Положив в корзину бутылку жидкости для розжига и пару старых газет, они взяли ее за ручки и вынесли из гаража, потащили вдоль дома и вниз по песчаному склону к пляжу. По другую сторону дюн находилось бетонное кольцо, которое пару лет назад вынесло на берег штормом. Кейт оттащила его на пляж, и теперь они разводили там костры.

Они работали молча – убирали песок, старый пепел, недогоревшую древесину. К тому времени, как сияние пламени озарило пляж и дюны, оба покраснели и вспотели. Костер хорошо разгорался, и сидеть рядом стало слишком жарко. Джейк принес с дюн два проржавевших шезлонга. Кейт сняла перчатки, откинулась назад, поднесла ближе к огню голые руки.

– Мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь со мной поговорить, – сказал Джейк.

– Да. Что ты думаешь о нашем подходе к расследованию? В этом деле может быть замешан Питер Конуэй.

– Что я думаю? Это ведь работа твоего агентства.

– Это не только работа, Джейк. Это связано с Питером Конуэем.

– Они хотят, чтобы ты поговорила с Питером?

Кейт была рада, что Джейк не назвал его папой.

– Да. Правда, не знаю, станет ли он со мной разговаривать.

Джейк водил ногой по песку, о чем-то всерьез задумавшись.

– Мам… я могу задать тебе один вопрос?

– Конечно.

– Ты его любила? Питера?

Кейт вздохнула.

– Я знала главного инспектора Питера Конуэя как совсем другого человека. Моего начальника. Коллегу. Серьезного, иногда слишком серьезного, полицейского, интересного и красивого мужчину. Для тебя важно, чтобы я его любила?

– Нет. Я этого и не ждал. Семья Оливии считает, я не должен стыдиться того, что я сын серийного убийцы.

– Как мило с их стороны.

– Они не это имели в виду.

– А тебе за это стыдно? – спросила Кейт, взволнованная его словами.

– Не тогда, когда я там, в Калифорнии.

«Ауч», – подумала Кейт, но не стала его перебивать.

– Оливии кажется, что это, наоборот, очень интересно. Что у меня необычный жизненный опыт. И вся ее семья тоже так думает.

– А если вы двое когда-нибудь поженитесь? Они позовут его на свадьбу?

– Очень смешно. И у нас все не настолько серьезно. Мы просто развлекаемся. Ну ладно, не просто развлекаемся. Просто хорошо проводим вместе время. Она тебе что-то говорила?

Кейт рассмеялась.

– Нет. Не волнуйся.

Джейк улыбнулся.

– Мне она нравится, и мне нравится жить в Лос-Анджелесе. Американский позитив и отношение к тому, что ты можешь быть кем угодно и делать со своей жизнью что угодно, просто невероятны. Я всего лишь стажер в этом огромном агентстве талантов, где есть негласное соглашение, что, если я буду достаточно усердно работать, учиться, вкладывать время, я однажды смогу стать писателем или кинопродюсером. Представляешь, если бы я попытался сделать это здесь, в Великобритании? Мне бы сразу задали вопрос: в какой школе ты учился? И если я учился не в той школе, я попал бы не в тот клуб. Я до конца своих дней был бы «писателем с севера» или «писателем из рабочего класса», неважно, что значит эта херня… прости, эта фигня.

Кейт очень расстроили его слова.

– Ты сейчас что-нибудь пишешь? – спросила она, меняя тему.

– Да. Но не волнуйся, это не какой-нибудь сопливый роман «Дорогой папочка».

– Знаешь, однажды тебя кто-нибудь попросит написать и его.

– Ну, я не настолько отчаянный. Нет. Я пишу научную фантастику.

– Мне можно будет почитать?

– Когда будет готово. Наверное.

Огонь потрескивал, Джейк поднялся, подбросил еще полено, и какое-то время они молча смотрели, как искры летят в темное небо.

– Когда ты в последний раз говорил с Питером? – спросила Кейт.

– В начале декабря. Я звоню ему раз в месяц. У нас всего тридцать минут, чтобы пообщаться. Он плоховат – у него серьезные проблемы с зубами.

– Как иронично.

– Я тебе говорил, что в январе прошлого года его сильно избил другой заключенный?

Кейт кивнула, глядя в огонь. Питера Конуэя госпитализировали с переломом глазницы, щеки и челюсти, и ему пришлось удалить шесть зубов.

– А на Пасху умерла его мать. Моя, как я понимаю, бабушка.

– Эту женщину можно много как назвать, но только не бабушкой, – сказала Кейт.

– Согласен. Прости. Зря я сказал это слово на букву «б».

Кейт почувствовала вспышку гнева оттого, что он поднял тему Энид Конуэй. Если бывают свекрови, каких врагу не пожелаешь, то она была одной из них.

– Он говорит, ты прислала цветы.

– Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не написать на открытке «ура».

Джейк рассмеялся.

– Когда я говорю с ним по телефону, это странно нормально. Я не думаю о том, что он сделал. Он просто, типа, милый…

– …старичок? – закончила Кейт.

– Прости.

– Перестань просить прощения. Не смей просить прощения, – велела Кейт, сжав его ладонь в своей. – Не существует никакого правильного способа справиться с тем, что он – твой отец. Вот почему я и спросила, нормально ли, если я продолжу это расследование. Факты ужасных преступлений, которые совершил Питер, скорее всего, снова выплывут на поверхность.

– Ты говорила об этом с бабушкой – ну, в смысле, твоей мамой? – спросил Джейк.

Мать Кейт приезжала погостить на Рождество, а затем вернулась в Уитстабл, чтобы провести День подарков с братом Кейт и его семьей.

– Пока нет.

– А надо бы. Она заслуживает того, чтобы узнать об этом и высказать свое мнение.

– Да, свое мнение она высказывать любит. – Кейт вздохнула.

Джейк в шутку погрозил ей пальцем.

– Не дерзи, Кэтрин, – сказал он, с удивительной точностью копируя голос и интонацию матери Кейт.

Огонь горел жарко и быстро. Джейк встал, подбросил еще полено, придвинул свой шезлонг поближе к шезлонгу Кейт.

– Ты должна взяться за это расследование, мам. Если он виноват в смерти еще одной девушки, кто, кроме тебя, это выяснит? Ты потрясающий частный детектив.

– Спасибо, милый.

Он наклонился к Кейт, погладил ее по голове.

– Люблю тебя, мам.

– И я тебя.

Глава 9

Кейт долго спала и проснулась ближе к полудню. Джейк прислал ей сообщение, что они с Оливией ушли в кино. День был яркий, ясный, и, вдоволь напившись воды, Кейт надела гидрокостюм, прихватила очки и вышла из дома через кухонную дверь, ведущую на небольшую террасу и песчаную тропинку к пляжу.

Остатки костра, который они разожгли с Джейком, теперь были засыпаны песком, а пляж после отлива – усеян пластиковым мусором, водорослями и гладкими белыми скелетами головоногих моллюсков. В детстве Джейк всегда радовался, когда их находил, потому что они казались ему похожими на маленькие доски для серфинга. Расстелив полотенце в нескольких метрах от того места, где волны бились о берег, Кейт спустилась к воде. Летом она плавала в купальнике, а зимой ее согревал гидрокостюм. Но все же ей пришлось пережить отвратительный момент, когда в костюм проникала холодная вода. Шестидюймовый шрам на животе, сувенир, оставленный Питером Конуэем в ту ночь, когда он на нее напал, всегда особенно остро реагировал на это неприятное ощущение.

В это время года море выбрасывало на берег больше песка, и шельф под ногами был круче. Глубоко вздохнув, Кейт надела очки и нырнула под большую волну. Ощущение полного погружения в холодную воду всегда пробуждало ее и давало почувствовать себя живой. Кейт решительно поплыла туда, где волны уже не бились, а плавно двигались. Хотя она хорошо выспалась, она все же чувствовала усталость, когда плыла на спине, глядя в сланцево-серое небо. Над головой пролетела стая бакланов, их черные крылья и изящные длинные шеи резко выделялись на фоне неба. Кейт перевернулась на живот и нырнула. Летом, в ясный день, когда светило солнце, были видны черные камни на морском дне. Но сегодня вода была мрачной, полной ила, взбитого бурным морем. На мгновение Кейт замерла в темноте, слушая странные щелчки и удары из глубины.

Ей вспомнились слова Мэдди на вчерашней встрече. Запись интервью с Питером Конуэем, сказала она, была бы на вес золота.

На вес золота.

Эти люди никогда не испытывали ужаса настоящей близости к садисту, к маньяку, к серийному убийце и возможность общения с такими чудовищами воспринимали как трофей. Станет ли Питер говорить с ней? Или с Тристаном? Единственным, кто мог относительно легко с ним связаться, был Джейк. Но готова ли она была втягивать в это Джейка?

Она оглянулась на скалу. Ее дом, такой прекрасно одинокий, стоял на самом краю. Это был рай – жить так близко к природе, каждый день любоваться морем, быть самой себе хозяйкой. Лондон шокировал ее суетой и шумом. Ощущением, что нужно постоянно где-то быть, что-то делать, пока не закончится песок в песочных часах. А здесь песка было так много – целый пляж.

Пальцы начали неметь, и она поплыла к берегу, еще немного покаталась на волнах и, дрожа, побрела обратно к дому.

После горячего душа и тоста с маслом Кейт сняла с полки книгу, не выходившую у нее из головы, – «Не мой сын». Откровенную автобиографию, которую мать Питера, Энид, написала в 2000 году и за которую получила много денег.

На обложке были две фотографии, разделенные стеклом. Справа – шестнадцатилетняя Энид Конуэй в длинном струящемся платье стоит у главного входа в приют для матерей-одиночек и держит на руках младенца Питера, завернутого в большое одеяло. Взгляд его широко распахнутых глаз направлен прямо в камеру, Энид с обожанием смотрит на сына сверху вниз, за окном видна фигура монахини с каменным лицом.

Слева – фото Питера в полиции, сделанное в тот день, когда он давал показания на предварительном суде. Дикие глаза, расширенные зрачки. Тогда он еще не принимал наркотический коктейль, помогавший справиться с шизофренией и диссоциативным расстройством идентичности.

Кейт открыла книгу. На титульном листе было посвящение от Энид; чернила немного выцвели.

ГОРИ В АДУ, СУКА

ЭНИД КОНУЭЙ

Кейт никогда не понимала, почему Энид решила подписаться.

Она полистала указатель. В 1988 и 1989 годах Питер упоминался только два раза. В 1988-м он был принят в полицейский колледж Хендона, в 1989-м успешно завершил обучение и стал офицером полиции.

Она закрыла книгу. Питер потратил так много времени, пытаясь скрыть, что он коп. Во время первоначального расследования дела о Каннибале из Девяти Вязов он как следует постарался надежно спрятать все связи между его работой и убийствами, которые он совершил. Зачем ему в 1988 году понадобилось рисковать всем, притворяясь офицером полиции, чтобы заманить жертв? Томас Блэк писал, что Питер остановил его из-за неисправного стоп-сигнала, но что, если это была ложь?

А что насчет этого Томаса Блэка – что он делал, когда исчезла Джейни Маклин?

Глава 10

В это же время на другом конце города проснулся Тристан. Он встал поздно, так что ему пришлось поторопиться с обедом для своей сестры Сары, ее мужа Гэри и годовалого племянника Лео. Он пожарил курицу, они поели, и Сара отправила мужа гулять с Лео в слинге. Недобрый знак. Значит, она о чем-то хотела поговорить с Тристаном.

– Почему ты мне не сказал, что пропустил платеж по ипотеке? – не тратя время на любезности, спросила она, ополаскивая тарелки и расставляя их в посудомоечной машине.

– Вот почему я хочу открыть счет в другом банке. Разве шпионить за счетами клиентов не противозаконно? – спросил Тристан.

– Только не для кредитных аналитиков. Это часть моей работы.

– Почему ты не могла просто написать мне сообщение? Или попросить какую-нибудь из горгон твоего кол-центра мне позвонить? – поинтересовался Тристан, соскребая с новой жаровни подгоревшую картошку.

Сара глубоко вздохнула.

– Почему ты пропустил платеж? Все в порядке?