Так что у него теперь два варианта: первый вариант – гнобить Захарова за то, что он сделал; второй вариант – признать, что он ошибся, когда решил площадки вот так молча отобрать и перераспределить. Надо крепко подумать, по какому пути идти. Этот хитрый сукин сын вполне может ему пригодиться и сейчас, и в будущем. Да и не в том он сейчас положении, чтобы свары устраивать со своими подчинёнными. Из-за этих статей, в которых он автором идеи с площадками объявляется, нельзя теперь и скинуть всю ответственность на заместителя, что вообще было бы лучшим вариантом. Сейчас надо экстренно как-то ситуацию, зашедшую не туда, выруливать.

***

Москва, актовый зал Торгово-промышленной палаты

Парторг Вячеслав Емельянович Покровский окинул взглядом собравшихся. Все уже знали, что сегодня будет что-то очень интересное про Андриянова, слухи уже давно ходили по всей организации, так что опоздавших не было. И сам виновник будущего разбирательства сидел тоже уже здесь, бледный и унылый, в ожидании того, что скоро начнется.

Но начинать партсобрание с разбора скандального поведения Андриянова было нельзя, по заведенному порядку вначале было необходимо обсудить вопросы организационно-партийной работы. С них и начали, тем более сегодня было необходимо обсудить и руководство комсомолом организации. Минут за пятнадцать с этими вопросами разобрались. Но и теперь дело Андриянова было обсуждать еще рано – теперь необходимо было обсудить вопросы идеологической работы. Еще десять минут, по-быстрому, ушло на них. Затем еще пять минут уделили соцсоревнованию в рамках Торгово-промышленной палаты. Так быстро управились из-за специфики организации, все же не завод…

Наконец, на повестке собрания стали вопросы административного характера. И сразу после обзора работы народной дружины, наконец, пришло время и для обсуждения вопроса Андриянова. Щадить его Покровский не собирался, Блащицкий совершенно определенно по этому вопросу высказался, требуя разобраться с паразитом, поссорившим Торгово-промышленную палату с Союзом советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами. Самого его в зале не было, вызвали в Совмин, но парторг знал, что председатель потом обязательно наведет справки. И горе ему, если тому доложат, что он пожалел Андриянова во время этого заседания…

– Теперь, товарищи, у нас в повестке очень неприятный вопрос. Один из членов нашей партийной ячейки повел себя совсем не как коммунист. Речь о товарище Андриянове. Как выяснилось после жалобы председателя Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами товарища Федосеева, товарищ Андриянов приставал к замужней сотруднице этой организации, у которой, к тому же, есть еще и двое детей. А кроме того, влез еще и в вопросы управления в этой организации, дав совет одной из сотрудниц ССОД, как подсидеть своего начальника. И ведь эта сотрудница начала его советы реализовывать, что едва не привело к срыву приема важной международной делегации. Вот так, товарищи – мы тут считаем, что среди нас все достойные люди, ходим, здороваемся, улыбаемся, а среди нас оказался волк в овечьей шкуре… Имена обеих сотрудниц ССОД мы разглашать не будем. Давайте лучше послушаем, что нам расскажет товарищ Петухова… Аврора Яковлевна, мы вас слушаем.

Андриянов, услышав это, обмер. Секретарь Рябко знала слишком много…

Глава 3

Москва, актовый зал Торгово-промышленной палаты

Аврора Яковлевна встала со своего места, и окинув Андриянова презрительным взглядом, сказала:

– Прав наш парторг, товарищ Андриянов волк в овечьей шкуре! Обратился он ко мне пару месяцев назад, сказал, что влюбился в девушку, и хочет ей цветы прислать, но сам стесняется. Я и попросила свою племянницу помочь с этими цветами. А сейчас вот узнала, что цветы эти Андриянов слал замужней женщине с двумя маленькими детьми… И даже мужа не постыдился! А я все понять не могла, что за парня моя племянница каждый раз встречает в той квартире, и почему тот интересуется, от кого цветы. Думала, брат такой у нее любопытный…

– Спасибо, Аврора Яковлевна! По протоколу планировалось еще выступление товарища Блащицкого, но нашего председателя вызвали в Совмин. Ну, в принципе, то, что он должен был сказать, я уже озвучил. Давайте дадим слово самому товарищу Андриянову – пусть нам расскажет, как он дошел до жизни такой.

Парторг посмотрел на вставшего со своего места Андриянова, надеясь, что тот покается. Тогда у него будет шанс оставить ему партийный билет. Его такой вариант в отсутствие Блащицкого гораздо больше устраивал, чем исключение из партии. Но если Андриянов начнет вдруг врать и изворачиваться, то он ничего уже сделать для него не сможет. А ведь для него самого ничего хорошего нет в том, чтобы подавать наверх протокол с таким скандальным исключением из партии, ведь скажут обязательно, что и он как парторг промахнулся, слабо вел работу с кадрами. Так что лучше бы Андриянов все же покаялся и попросил прощения… Тем более он не раз сам мог увидеть, что происходит с теми, кто пытается идти против течения – тяжесть последствий для них значительно выше…

И Андриянов парторга не подвел. Сказал жалостливым голосом, чуть ли за сердце не держась:

– И правда, товарищи, признаю – подвел я вас всех. Сначала эта страсть роковая меня охватила, и я все моральные нормы презрел. Потом, желая произвести впечатление на девушку, в которую влюблен был, дал совершенно дурные советы другой сотруднице нашего уважаемого партнера, Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами. Товарищи, словно пелена какая-то сейчас с глаз спала – как я мог! Прошу наказать меня за все, что я совершил…

– Так ты в одну или в другую влюблен был? Я так и не понял, какой из них ты вредные советы давал? – прогудел Вениамин Петрович Соколов, и парторг поморщился. Не самого большого ума человек, надо сказать, зато связи у него самые великолепные. И очень охоч до всяких грязных сплетен…

– В одну влюблён был, другой советы давал, чтобы понравиться первой, – кротко ответил Андриянов, показательно не обращая внимания, что ему тыкают.

– Кто еще желает высказаться? – поспешно сказал парторг, пока Соколов не начал дальше в грязном белье ковыряться. Блащицкий дал строгое указание не трепать фамилии и имена женщин из ССОД, и Покровский собирался его указание обязательно выполнить.

– Ну так, а что удивительного, товарищи? – громко сказала Нина Петровна из отдела кадров, – товарищу Андриянову уже за сорок, а ни жены, ни детей. Вот он и делает глупости, бегая за молоденькими. Жена ему нужна, да его возраста.

Зал загудел, а Андриянов ощутимо вздрогнул, словно Нина Петровна, вдова с пятилетним стажем, себя ему в жены только что предложила. После этого еще много кто захотел высказаться, и парторг терпеливо давал каждому слово. Пусть лучше здесь пар выпустят, чем жалобы потом наверх пишут, что им высказаться не дали на партсобрании…

В целом, стратегия не давать имен и фамилий женщин, замешанных в это дело с влюбленностью Андриянова, себя оправдала. Участники заседания не дождались скандальных подробностей, и их интерес к делу начал спадать. И вскоре уже решили, что можно не исключать Андриянова из партии,

Некоторое время, правда, заняло обсуждение, за что именно влепить выговор Андриянову, «за недостойное поведение по отношению к советской женщине», или «за аморальное поведение»? Решили остановиться на первом варианте, и в таком виде и внести в протокол.

– Бывает, что товарищ оступился, и тогда другие товарищи по партии должны дать ему шанс исправиться. – с назидательным видом сказал парторг, когда проголосовали.

Подойдя сразу после заседания партсобрания к Андриянову, парторг сказал:

– По краю прошли, Антон Григорьевич. Очень вам рекомендую прислушаться к точке зрения, высказанной на заседании, что жениться вам надо срочно. Иначе начальство, сразу вам скажу, глаз с вас больше не спустит. И мне велит не спускать.

– Понимаю, товарищ Покровский, и благодарю за то, что оставили мне партбилет. Мне без него не жить, – шмыгнув носом, сказал Андриянов.

Парторг только хмыкнул – показное раскаяние Андриянова его совсем не обмануло. Теперь он точно понимал, что тот за человек.

***

Москва, городской комитет КПСС

Рабочий день уже вскоре должен был закончиться, и самые худшие опасения Гришина подтвердились. Ситуация складывалась угрожающая. Кроме утреннего звонка от помощника Демичева, он получил еще два прямых звонка от других разгневанных членов Политбюро с жалобами на новые детские площадки, что нарушили покой их детей. Самому ему в голову ничего, что могло помочь исправить ситуацию, не пришло, так что он дал распоряжение Изюмову собрать срочное совещание из своего ближайшего окружения. И с ним самим поделился тем, как подставил его Захаров, но обычно весьма сообразительный помощник так ничего и не смог придумать дельного, чтобы этот кризис разрешить…

Кто же мог подумать о таком? – возмущенно думал Гришин, сидя в кабинете. – Казалось бы, такая инициатива отличная, сделать все получилось оперативно, а такой результат…Сейчас главное быстро и тихо всю эту ситуацию исправить, – размышлял он.

На совещании первым делом ввел своих ближайших помощников в курс дела и поставил задачу придумать вариант, как проблему срочно решить.

– Сами понимаете, что стоит на кону, товарищи, – сказал Гришин, – поэтому жду от вас предложений, как нам ситуацию сложившуюся исправить в самые короткие сроки.

– Может быть, просто запретить вход во дворы тем, кто не живет в этих домах? – предложил Варанов, подумав. – Поставить милицию, пусть проверяют…

– Не вариант, – покачал головой Гришин. – Вы представляете, что тогда начнется? Это же детские площадки во дворах, городом установленные. Не ведомственные, не при школах или детских садиках, обычные площадки общего пользования. Только попробуем закрыть, тут же накинутся с жалобами все. Пенсионеры, родители детей из соседних дворов… Как итог обвинение в элитаризме получим, потому что ограничиваем свободу советских граждан и устраиваем деление людей на достойных и недостойных.

– Ну, тогда надо сделать так, чтобы детям из соседних дворов было, где играть, – выдал умозаключение Панкратов, – сделать во дворах вокруг еще по несколько таких же площадок. Тогда не будет такого наплыва детей.

– Это ж сколько площадок понадобится? – возмутился в ответ Пантелеймонов. – Вы представьте, какой это бюджет?

Вот говоришь людям, насколько дело важное, но не до всех доходит, – расстроенно подумал Гришин. Захотелось сразу рявкнуть на Пантелеймонова, чтобы он понял всю значимость последствий, если эту проблему срочно не урегулировать. И что не время и не место экономить. Но нельзя рявкать, надо себя сдерживать. Стоит только одного осадить, остальные тут же испуганно замолкнут, и ни одного дельного предложения не услышишь. Проверяли, знаем. Надо терпеть…

– Зато проблема наша решится, – продолжал тем временем настаивать на своем варианте Панкратов. – Тут же закон дефицита в действии. Пока это только одна детская площадка в районе, она всем детям позарез нужна. А как только появится несколько, увидите, интерес ослабнет. Человеческая психология такая, ничего не поделаешь. Это как у меня было, когда я два года назад сорт клубники заполучил через знакомых изумительный. И крупная, и сладкая, на загляденье. Так в прошлом году ко мне все родственники за усами в очереди стояли, чуть не передрались, решая, кому сколько давать. А в этом году уже почти никто не обращался, у всех своя есть.