Валентина Ивановна, кстати, высокую коллегию не сопровождала, чему я тоже удивился. Все-таки в интересное место я попал, никак оно у меня до конца не бьется с прошлым, которое я помню. все в жеребцовское школе какое-то человечное, что ли, не совсем зашоренное. Хороший коллектив подобрал директор.

Мимо меня, подпирающего подоконник, неторопливо продефилировала высокая компания: Аделаида Артуровна с непроницаемым лицом слушала нашего директора. Юрий Ильич что-то негромко рассказывал, то и дело указывая рукой на стенды. Рядом с директором вышагивала как караульный на плацу честь и совесть нашей школы, заодно и орган воспитания и контроля Шпынько Зоя Аркадьевна. Судя по всему, администрация отчитывалась перед товарищем Григорян о проделанной работе. Попутно демонстрируя ремонт и прочие новшества.

Я задумчиво смотрел на важную троицу, которая по прихоти Аделаиды Артуровны задержалась возле стенда, на котором висел поздравительный плакат. Ниночка с девочками успели соорудить прекрасную стенгазету со стихами, поздравлениями, фотографиями из школьной жизни. Не знаю, где Кудрявцева умудрилась распечатать фотокарточки, но получилось очень здорово.

Внезапно ощутил, что на меня кто-то смотрит. Вынырнул из собственных мыслей и встретился взглядом с товарищем Григорян. Вежливо улыбнулся и вопросительно приподнял бровь. Суровая дама поджала губы, повернулась к своему сопровождению, что-то буркнула, и компания двинулась дальше, на второй этаж.

Вот, спрашивается, какого лешего приспичило снимать меня с урока? Прекрасно мог провести урок и зайти к директору на перемене. «Ну да Ленин с ними, – ухмыльнулся про себя. – Нам-то какое дело, что там в головах у начальников?»

– Минуй нас больше всех печалей… – пробормотал я негромко вслух.

– И барский гнев, и барская любовь, – закончил вместо меня женский голос. – Цитата неточная, поэтому только «хорошо», никак не «отлично». Но есть шанс повысить отметку, назвав имя автора бессмертных строк.

Я обернулся и увидел Тамару Игнатьевну.

– Так Грибоедов, Тамара Григорьевна, «Горе от ума», – поддержал я игру. – И снова здравствуйте, а вы почему не на уроке? – вырвалось у меня без перехода. – Прошу прощения, – извинился за резкость вопроса.

Прозвучало грубовато, словно я пытаюсь контролировать русичку, или вовсе с претензией.

– Да вот… вызвали, – улыбнулась Звягинцева.

– Куда?

– К директору. А вы что же не на уроке, Егор Александрович?

– Так вот… оставили после линейки… за плохое поведение, наверное, – пошутил я, и полюбопытствовал. – А вас-то за что? Сценарий мы сочиняли, нам и получать на орехи.

– Кто его знает, Егор Александрович. Может, режиссура не понравилась, или за артистичность поругают, – усмехнулась Звягинцева.

– А знаете, что, Тамара Игнатьевна! – таинственным шепотом начал я.

– Что? – русичка невольно понизила голос.

– А плюньте вы на этих проверяющих и прочих-разных с силосной башни. Если бы не вы, линейка не получилась бы так замечательной. Не знаю, как Ниночка… Нина Валентиновна, я бы точно не сумел так подобрать актеров, да еще и отрепетировать настолько качественно. Многократное повторение – не мой конек. Без вас мы бы точно провалились! Поэтому позвольте пожать вашу руку, и от лица коллектива и себя лично сказать огромное спасибо!

– Ну что вы, Егор Александрович, – я с удивлением наблюдал, как щеки русички окрасились легким румянцем смущения. – Когда сценарий хорош, тут и репетировать в радость. Где вы научились так сочинять? Вам на сценарном самое место. Почему педагогика? – Звягинцева крепко пожала мою ладонь. – Неужто сценарному искусству учат нынче в столичных институтах.

– Нет, не учат, – улыбнулся я, пропустив мимо ушей вопрос о выборе профессии. – Самородок, наверное. Но это не точно, – пошутил над собой.

– А знаете что, Егор Александрович? – лукаво улыбнувшись в ответ, заявила Звягинцева.

– Что? – я чуть напрягся, но подвоха не ожидал.

– Нравитесь вы мне, товарищ Зверев, – русичка неожиданно мне подмигнула.

Честно, я растерялся и не знал. Как реагировать на такое заявление.

За время работы бок о бок успел немного узнать русичку. Женщиной она оказалась строгой, но справедливой. И поругать, и похвалить, и шутку пошутить. А ведь при первом знакомстве на педсовете мне показалось, что царица Тамара станет ярым противником всех моих идей.

Самое главное, несмотря на кажущуюся суровость и неприступность, детвора Тамара Игнатьевну едва ли не боготворила. Мои десятиклассницы с тихим восторгом поведали мне о том, как проходят уроки литературы у Тамары Игнатьевны. Честно, до сих пор пребывал в немом восхищении.

Без технических возможностей, которые в моем времени есть даже в захудалых сельских школах самых отдалённых районов. Звягинцева умудрялась из каждого урока устраивать практически мини-спектакли. Ученики не просто читали вслух по очереди. Ребята готовили сценки, разыгрывали в лицах отрывки, читали по ролям, придумывали и разгадывали шарады.

Звягинцева умудрялась из ничего прививать ученикам безоглядную любовь к чтению в целом, к классике и слову в общем. Нет, не так, к Слову. Учительница литературы учила ребят тому, как важно думать, иметь свое мнение, уметь его донести до собеседника с достоинством.

К тому же, Тамара Игнатьевна выписывала многочисленные литературные журналы, устраивала со школьниками совместные чтения и обсуждения. Раз в четверть проводила что-то вроде виртуальных экскурсий без привычного мне, доступного в прошлом интернета.

Русичка… черт… у меня теперь и язык-то не поворачивается называть Звягинцеву этим слегка пошловатым, пренебрежительным словечком. Так вот, учитель русского языка и литературы – большая любительница музеев и выставок – привозила из своих путешествий в отпуске многочисленные наборы открыток, репродукции, сувениры.

Затем своими руками с помощью подопечных оформляла своеобразные стенды-лектории, и устраивала для ребят экскурсии, не выходя из школы в далеком селе Жеребцово Новосибирской области.

Экскурсоводом выступала сама Звягинцева или подготовленные ученики. Школьники гуляли по залам московских и питерских музеев, слушали увлекательные истории, участвовали в занимательных викторинах. Увлеченная литературой и историей, великолепная рассказчица Тамара Игнатьевна увлекала детвору, показывая в ярких красках понятным способом всю глубину не только литературного наследия, но и в целом богатейшей истории великой страны.

При этом Звягинцева умело балансировала на тонкой грани между прошлым и настоящим, погружала ребят в царскую эпоху, старательно обходила острые исторические углы, опираясь на известные факты, придерживаясь линии партии, но без фанатизма. При этом педагог виртуозно не заступала за линию. За ту самую невидимую черту, за которой маячило суровое око большого брата, которое всегда и за всеми наблюдает, как известно.

– Вот тут не понял, Тамара Игнатьевна, – осторожно заметил я.

– Что же не понятного в моей симпатии к вам, Егор Александрович? – с лёгкой иронией в голосе уточнила царица Тамара. – Нравитесь вы мне, дорогой товарищ Зверев. Вырастет из вас крепкий хороший профессионал, – усмехнулась Тамара Игнатьевна. – Безусловно, мы с вами сработаемся, – Звягинцева открыто улыбнулась и повернулась в сторону лестницы, откуда послышались голоса.

Но я-таки успел заметить в глазах Тамары Игнатьевны веселых чертенят, и выдохнул. Роман с дамой бальзаковского возраста точно не входил в мои планы. Вот ведь… русичка, почти напугала.

– Знаете что, Тамара Игнатьевна, – начал я точно с такой же интонацией.

– Что? – Звягинцева вновь переключила внимание на меня.

– Мы не просто сработаемся, – уверенным тоном объявил я. – Мы с вами организуем театральный кружок в школе. По обоюдному согласию и любви. Как вам такая идея?

Взрослая солидная женщина пыталась удержать серьезное лицо, но молодая задорная внутренняя девочка не выдержала и рассмеялась, легко и звонко.

– Сработаемся, Тамара Игнатьевна, – с улыбкой кивнул я.

Ответить учительница не успела, в коридоре показались завуч с директором и гостьей. Вскоре троица поравнялась с нами. Шпынько одарила нас сердитым взглядом, но промолчала.

– Прошу, – Свиридов пригласил всех в свой кабинет.

Не успели мы рассесться по предложенным местам, раздался робкий стук в дверь. Через секунду в проеме появилась голова Ниночки. Девушка, стараясь не выглядеть испуганно, робко поинтересовалась:

– Можно, Юрий Ильич?

– Входите, товарищ Кудрявцева, – вместо директора ответила Шпынько. – Только вас и ждем.

– Присаживайтесь Нина Валентиновна, – мягко добавил Свиридов.

Ниночка вздрогнула, торопливо просочилась в кабинет, прикрыла двери и как-то бочком уселась на последний свободный стул.

– Думаю представлять Аделаиду Артуровну не нужно.

Все дружно заверили директора, что совершенно нет никакой необходимости заново озвучивать регалии дамы из роно. – Тогда передаю вам слово, уважаемая Аделаида Артуровна, – с вежливой улыбкой произнёс Свиридов.

Гостья важно кивнула, обвела нас всех строгим невозмутимым взглядом и начала разбор полетов.

– Товарищи, – товарищ Григорян сделала паузу, посмотрела на каждого, задержалась на мне, нахмурилась и продолжила. – Товарищи! Как вы знаете, в этом году наша страна будет отмечать знаменательную дату. Наиважнейшую дату, не побоюсь этого слова. Юбилей Великой Октябрьской Социалистической революции. Пятьдесят лет. Полувековой юбилей!

Зачем-то уточнила дама, будто мы с первого раза не поняли.

– Все силы нынче брошены на то, чтобы достойно отметить такую важную дату. В том числе пришла директива с указаниями и для образовательных учреждений. Напоминаю, каждая школа в обязательном порядке принимает участие в праздничных демонстрациях. И у каждой, у каждой школы должна быть своя эмблема, отражающая суть и значимость великого праздника Октября, – Аделаида Артуровна опять замолчала и обвела нас строгим взглядом. – Именно поэтому я сегодня здесь.

Дама выделила голосом слово «здесь».

– Сегодня во все школы нашей области высадился десант методических работников, чтобы оценить потенциал каждой школы. Увидеть, чем живет и дышит образовательное заведение. Возможно… – загадочное молчание и товарищ Григорян торжественно продолжила. – Вполне возможно, лучшие из лучших будут представлять нашу область в самой Москве, – с придыханием закончила дама. – Пройдут по Красной площади в составе делегации. Сами понимаете, нам нельзя ударить в грязь лицом.

Зоя Аркадьевна с озабоченным лицом закивала и что-то принялась строчить в своей тетрадке.

– Так вот, наша задача, задача методических работников, изучить изнутри работу учреждения, школьную жизнь. Выявить положительные и отрицательные моменты, внести в рейтинг. И уже потом, на основе полученных баллов, мы будем отбирать самых достойных. Партия… – и снова пауза и суровый, пронзительный осмотр каждого из присутствующих.

«Дешевая театральщина, честное слово. Утомляет. Не возьмем ее к себе в кружок даже роль без слов, – хмыкнул я про себя. – Ну да черт с ней, выслушаем, покиваем, примем к сведению и разойдемся по своим классам. Пускай себе изучают. В этом случае от нас мало что зависит. Решать будут на самом верху, а уж какие аргументы и соображения в головах у начальства, простым учителям лучше не знать. Если партия скажет: «Надо», комсомол ответит: «Есть!». Главное, чтобы работать дальше не мешала. И девчат моих не обидела из-за выдуманных косяков».

То, что косяки товарищ Григорян нашла и озвучит их в конце, и ежу было понятно.

– Партия… – с чувством повторила гостья. – Партия доверила нам с вами самое ценное, чем обладает наша страна, – Аделаида Артуровна назидательно подняла вверх указательный палец, мы все дружно на него уставились. – Что же это, спросите вы меня?

Пауза и с пафосом: