– Роберт Дрисколл, – впервые подала голос помощница Фиделис.

– Да, конечно, Роберт Дрисколл. И к тому же Питер Конуэй и Томас Блэк, два самых известных сукиных сына, уж простите за мой французский, из числа серийных убийц. Из этого может выйти блокбастер… – Фиделис улыбнулась и, чуть поубавив энтузиазм, подытожила: – Итак, вот что мы имеем. Что скажете?

– Я согласна. Все это звучит интригующе. Сколько именно вы готовы нам заплатить? – спросила Кейт, ставя вопрос ребром. Она заметила, что Фиделис и Мэдди при упоминании денег несколько напряглись.

– Это нужно обговаривать, – ответила Фиделис.

– Хорошо, – сказала Кейт, – давайте обговорим.

Глава 4

Тристан смотрел на ламинированную карту над сиденьями, пока поезд метро трясся и шатался по пути от Южного Кенсингтона до Кингс-Кросс на линии Пикадилли. В его рюкзаке лежала картонная папка с информацией, которую им передала помощница Фиделис. Он был взволнован перспективами расследования, в особенности возможностью жить в Лондоне. Сделку они заключили на выгодных условиях, и Тристан был рад, что их финансовое будущее обеспечено на ближайшие несколько месяцев.

– Нам нужно увидеть контракт, – в пятый раз сказала Кейт, поймав его взгляд.

– Я понимаю. Но встреча прошла удачно. Они хотят с нами работать.

Кейт кивнула, хотя ей не показалось, что встреча получилась именно удачной. Интересной – безусловно, но не было ли все это слишком хорошо, чтобы быть правдой?

Вагон метро был набит битком – по большей части оттого, что люди, радуясь рождественским каникулам, выбрались за покупками, – и пришлось стоять.

– Где вы жили в Лондоне, когда работали в полиции? – спросил Тристан.

– В Дептфорд-Бридж.

Он изучал карту. Как, черт возьми, люди вообще ориентируются в Лондоне? Карта метро представляла собой сетку цветных, извилистых, угловатых линий, расходящихся от узла, похожего на бутылку пива, лежащую на боку. Кейт указала на одну из веток метро, состоящую из двух тонких синих линий.

– Дептфорд находится здесь. Примерно где заканчивается Доклендское легкое метро. Я жила в двадцати минутах от центра, в то время там много чего строилось, да и само Доклендское легкое метро было новой линией.

Тристан вспомнил, что Питер напал на Кейт как раз в ее квартире в Дептфорде. И, насколько ему было известно, это была ее последняя ночь в Лондоне. Выписавшись из больницы, она вернулась жить к родителям, и Джейк родился уже там.

– Да. Именно здесь это и произошло, – сказала Кейт, поняв, о чем думает Тристан.

– Это была ваша собственная квартира?

– Ух, было бы круто. Сейчас она бы стоила целое состояние.

– А жилье, которое предоставит нам агентство…

Поезд остановился на станции «Холборн», и двери со свистом распахнулись. Тристану все это казалось таким ярким, новым и живым. Платформа была заполнена, пассажиры с сумками и колясками хлынули навстречу потоку заходивших в вагон. Голос диктора велел держаться подальше от дверей и края платформы.

– В Кингс-Кросс. Перси-Сёркус. Недалеко от главного вокзала, – сказала Кейт, отходя в сторону, чтобы пропустить двух монахинь.

– Что вы думаете о Фиделис и Мэдди? Мне кажется, они такие… гламурные.

– Соглашусь. И не сказала бы, что в хорошем смысле.

Кейт задумалась, почему это ее задело. Она ощутила, что не дотягивает до них? Что ей указали на ее место?

Тристан с любопытством взглянул на монахинь. У одной была ярко-розовая сумочка на плече, у другой – накрашенные алой помадой губы и большие накладные ресницы.

– Похоже, они едут на карнавал. Ну или из очень прогрессивного ордена, – предположил он.

Кейт рассмеялась.

– С чего ты хочешь начать? – спросила она, глядя на карту.

– Сперва нам нужно осмотреть район в Кингс-Кросс, где пропала Джейни. А потом давайте поищем какое-нибудь место, где можно выпить кофе и почитать переписку Томаса Блэка с Джудит Лири.

Когда они добрались до Кингс-Кросс, на платформе толпились люди в тяжелых пальто с увесистыми сумками, полными покупок, – настоящий хаос.

– Черт возьми, ну и сильно же тут все изменилось, – отметила Кейт, когда они вышли на станции «Кингс-Кросс» и зашагали по мощеной площади.

– Разве это не тот отель, где «Спайс Гёрлз» снимали клип? – спросил Тристан, указывая на огромное великолепное здание из красного кирпича, которое прежде называлось «Отель Мидленд», а теперь – «Сент-Панкрас Ренессанс».

Дворик перед входом был полон людей, коридорный нес целую гору чемоданов. Кейт улыбнулась.

– Да. Когда я работала в лондонской полиции, этот район был ужасен. Площадь вокзала полностью закрывало жуткое грязное здание, которое, похоже, всегда было обнесено лесами. Вдоль дороги шатались пьяницы, проститутки и наркоманы, отель был заколочен досками, а в проемах воняло мочой. В первый год работы меня постоянно вызывали сюда разбираться с проблемами. В основном из-за наркоты.

Тристан огляделся. Рождественские огни, серебряные звезды и золотые снежинки укрывали дорогу навесом, мимо с ревом проносились красные автобусы, один – с открытым верхом; туристы любовались видами и дрожали на ветру.

– Только взгляни на все это. – Кейт повернулась к небоскребам из стекла и стали. Кран с грузом бетонных блоков медленно качнулся влево. – Это место не узнать с тех пор, как я в последний раз была здесь в девяносто пятом году. Как мы найдем кого-нибудь, кто знает хоть что-то о Джейни?

Мимо отеля Кейт прошла молча. Группа туристов позировала перед красной телефонной будкой, из фургона с едой, припаркованного на краю площади, доносился аромат жареных каштанов и глинтвейна. Они повернули налево, на Панкрас-роуд. Стук поездов за высокими кирпичными стенами остался таким же, как помнила Кейт, и запах тоже: холодный воздух, смешиваясь с запахом дизельного топлива, смрадом обжигал горло. Кейт вспомнились грязные чуланы Панкрас-роуд под кирпичными арками. Эти арки по-прежнему были на месте, но теперь под ними располагались дизайнерские магазины и шикарные рестораны, а большую часть кирпичной кладки отчистили песком, удалив черные пятна от столетнего лондонского смога.

Они остановились у элегантного гастропаба с блестящими медными лампами и красными оконными рамами. Извилистая надпись гласила, что здесь подают эль из местной пивоварни и шампанское в бокалах.

– Смотрите-ка. – Тристан указал на вывеску, которая покачивалась на ветру. На ней было написано «Кувшин».

– Черт возьми, он еще тут! Готова поспорить, в восемьдесят восьмом шампанского тут не подавали, – сказала Кейт.

Они продолжили путь. Среди магазинов и ресторанов попадались и современные офисы. Все они были закрыты на праздники, но кое-где горели огни и даже мерцали рождественские елки, под которыми были сложены коробки, имитирующие подарки. Кейт стало не по себе. Всю эту территорию вымыли дочиста, стерли, уничтожили прошлое. Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год мог бы с таким же успехом быть и тысяча восемьсот восемьдесят восьмым. Спустя несколько минут они добрались до небольшого перекрестка с крошечным «Старбаксом» на углу. Тристан достал телефон и снова посмотрел на знакомую вывеску. Внутри было уютно и гостеприимно, у прилавка стояла маленькая рождественская елочка.

– А здесь располагался тот самый газетный киоск.

– И как я сама не догадалась? Конечно же, теперь тут «Старбакс», – вздохнула Кейт. – Давай выпьем кофе. Мне нужны кофеин и время подумать.

Глава 5

Кейт села на высокий стул у окна, а Тристан положил рюкзак и направился к стойке, чтобы заказать кофе. Он нашел и отправил ей фотографию 1990 года, когда здесь еще был газетный киоск: рваный навес в красные и белые полоски, черная надпись «РЕЙНОЛЬДС». В панорамном окне, у которого сейчас сидела Кейт, было что-то вроде доски объявлений о покупке и продаже. На тротуаре перед входом стояли металлические стойки со всеми ежедневными газетами и журналами. А у высокой вращающейся стойки с открытками располагалась рекламная вывеска мороженого «Уоллс».

– Я спросил бариста, здесь ли он живет, – сказал Тристан, возвращаясь к столику с двумя чашками кофе и шоколадными круассанами, – и он посмотрел на меня как на чокнутого. Он каждый день по часу сюда добирается.

Вернувшись в Лондон, Кейт была потрясена тем, какой же она стала провинциалкой. Она сделала глоток кофе, горячего и крепкого. То что нужно.

Тристан вынул из рюкзака тонкую синюю папку, которую им дали Фиделис и Мэдди. На ней осталась перечеркнутая надпись «Лонг-листы Букеровской премии 1990–2000», а под ней шла другая: «МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ДЕТЕКТИВНОГО АГЕНТСТВА КЕЙТ МАРШАЛЛ».

Внутри было всего несколько скрепленных листов А4 и крошечная черная флешка. К ним прилагалась сопроводительная записка:

Вот письма Томаса Блэка Джудит Лири, в которых упоминается Джейни Маклин. Все они скопированы на флешку. Пожалуйста, обращайтесь с ними аккуратно. Мэдди x

– Это лондонская традиция – ставить в конце поцелуйчик? – спросил Тристан, глядя на записку и удивленно приподняв бровь.

– Когда я тут жила, такой традиции не было, – сказала Кейт. – Может, издательская.

Они принялись за первое письмо.

Пятница, 29 октября 2010 год

3948562, Тюрьма ее величества Уэйкфилд

Дорогая Джудит,

Не верь тому, что пишут в СМИ, – в последнее время я двадцать три часа в сутки торчу в своей камере. Правда, мне повезло, и у меня есть возможность читать и писать, а еще смотреть маленький телевизор, но я бы все отдал за настоящую свободу. Пожалуйста, моя милая, цени, что у тебя она есть. У тебя есть финансовая независимость, своя квартира и роскошь свободного времени! В прошлом письме ты написала, что проснулась утром и тебе совершенно нечем было заняться. Ты села на поезд до Лондона и бродила по Ридженс-парку в слезах оттого, что у тебя пока нет ролей. О, чего бы я ни отдал за возможность проснуться, выбраться из клетки и побродить по городу, не будучи ограниченным ни во времени, ни в пространстве!

Не сомневаюсь, что ты читаешь газеты. Питер Конуэй вернулся в тюрьму после того, как его попытка бежать столь плачевно провалилась. Цирк вернулся, пресса и персонал таращатся на нас, как на мартышек в зоопарке. Его будут держать в одиночной камере несколько недель, так что мне не посчастливится на него наткнуться. Мне всегда казалось, что в Конуэе есть нечто вульгарное. Полагаю, на воле у него был поклонник, который помог ему бежать и обещал воссоединить с милой старой мамочкой, Энид. Ходят слухи, что эти двое были очень уж близки и что старушка развлекалась с ним в постели еще с тех пор, как он вырос из детских штанишек…

– Не страшно, что вам приходится это читать? – спросил Тристан.

Кейт ощутила, как в груди что-то сжалось, когда она обратила внимание на дату первого письма. Когда Питер Конуэй 27 октября 2010 года сбежал из тюрьмы, его план состоял в том, чтобы похитить Джейка и бежать в Испанию с Энид. Кейт содрогнулась при мысли о том, насколько близко он подобрался к цели.

– Все в порядке. Нам нужно это прочитать.

Тристан кивнул, и они вернулись к письму.

Без сомнения, он истратит все тюремные марки на письма милой старой мамочке, которая, судя по всему, сидит в женской тюрьме Даунвью на юге, пока уголовная прокуратура не решит, что с ней делать. Думаю, ей дадут всего несколько лет.