Короче, понимаю, что она это специально сделала, и у нас в команде появится еще один летун. А ее туринос будет лететь без седока.

Хм… Так-то да. Лишним летун не будет. И, вообще, летающих союзников много не бывает.

Тут еще, словно вторя моим мыслям, Кеша вопит в очередной раз:

– На аборррдаж!

– Хорошая идея! – соглашаюсь с ним, сдирая со спины краказю.

Тот, будто читая мои мысли и соглашаясь с ними, отцепляется легче обычного. А может и читает. Он же подключается к моим мозгам.

– Ктулху, фас! – командуя я, бросаю того в голову первого встречного элитного скального наездника.

Мой питомец опять падает, пытаясь взять под контроль свою жертву. Но на этот раз без нас, что очень радует.

В этот момент противник заканчивается. В смысле, клин четырехкрылых летунов проходит наш насквозь. Разворачивается, чтобы пойти на второй заход. Но тут «птички» оглядываются, и, видимо, осознают, что от чуть более трех десятков собратьев, остается неполный десяток. Как-то жалобно и противно крякнув, недоптеродактели резко разворачиваются и пытаются свалить.

Но тут снизу вверх, и закручиваясь с большой скоростью вокруг своей оси, точно сверло, остатки строя врага пронзает элитный скальный наездник, захваченный Лиси.

Выглядит это зрелищно. Из-за анатомического строения, четыре крыла и два гребня, причем покрытые темно-серебристыми нитями, тело «птички» сливается в размытый конус. А потом он окрашивается в буро-красный, когда несколько элитных скальных наездников разрываются на части.

Но почему-то противники припускают еще быстрее не из-за действий Совершенства, а когда внизу показывается их собрат, захваченный Ктулху.

Понимаю их. Сам бы в штаны наложил. Даже мне страшно смотреть на это четырехкрылое создание с двумя гребнями и кучей развивающихся щупалец, меж которых пробегают электрические дуги. А еще оно страшно кричит, к кличу туриносов добавляя противный, режущий слух, скрип, что присущ скальным наездникам. Даже мы уши прикрываем. Летающие быки кривят морды. А так же норовят отлететь подальше. Бедняжки. Это удар по их психическому здоровью.

Правда, как Ктулху ни старается, подняться и показать врагу «Кузькину мать», не успевает. Того уж след простыл.

– А пусть он сзади клина летит, – предлагает Гон-Донн, нервно поглядывая на монстра, в которого превратился мой питомец. – Чтобы мы его не видели и так не пугались.

– Не, не надо, – не соглашается с ним Писс-Дум. – Я, например, буду знать, что это чудище летит за нашими спинами. И невольно буду оборачиваться. А там… Ух, жуть! Страшно даже думать о таком. Пусть лучше впереди летит.

С этим вариантом соглашается большинство. Действительно, Ктулху в новом образе смотрится дико жутко. Даже Лиси, захватив скального наездника, выглядит намного милее.

Глава 4. Редкие и опасные экземпляры.

– Бцуррлсхрасцсс?! – скрип пенопласта спорит со скрежетом гвоздя по жести за лучший рык. И у обоих явно нихрена и близко не рядом.

Вернее, это Ктулху в своем новом образе поворачивает ко мне свою голову и пытается что-то спросить.

Летит это «чудо» сбоку от меня. Хаотично колыхает кучей щупалец. Зырит своими пугающими холодными желтыми глазками. Глаза на голове скального наездника смотрят в другую сторону.

Мне ненужно оглядываться, чтобы знать, как остальные морщатся от издаваемого моим питомцем звука. Что говорить, если даже туринос подо мной вздрагивает. А еще я прямо-таки чувствую, как он размышляет. Явно просчитывает варианты, как незаметно для меня откусить голову летящей рядом твари. Но, боится травануться этой непонятной склизкой фигней.

А Ктулху продолжает вопросительно смотреть на меня, сверля своим холодным, я бы даже сказал чуждым этому миру, взглядом. Кеша, кстати, ежится от него, намерено отворачивается, и молчит в тряпочку. Где его былая смелость? Где «за борт мерзость»?

– И чего ты хочешь? – спрашиваю Ктулху.

Питомец только начинает раскрывать свой клюв, как я хватаю его рукой, сжимаю и отталкиваю подальше.

– Лети, давай, молча! – не хватало, чтобы он снова заскрипел. – Все равно нихрена не пойму.

Тот замолкает. Мне кажется, будто в холодных глазах проскальзывает обида, почти незаметная. Такая, словно уже объевшийся собаке не дали лишнюю косточку, которую она бы, пересиливая себя, все равно сожрала.

А нехрен так противно скрипеть.

– Смотри, как могу! – раздается от меня с другой стороны.

Поворачиваю голову.

Рядом летит туринос, на котором сидит улыбающийся и пучащий глаза скелет.

Ага. Вот, прямо сидит, и улыбается. Хоть череп не имеет мимических мышц и губ, но улыбку видно отчетливо.

Одно глазное яблоко случайно выпадает, жилка, на котором он крепился, растягивается. Теперь глаз весело болтается от потоков встречного ветра где-то за черепом. Но нить натягивается, возвращая орган зрения на свое место.

– Классно?! – спрашивает меня скелет голосом Лиси.

– Очень, – замечаю я.

Совершенство решила дальше путешествовать в человеческом образе. Как оказалось, она тоже имеет пространственный карман. Вот там Совершенство и схоронила кости. Спикировав на спину своему туриносу, достала их, оплела и снова стала девушкой. Но от элитного скального наездника не избавилась. Привязала тушку к спине летающего быка. Так и оставила до потребности полетать самостоятельно.

Сейчас же, почти всей своей субстанцией, нитями и жгутами Совершенство оплела тело туриноса. Но, вроде не захватывает контроль.

– Прикольно, – сообщает Гон-Донн, глядя на Лиси. – Князю смерти бы понравилось. Да, и Язве тоже. Точно бы влилась в их компанию.

– Если будет недостаточно сильной, то вольется к этой сладкой парочке некромантов в виде очередного эксперимента, – хмыкает Писс-Дум.

Вторит ему довольным урчанием туринос, что летит под улыбающимся скелетом.

Хм? Что там Лиси с ним делает такого? Массирует его толстую шкуру?

Летающий бык снова довольно урчит.

Точно – массирует. Вон, видно, как субстанция Совершенства усиленно двигается в районе шеи, загривка и за щеками зверя.

Не удивлюсь, если она вскоре таким способом захватит контроль над телом туриноса. Причем, тот сам с радостью его предоставит. А сородичи будут не против. Они, вон, с завистью поглядывают на собрата-счастливца.

Лиси продолжает отрываться, на этот раз изображая скелетом позу «ласточка» на спине летающего быка. Как только держится и не падает?

Вот, она беззаботная. Хотя знает, что ждет нас впереди. Перед вылетом, она успела пообщаться с Большим братом. И тот сообщил ей, что на той стороне портала, куда мы летим, нас ждет неслабый комитет по встрече.

Усачи нагнали дохрена народу в то место, откуда мы пропали у них из-под носа, и в окрестные земли. Через портал они посылали немало групп. Но мало кто возвращался, тем более здоровым. Чаще по частям, рубленным.

Из-за неудач и невозможности добраться до нас, у усачей знатно подгорает. Количество отрядов в окрестностях увеличивается.

И нам предстоит сквозь толпу этих придурков прорываться.

Остается главный вопрос – как лучше это сделать?

Нужно что-то придумать. Составить какой-нибудь план… Или забить и понадеяться на удачу?

Как оговорился Хранитель, Макс, как божество, отвечает именно за этот аспект удачи. За положительный исход предприятия и удачную случайность. А еще он немного влияет на всех своих бывших знакомых, на тех кто его вспоминает или молится.

Охренеть! Молится на Макса!

Интересно, как это делать? Спеть что-то из его репертуара, панк какой-нибудь? Типа, «А мне все побую, побую, побую. Мне побую даже то, что вам не побую!» И ринуться с этими словами в бой?

Странно даже представить такую картину. А, с другой стороны, вспоминая события, произошедшие со мной, с момента перерождения в теле Макса, я часто действовал именно наобум, надеясь на авось. Правда, песенки не пел.

– Нужно ненадолго отклониться от маршрута, – отрывает от размышлений голос Лехи.

– Нахрена? – спрашиваю его.

– Смотри! – указывает он куда-то в сторону.

Первым реагирует Писс-Дум.

– Ого! Редкие и опасные экземпляры! А зачем они нам? Много геморроя.

– Мне приходилось иметь с ними дело. Знаю как аккуратно наловить их, – отвечает Леха. – Представляешь, что будет, если их перед нами запустить в портальное окно?

Не знаю, как там хоббиты, но я нифига не представляю, что будет. Ведь, понятия не имею, что это за существа.

По мере приближения, раскрываются детали. Хоть мы еще достаточно далеко, но…

– Что это за фигня? – спрашиваю ребят, вглядываясь в россыпь медленно планирующих непонятных сфер. – У них там иголки что-ли?

Куча сфер перемещаются над кронами деревьев. Какие-то ниже к земле, скрываясь в ветвях, другие, наоборот, значительно возвышаются над зелеными макушками.

– Иголки, иголки, – недовольно бормочет Гон-Донн. – Спицы, длинной чуть ли не в локоть. Тонкие, заразы, легко входят под кожу. Руку могут прошить насквозь, если в кость не упрутся.

– Это воздушные ежи, – поясняет Леха.

Ежи? Воздушные?

«Система, что ты сделала с этим миром?!»

Мое эмоциональное обращение к оной остается без ответа.

Чем ближе подлетаем к ежам, тем больше беспокоятся туриносы. Им явно не хочется приближаться к игольчатым сферам.

Слышал у их дедушки фобия на ежей была. Недолюбливал он их жутко, и старался избегать с ними встреч. Непонятно отчего, правда. Может ежи его в детстве обидели?

Леха ведет нашу группу среди крон, заранее снизившись. Мы подлетаем медленно, осторожно. Долго не приближаемся. Парень явно что-то ждет, или ищет, облетая стаю воздушных ежей, или лучше назвать их роем.

Тут нам попадается особь, что отбилась от своего коллектива. Существо серого, с оттенком зеленого, цвета. Размером с баскетбольный мяч. Длинные иголки расположены не равномерно, словно еж местами облез. Может, в пустых местах еще вырастут? Видно же, что иголки разного размера. Есть и покороче и совсем маленькие.

– Надо скрадывать по одному ежу, пока остальные не видят, – поясняет парень.

Блин, да как они летают-то? За счет чего?

Ну, не по принципу же воздушных шариков?

Леха тем временем продолжает.

– Нам, главное, чтобы они воздух не спустили. Нам они нужны надутыми.

Капец! Все-таки воздушные ежешарики.

Хм… То есть, если проткнуть одного такого, то он начнет сдуваться и улетит? Ладно, посмотрим, как Леха будет добывать это существо.

Парень оставляет нас позади, сам подлетает с другой стороны от дерева, около которого очень медленно планирует воздушный еж. Перебирается со спины туриноса на ветку, перемещается к стволу, а от него к ежу, скрываясь в листве. Леха какое-то время выжидает, потом коротко и резко бьет существо тупым концом своего копья меж глазенок-бусинок. Тот закатывает глаза, заваливается мордой к небу и начинается сдвигаться по воздуху в сторону.

Парень не зевает и накидывает на парящего в отключке ежа веревку и подтягивает к себе. Затем, смело хватает за отдельные длинные спицы, словно усы, и показывает добычу нам.

– А ты успеешь среагировать и снова его долбануть по башке, когда очнется? – опасливо спрашивает Писс-Дум. – А то не хочется быть неожиданно истыканным.

Леха усмехается и поясняет.

– Если залепить глаза листочками, то не очнется. Воздушные ежи бодрствуют только днем. Ночью спят. Перед этим накачавшись воздухом и спрятавшись под кронами больших елей, зацепившись иголками за ветки, чтобы не улететь во сне. Просыпаются только тогда, когда появится свет. А если того нет, то продолжают спать. Хоть несколько дней подряд.

Дальше парень приклеивает прямо слюной к глазам спящего ежа древесные листики, ловко обматывает поверх шнурком и цепляет как воздушный шарик к седлу туриноса.

– Думаю, десятка нам хватит, – проговаривает он задумчиво. И посмотрев на Ктулху, добавляет. – Неплохо бы, если твой питомец, Сань, смог бы хотя бы пяток ежей за собой тащить.