Тристан присел ближе к краю канала, чтобы сделать еще один снимок на телефон, и почва начала осыпаться. Он отпрыгнул назад как раз в тот момент, когда еще один кусок дерна отлетел и с плеском шлепнулся в канал.

– Слава богу, никто не спятил до такой степени, чтобы остаться тут на Рождество, – сказал Тристан, сбивая грязь с резиновых сапог.

Он сфотографировал серебристый фургон в винтажном стиле, стоявший ближе всех к траншее, рядом с небольшим кирпичным зданием, в котором располагались общественные туалеты и душевые. Эта стоянка, здание, в котором располагался магазин кемпинга, и офисы над ним, где сводило концы с концами их детективное агентство, достались Кейт в наследство от подруги Майры. Последние несколько лет Кейт и Тристан работали в поте лица, чтобы агентство было успешным, а сдача фургонов в аренду приносила им столь необходимый доход. Увы, они чувствовали себя скорее управляющими стоянкой, чем частными детективами.

С моря дул холодный бриз, и у Кейт слезились глаза. Утро было в разгаре, но грозовые облака висели низко в небе, и огни городка Эшдин, в нескольких милях отсюда, едва освещали горизонт. Дом Кейт находился чуть ниже стоянки для кемпинга, на краю скалы, где волны бились о пляж. Терлоу-Бей представлял собой деревушку в шесть домов, четыре из которых принадлежали жителям Лондона, приезжавшим сюда на несколько недель в году, пятый был заброшен несколько лет назад и находился в аварийном состоянии; в шестом жила Кейт.

– Давай выпьем по чашечке чая. Нам нужно отправить эти фото в страховую компанию, и я хочу еще кое о чем с тобой поговорить, – сказала Кейт.

Они побрели вдоль траншеи обратно к дороге, идущей параллельно обрыву, где вода оставляла грязную пленку на асфальте и лилась на пляж.

– Как Оливии понравилось Рождество в Терлоу-Бей? – спросил Тристан. – После пальм Лос-Анджелеса у нее, наверное, культурный шок от нашего южного побережья.

Оливией звали девушку, с которой Джейк, сын Кейт, познакомился в университете в Калифорнии.

– Утром Рождества она вместе со мной выбралась поплавать.

– И как, выдержала?

– Губы у нее посинели. – Кейт фыркнула. – Прости, нехорошо над этим смеяться.

– Похоже, у них с Джейком все серьезно.

– Посмотрим. Сегодня они собрались посетить Хрустальную тропу – так теперь называются гроты в Эшдине. Уж не знаю, как экскурсия по сырым пещерам в декабре скажется на их отношениях.

Тристан рассмеялся. Они поднялись по ступенькам в офис. Кейт включила обогреватель под окнами, выходившими на море, и встала перед ним, чтобы согреть руки. Тристан направился в крошечную кухню с видом на дорогу, открыл жалюзи и поставил чайник.

Их офис представлял собой большую квартиру-студию, где жила Майра, когда управляла стоянкой для кемпинга. Они оставили ее желто-зеленый квадратный ковер из семидесятых и старый обеденный стол с откидной крышкой, который поставили посреди комнаты. В одном углу разместили картотечный шкаф и книжную полку из «ИКЕА», где стояли дела и справочники. Другую половину комнаты отвели под все, что связано с делами кемпинга: на стене висели графики уборки, в еще одном картотечном шкафу лежали шесть аккуратных стопок чистых простыней, полотенец и наволочек, ожидая весны.

Несмотря на беспорядок и иногда возникавшее ощущение, что это не настоящий офис, Кейт это место нравилось. Обогреватель быстро наполнил комнату теплом, а когда Тристан зажег газовую горелку и поставил чайник, стало почти уютно.

На столе лежал конверт с какими-то документами и экземпляром криминального таблоида с громким заголовком «Риал Крайм». Взяв его в руки, Тристан заметил цветную закладку, отмечавшую страницу.

– Что это значит? – спросил он.

– Об этом я и хотела с тобой поговорить. Вчера я получила письмо от креативного агентства, которое хочет нанять нас для расследования нераскрытого дела. Они очень заинтересованы. Прислали его сегодня утром.

– Ага. Понятно почему, – сказал он, открыв отмеченную страницу и увидев заголовок: «ПРОПАВШАЯ ЖЕРТВА – УБИЛ ЛИ ДЖЕЙНИ МАКЛИН КАННИБАЛ ИЗ ДЕВЯТИ ВЯЗОВ?»

– Да, дело нам близкое, – согласилась Кейт.

Отец Джейка, Питер Конуэй, бывший полицейский детектив, отбывал несколько пожизненных сроков за убийство и нанесение увечий пяти молодым женщинам в районе Девяти Вязов на юге Лондона. Кейт, в те годы полицейский детектив, выяснила, что «Каннибал из Девяти Вязов», как его стали называть в прессе, так долго скрывался от полиции, потому что сам же в ней и служил. Вдобавок ко всему, когда Кейт раскрыла это дело, у них с Питером был роман.

Пережив его нападение, Кейт обнаружила, что она на четвертом месяце беременности. После всех этих ужасов она сорвалась и пристрастилась к алкоголю, а дальше в ее жизни наступил уже полнейший безбожный беспорядок. Когда Джейку было шесть, она потеряла над ним опеку, о мальчике пришлось заботиться матери Кейт, а сама она после долгих метаний все же обратилась за помощью в реабилитационный центр, а потом заново собрала из руин свою жизнь – сперва преподавала в университете, теперь вот открыла вместе с Тристаном частное детективное агентство. Вся эта сага была пищей для таблоидов в течение многих лет, и имя Кейт нередко фигурировало в СМИ.

– Джейни Маклин пропала в восемьдесят восьмом, как раз под Рождество, – сказал Тристан, прочитав статью. – В последний раз ее видели двадцать третьего декабря в Кингс-Кросс, когда она садилась в фургон парня по имени Роберт Дрисколл. Дрисколл был осужден за ее убийство в восемьдесят девятом году – он преследовал и других девушек, к тому же в его квартире обнаружили шарф Джейни со следами ее крови. Однако тело Джейни Маклин так и не было найдено… Дрисколл отсидел восемь лет, пока повторный суд не оправдал его ввиду отсутствия доказательств… Довольно редкий случай, вам не кажется? Чтобы судебный процесс по делу об убийстве продолжался при отсутствии тела? – спросил Тристан, оторвавшись от статьи.

– Согласна. Но Великобритания в числе тех стран, что выносят самые успешные обвинительные приговоры по делам об убийствах без тела.

– А при чем тут Питер Конуэй?

Кейт наклонилась и перевернула страницу.

– Томас Блэк – детоубийца, отбывающий пожизненное заключение в той же тюрьме, что и Питер Конуэй. В течение многих лет он переписывался с женщиной по имени Джудит Лири. Она умерла в прошлом году, и их переписка с Блэком была продана с аукциона в рамках распродажи ее имущества. Письма серийных убийц – настоящие сокровища для определенного рода коллекционеров.

– Не сомневаюсь.

– В одном из этих писем Томас Блэк рассказал Джудит Лири, что Питера Конуэя видели в пабе недалеко от места исчезновения Джейни Маклин, и несколько недель до того, как она исчезла, он кадрил там юных девушек, – сказала Кейт.

– И кто вам прислал всю эту информацию? Креативное агентство?

– Да. У меня сложилось впечатление, что они задумали какой-то криминальный проект, книгу или подкаст, основанный на том, что мы сможем обнаружить.

Кейт достала сопроводительное письмо из конверта и передала Тристану. Чайник на плите засвистел, и она пошла заваривать чай.

– Как думаете, они хотят получить доступ к Питеру Конуэю? – спросил Тристан.

– Полагаю, да, – ответила Кейт, возвращаясь с двумя кружками чая. – Джейк сказал мне, что Питер в плохом состоянии. Проблемы со здоровьем.

– Джейк его навещает?

– Нет. Питер звонит ему раз в месяц.

– А что, если вам придется ворошить прошлое? После… после всего, что вы пережили в связи с Питером Конуэем?

– Тристан! Я в завязке уже двенадцать лет. Я хожу на собрания анонимных алкоголиков. Я не цепляюсь за прошлое. И мне действительно интересно это расследование. У нас есть работа по контракту на январь и февраль, но, с учетом всего этого, – Кейт указала на фургоны, – деньги бы нам очень пригодились.

Глава 2

На следующее утро Кейт и Тристан ранним поездом выехали со станции «Эксетер Сент-Дейвидс» в Лондон. Поскольку была тихая неделя между Рождеством и Новым годом, вагон был заполнен только наполовину, и им удалось занять места за столиком. После вчерашнего разговора каждый из них провел свое небольшое расследование.

– Вот район Кингс-Кросс, где пропала Джейни Маклин, – сказала Кейт, достав распечатанную карту и положив на столик. – Сейчас его не узнать по сравнению с тем, каким он был в восемьдесят восьмом году. Там были сплошь развалины и заброшенные здания. Теперь он облагорожен донельзя, там полным-полно новых домов и офисов, и люди пьют капучино на шикарных набережных.

– В ночь, когда Джейни пропала, она была с мамой и сестрой в пабе «Кувшин», – сказал Тристан, проведя пальцем по карте. – Это на Сент-Панкрас-роуд, которая проходит за станцией «Кингс-Кросс Сент-Панкрас». Она вышла из паба около шести вечера, чтобы купить маме сигарет в газетном киоске чуть дальше по дороге, но так и не вернулась.

– Я нашла фотографию Роберта Дрисколла. – Кейт протянула ему распечатанную страницу «Фейсбука»^[1]. – После того как его оправдали, он вернулся жить в ту же квартиру, где вырос, в миле от Кингс-Кросс в микрорайоне Голден Лейн.

Тристан всмотрелся в фотографию крупного мужчины в черной футболке с надписью «Нирвана», который сидел на пластиковом садовом стуле с сигаретой и банкой пива в руке. В чертах его бледного лица было что-то жабье, черные волосы до плеч тронула седина.

– Вид у него какой-то… диковатый. Чем он сейчас занимается?

– Я не знаю. В статье указано, что он работал в газетном киоске на Сент-Панкрас-роуд, куда Джейни пошла за сигаретами. Его профиль на «Фейсбуке» закрыт. В сети не так много информации о том, когда она пропала, – в восемьдесят восьмом году еще не было Интернета, – но я нашла кое-что насчет его апелляции в девяносто седьмом.

Кейт вынула из стопки бумаг распечатанную статью из «Андепендент» с заголовком «РОБЕРТ ДРИСКОЛЛ В ТЮРЬМЕ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЕ, КОТОРОГО ОН НЕ СОВЕРШАЛ?». Под заголовком была фотография пожилой женщины в халате в цветочек, с растрепанными кудрявыми черными волосами, похожей на жабу и на Роберта. Она с меланхоличным видом стояла на маленьком балконе, где цвели розовые герани, и за ее спиной видны были очертания лондонских зданий.

– Это Барбара Дрисколл, мать Роберта. Она активно боролась за его освобождение, наняла нового адвоката и получила помощь юристов, – сказала Кейт и продемонстрировала еще одну статью, на этот раз из «Дейли Мейл»: «МУЖЧИНА, ОБВИНЯЕМЫЙ В УБИЙСТВЕ ШКОЛЬНИЦЫ ДЖЕЙНИ МАКЛИН, ОСВОБОЖДЕН ПОСЛЕ СЕНСАЦИОННОГО ПЕРЕСМОТРА ДЕЛА».

– Первоначальный судебный процесс по делу об убийстве строился на том факте, что Джейни Маклин за несколько недель до этого оставила свой красный шарф в киоске, где работал Роберт Дрисколл. Он подобрал его и сохранил у себя, а две недели спустя полицейские нашли этот шарф, весь в крови, у него в спальне. Они выяснили, что это кровь Джейни, одними из первых применив ДНК-тест в начале восемьдесят девятого года. Еще в статье указано, что он прежде был судим за насилие и домогательства в отношении молодой женщины, но подробности не приводятся.

– Вот что пугает в судах присяжных, – сказал Тристан. – Его осудили за убийство, хотя тела не было.

– Похоже, на первом суде ему достался никуда не годный адвокат, а обвиняющая сторона вооружилась окровавленным шарфом и фактами его биографии. К тому же, когда его вызвали на первое заседание, он вел себя агрессивно, и это сыграло на руку обвинению. На повторном разбирательстве он казался потерпевшей жертвой.

– А Джейни Маклин так и не нашли, – заключил Тристан, снова глядя на карту района Кингс-Кросс. – Что нам известно о Питере Конуэе в восемьдесят восьмом году?

– Он учился в полицейском колледже Хендон в Северном Лондоне. Я тоже там училась, но несколько лет спустя.

– Сколько длилось ваше обучение?

– Четыре месяца.