Он сделал глубокий вдох, мотнул головой и … заиграл. Музыка заставила меня забыть обо всем. Она притягивала меня, а я чувствовала себя змеей, которая качается в такт дудочке.

Внезапно я увидела, как мой удав пополз… Ну, как пополз? Отталкиваясь маленькой снежной распоркой. Просто я не везде убрала снег, не посчитав это нужным.

А! – открыла я рот, делая шаг назад.

Не то, чтобы я сомневалась, но сейчас меня интересовал вопрос, есть ли в удавьем сердце какая-то благодарность к создателю? Нет, конечно, я не ждала того, чтобы удав радостно бросился на меня, назвал меня мамой и так далее… Но хотя бы не мстить мне за единственную недоразвитую лапу, которая совершала толкательно – поступательные движения.

Снежная змея превратилась в настоящую змею и поползла по залу, а я отходила от нее. Мне очень хотелось прочитать в желтых змеиных глазах радость встречи с как бы родительницей, но пока что я не могла прочитать в них ничего!

Музыка набирала темп, словно огромный вращающийся маховик. Сердце мое набирало темп в такт музыке.

А вы не могли бы… – пискнула я, понимая, что змея приближается ко мне.

Я посмотрела на маэстро, который играл с таким упоением, что закрыл глаза.

А можно не… – снова пискнула я, чувствуя, как упираюсь спиной в стену. Это – худшее, что могло случиться. Нет, я понимаю, маэстро человек творческий, но не думаю, что его вдохновят мои ноги, торчащие из пасти удава!

Помогите! – пискнула я, понимая, что змея становится в полный рост передо мной. Белоснежная, сверкающая, страшная, опасная и красивая, она извивается, словно собирается броситься на меня.

Сердце ухнуло вниз, когда музыка сделала яростный выпад, а змея бросилась на меня и … рассыпалась снегом у моих ног.

Маэстро остановился, глядя на остатки моего удавчика и на меня, которая вжималась всей спиной в стену.

Молча, не говоря ни слова, Ниссен вышел из зала.

Вот тебе и музыка, – прошептала я, мчась за тряпкой и вытирая остатки удава.

Нервы все еще икали, а я пыталась успокоить их. Но они устроили настоящий бунт.

Думайте о деньгах! – проворчала я, выжимая тряпку в ведро.

Вылив ведро на улицу, я поковыляла в сторону своей комнаты. Спину ломило, как у семидесятилетней старухи. Глаза слипались, а я во сне все еще лепила снежных удавчиков.

Нет, все! – выдохнула я, слыша звон колокольчика. Я поняла, что уже утро. – С меня хватит! Сегодня же увольняюсь!

Решительно я встала с кровати, чувствуя, как при мысли об увольнении мне стало на душе намного легче!

Глава 19

Будет еще мне указывать, какой длины должна быть змея! – ворчала я. – Красиво ему подавай! Ага! Щас! Разбежалась, поскользнулась, упала, застонала!

Но тут же меня обожгла неприятная мысль, а куда я, собственно пойду? У меня здесь нет ни дома, ни родных, ни друзей. Мне даже переночевать негде!

Это страшное чувство неизвестности пугало меня. Но и мысль, что в следующий раз с меня потребуют прокопать туннель отсюда до столицы, тоже ни капельки меня не грела! Но и не пугала уже настолько, как прихоти капризного гения.

Я расправила плечи и направилась в сторону, где слышалась скрипка. Ну, сейчас я ему все скажу, а потом буду свободна, словно ветер. Если он заплатит мне за день,то этих денег хватит, чтобы переночевать. Дальше буду думать.

Но жить в этом замке невыносимо!

К вам можно! – постучалась я в дверь, вместо того, чтобы открыть ее и тихо проскользнуть внутрь.

“Наша встреча была ошибкой!”, – вертелась в голове первая фраза.

Маэстро стоял возле открытого окна. Ветер надувал шторы. От порывов снежного ветра огонь в камине почти не горел. На мебели сверкала изморозь. Но, казалось, маэстро даже не холодно.

Я бы хотела уволиться, – произнесла я. – Вы сами видите, что я не соответствую вашим ожиданиям!

Эти слова я произнесла с гордо поднятой головой.

Я ожидала какой-то реакции. Например, хмуро сдвинутых бровей, мол, как я в тебе ошибался. Или, наоборот, радости от того, что я увольняюсь!

Но красивое лицо маэстро не выражало ровным счетом ничего. Только его глаза смотрел на меня внимательно.

Молчание маэстро действовало на меня так, что я начинала нервничать.

Он вздохнул.

Да, вы меня не устраиваете, – наконец-то произнес маэстро. – Однако, я не могу позволить вам уйти, не найдя себе замены.

Это что? Рабство? – ужаснулась я.

Можете считать, что да, – заметил дракон, проводя смычком по струнам. Звук был тонким, мелодичным и приятным.

Понимаете, я … эм.. слишком далека от музыки, – заметила я, стараясь говорить как можно убедительней. – Мне медведь на ухо наступил… В детстве… Больно… Поэтому я подумала, что нам будет лучше расстаться. Я, конечно, не обижусь, если вы решите мне не платить за фактически отработанный день и…

Я стала запинаться. Чувство неловкости сковывало мои движения и речь.

Маэстро с наслаждением провел смычком, вызывая новый прекрасный звук, от которого сердце начинало трепетно сжиматься.

Считайте, что я просто не понимаю музыку, – продолжала я, чувствуя, что спотыкаюсь на каждом слове. Если он – гений, то поймет. И обидится.