Ильдар очень заинтересовался той темой, что предложил ему Ивлев. Хотел сразу и к Семерову идти согласовывать, но вспомнил, что в последнее время парторг что-то стал осторожничать. Мало ли, может проблемы с теми, кто его подсидеть хочет, должность хорошая, такие наверняка есть. Значит, надо к встрече с ним подготовиться хорошо, чтобы у того и шанса не было отказать. Нужен, очень нужен острый материал для рейда!

Правда, стоило подстраховаться не только ради похода к Семерову, но и в целом. Мало ли, в Ярославле будут какие-то подводные камни? Вдруг в руководстве города окажется кто-то с такими связями в Москве, что ему потом влетит за саму идею ехать туда и раскапывать всю эту историю? Дети членов Политбюро или ЦК, племянники, да даже дети фронтовых товарищей членов Политбюро могли создать немало проблем в любом расследовании, очень вредных для карьеры расследователей. А он же все это затевает не из-за того, что правдолюб, а чтобы занять, наконец, должность повыше… Так что расследования, что могут ударить по его репутации, ему ни к чему…

Ильдар думал недолго, но таки вспомнил, у кого можно разузнать побольше про этот самый Ярославль. Есть же в Верховном Совете и депутат оттуда, и его помощник. С обоими он был знаком, вот только депутат был какой-то мутный, он его остерегался. Не получалось с ним нормально общаться, очень замкнутый мужик, себе на уме. А вот помощник его был сильно на него самого похож. Всячески искал любые возможности свои связи в Москве укрепить, и в Ильдаре видел один из полезных контактов на будущее… Признавая при этом безусловно, что Ильдар в данный момент намного лучше его устроился. У Ильдара все же был официальный статус главы комитета, хоть и незначительного, а помощники депутатов работали на внештатной основе, получая финансирование по партийной линии. И этот нюанс имел большое значение для статуса в иерархии.

Прекрасно, значит, если он сейчас в Москве, то вряд ли откажет в детальной беседе…

Повезло, когда он набрал его номер, тот оказался на месте. И немедленно согласился вместе с ним в столовой посидеть.

– Ну как, Юрий, дела у тебя в Москве, все хорошо? – поинтересовался Ильдар, здороваясь за руку, привстав из-за стола, когда тот подошел к его столу в столовой.

– Спасибо, Ильдар Ринатович, все в порядке. Как у вас дела?

– Тоже хорошо. Такой вопрос, Юрий – не подскажешь, есть у вас в руководстве в Ярославле кто-то с мощными связями в Москве?

Собеседник сразу же как-то успокоился, поняв, что тема для общения будет полностью ему знакома:

– Какое там, Ильдар Ринатович! Все, кто при серьезных должностях, по несколько лет уже сидят на своих местах. Сами понимаете, что были бы связи, давно бы в Москву перевелись.

– И что, всяких там племянников серьёзных людей из Кремля тоже нет?

– Нет, что вы! Разве в Москве или МИДе уже закончились места для них? Тихо у нас там, спокойно. Все свои.

Этим Юрий Ильдару и нравился, с ним можно было говорить достаточно откровенно. Причем на провокации, которыми славились те, кто работал на КГБ, это никогда не было похоже. Впрочем, Ильдар в любом случае сам никогда на такие провокации не поддавался, не отвечал в том же стиле, не поддакивал, и не кивал, когда при нем что-то нехорошее говорили про СССР, хоть бы даже сомнительный анекдот. Просто поскорее прерывал такое общение и уходил. А за такое поведение ничего ему пришить невозможно…

Вот и сейчас, получив исчерпывающий ответ, который его успокоил, он тут же перевел разговор на другую тему, став расспрашивать Юрия о том, чем отличается архитектура в Ярославле от архитектуры в Москве. А тому, поскольку он был уроженцем Ярославля, было приятно отвечать на его вопросы.

И то что нужно ему было узнал, и покушал заодно, – подумал Ильдар, идя из столовой сразу к кабинету Семерова. Время обеденное как раз закончилось, мало ли повезет того застать на месте. А нет, так он подождет минут пять на всякий случай. Потом уже к себе в отдел уйдет и будет время от времени по телефону набирать.

Повезло, как и с Юрием – Семеров был у себя.

Поздоровавшись, Ильдар рассказал об идее рейда в Ярославль, показав и само письмо. Жаль, что оно было адресовано Ивлеву, но с этим уже ничего не поделать. Правда, были и плюсы – наличие в составе будущего рейда Ивлева, видно было, в определенной степени парторга успокоило, Ивлева тот по неизвестной Ильдару причине уважал. Он уже и пытался как-то по случаю вызнать, в чем причины такого уважения, но Семеров вел себя как кремень, делая вид, что не понимает, чем он интересуется. Впрочем, Ивлев в «Труде» печатается, а парторг вечно сидит, обложившись газетами – может, в этом и причина этого уважения? Ну а если не это, то значит Семеров знает о какой-то мощной поддержке для Ивлева от кого-то серьезного. Узнать бы как-нибудь в этом случае, все же, от кого. Потому как сам Ивлев тоже на такие расспросы с его стороны отвечал чрезвычайно уклончиво…

– А кто у нас там в Ярославле сидит в горкоме? – спросил задумчиво Семеров.

Правильно поняв вопрос, что речь идет вовсе не о фамилиях, Ильдар ответил:

– Сергей Валерьевич, я навел справки – никого там серьёзного нет.

– Ну если так… В принципе, я готов поддержать эту идею. Получи еще добро от комсорга, Ильдар, учитывая, что у тебя там в комитете сплошные комсомольцы, и согласуем, когда отправимся к Игнатию Фёдоровичу на прием…

– Хорошо, Сергей Валерьевич, сразу же сейчас к Юрию Васильевичу и пойду.

– Сейчас не иди, Трубникова отправили вчера в Серпухов по какому-то делу. Завтра с утра приходи, он уже вернется.

***

Москва, городской комитет КПСС

В назначенное время Захаров направился к Гришину. Так, теперь важно грамотно провести разговор, – сосредоточенно думал он, идя по коридору, – вчера все варианты вроде просчитал. Теперь главное, чтоб все получилось в правильный момент предложить…

Едва он зашел в приемную, секретарь тут же сообщила Гришину и, получив от него какие-то указания, пригласила Захарова в кабинет. Уже проходя внутрь, Захаров заметил, что в приемную заходит и помощник Гришина, Изюмов, и кивнул ему. При этом Захаров отметил, что смотрел на него Изюмов несколько не по чину, дерзко, но когда он ему кивнул, то сразу же расплылся в угодливой улыбке и кивнул в ответ.

– Здравствуйте, Виктор Васильевич, вызывали? – прошел второй секретарь к столу начальника.

– Да, Виктор Павлович, здравствуйте. Присаживайтесь, – предложил ему хозяин кабинета.

Сев на стул сбоку от стола начальника, Захаров внимательно посмотрел на него. Гришин выглядел недовольным, но особой нервозности не выказывал.

– Я вас вызвал, Виктор Павлович, по очень срочному делу, – перешел Гришин к сути без всяких отступлений. – Вопрос касается инновационных детских площадок, которыми вы до недавнего времени занимались. Мы установили первую партию площадок в нескольких районах Москвы и столкнулись с довольно неприятной ситуацией.

– Какой же, Виктор Васильевич? – вежливо поинтересовался Захаров, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Несмотря на то, что он предполагал, что Гришин сделает вид, что так и надо, по поводу того, что забрал площадки, его все равно немного покоробила эта непробиваемая самоуверенность начальника. Даже словом или намеком каким-нибудь тот не показал, что был не совсем прав, поступив так. Ну, что ж, тут уж как есть. Послушаем, что он теперь скажет и как будет положение вещей описывать, – подумал Захаров.

– С первого же дня их работы поступает большое количество жалоб от жителей дворов на шум и огромный наплыв детей со всех окрестностей, – ответил Гришин, не сумев сдержать недовольной гримасы. – А ведь площадки поставлены у домов не самых последних людей в городе…

– Да, такой эффект присутствует, – снова невозмутимо кивнул Захаров. – Мы наблюдали серьезный ажиотаж, когда установили первую пробную площадку. Она была установлена в июне. И, насколько мне известно, востребованность площадки не уменьшилась до сих пор. С учетом этого опыта, при разработке плана запуска первой партии детских площадок мы намеревались размещать их по районам города сразу партиями от пяти штук, не меньше, чтобы снизить ажиотаж и распределить потоки детей.

– Почему же эти соображения не были отражены в плане размещения площадок по городу? – сдерживая раздражение, поинтересовался Гришин.

– В плане размещения обоснование никогда не включается, – спокойно парировал Захаров. – Мы всегда по любому проекту предоставляем подробное обоснование по запросу, но таковых по детским площадкам нам не поступало.

– Это досадное упущение, – констатировал Гришин, поняв, что с этой стороны Захарова прижать не получится. – И в результате мы имеем серьезную проблему, так как жалобы на площадки поступают с самого верха, – многозначительно посмотрел он на Захарова. – Весь проект может оказаться под угрозой, если ситуацию быстро не получится разрешить. Поэтому я и вызвал вас, Виктор Павлович. Вы знаете про эти площадки больше всех. Может быть, сможете предложить вариант, как нам эффективно устранить возникшую проблему? Хотелось бы все же, чтобы такая полезная для столицы инициатива продолжилась. Уверен, что вы, как и я, заинтересованы, чтобы наш город становился все краше, ведь для этого мы свои должности и занимаем…

– Без сомнения, – кивнул Захаров в ответ, – я очень заинтересован в процветании нашей столицы и в успехе проекта с детскими площадками, а также во многих других полезных начинаниях. Давайте подумаем, как можно ситуацию с жалобами эффективно решить…

Захаров выдержал паузу, сделав вид, что усиленно размышляет. Разговор с Гришиным пока складывался не худшим образом. От попытки перевесить на него ответственность удалось уйти. Теперь пошли намеки на хорошие перспективы с Гришиным и печальные без него. Тоже вполне ожидаемо. Сейчас главное, чтобы начальник понял и нормально воспринял идею, которую Ивлев предложил. Захаров незаметно перевел дух и, подняв голову, начал говорить:

– Виктор Васильевич, есть у меня одна идея. Думаю, должна сработать.

– Какая? – тут же встал в стойку Гришин, демонстрируя заинтересованность.

– Предлагаю установленные детские площадки временно закрыть, – произнес Захаров. – Поставить милицию…

– И вы туда же, Виктор Павлович, – недовольно перебил его Гришин, явно подумав, что Захаров продолжает его подставлять и сильно разозлившись. – Мне уже предлагали такую идею. Это категорически неприемлемо. Нас не поймут, если запретим жителям соседних домов детей на площадки водить.

– Но я вовсе не это предлагаю, – сохранил Захаров спокойствие, – я предлагаю доступ на площадки закрыть полностью. Для всех без исключения.

– Что? – опешил Гришин. – А в чем смысл? Нас же тогда вообще съедят.

– Нас съедят в ближайшие дни, если продолжится шум и гам на установленных площадках, – веско возразил Захаров. – А вот если мы их закроем, придумав благовидный предлог, то уверен, что уже через пару дней вам снова начнут звонить, Виктор Васильевич, те же люди, но уже с просьбами все вернуть, как было. Потому что теперь уже будут возмущены их дети и внуки. А мы же с вами знаем, каково это, выслушивать плач, капризы и нытье все свободное время, у обоих семьи. Такое намного труднее выдержать, чем шум с улицы, согласитесь?

Гришин, все это время внимательно слушавший Захарова, под конец его речи просветлел лицом. Он моментально просчитал всю ситуацию и сообразил, что вариант, предложенный подчиненным, действительно позволит выйти из всей этой истории в плюсе. Когда члены Политбюро сами попросят его возобновить работу площадок, руки у него будут развязаны и дальше уже можно будет решать ситуацию спокойно, постепенно устанавливая дополнительные места для игр детей и получая в ответ не гневное шипение, а благодарности. Интересно, а Демичев сам позвонит мне, когда будет просить площадку снова открыть, или опять через помощника? – мелькнула у Гришина ехидная мысль.