Павел Смолин: Главная роль – 4

Глава 1

Зимний дворец по сравнению с Гатчиной производил грустное впечатление. «Какой от меня смысл, если государственный аппарат и его владелец не здесь?» – словно вопрошали стены. «Ради чего мы надраиваем квадратные километры площадей до блеска, если они никому не нужны?» – вторили им слуги. «Для чего мы впустую проедаем здесь овес да солому, если все равно никто не велит готовить выезд?» – тоскливым ржанием вливались в неслышимую, но хорошо осязаемую тоскливую песнь лошади из конюшен.

У любой вещи и у любой работы должен быть смысл! Да, жалование и питание все оставшиеся в Зимнем обитатели исправно получают, но человек – это такое существо, которому автоматического воспроизводства определенных действий в обмен на вознаграждение недостаточно. Отсюда и проистекают явления в виде корпоративной этики, цеховой солидарности, государственной идеологии и прочего – человеку очень важно ощущать сопричастность к большому, общему делу, и на лицах встречающих меня слуг, оставшихся в Петербурге чиновников, гвардейцев и казаков это считывалось очень хорошо. Я привез в Зимний не только свою тушку. Я привез в Зимний САМ СМЫСЛ его существования!

Шагая по коридорам и комнатам дворца, я вовсю веселился, слушая, как следующий за мной Андреич с высоты своего положения «строит» здешних слуг – вот здесь, мол, пыльновато, там пятнышко на паркете, здесь книжки в шкафу перекосились. Этот рояль нужно для гармоничности передвинуть правее, а в камине как-то многовато золы. Классическое «ужо я их быстро в чувства верну!».

Причиной хорошего настроения служило не только и не столько ворчание Андреича, сколько итоги разговора с Менделеевым и Панпушко. Отвадить последнего от пикрина получилось легко, рассказав о новых взрывчатых веществах и поручив разработку взрывателей, конструирование снарядов и гранат. На полигоне прозябать ему смысла нет – питается фиг пойми как, вокруг куча глаз, а потому Панпушко вместе с Дмитрием Ивановичем переедет в большой дом за высоким забором – обеспечивать секретность и питаться под присмотром «домашних» Менделеева. Увлекающиеся натуры нужно контролировать даже в вопросах питания. Полигон для исследований найдут сами – неподалеку, но на безопасном расстоянии от столицы. Денег на строительство лаборатории и сырье я выдал. Еще один маленький кирпичик в метафорической башне величия Империи заложен!

Завтра, с утра, у меня поездка в Академию наук – там тоже парочку «кирпичиков» заложу. График на неделю вообще получился плотный и полезный – как мне и нравится, но не без персональных радостей и отдыха – они мне тоже очень нравятся, и я не робот, чтобы отказываться от них.

– Ваше Императорское Высочество, ежели на то будет ваша воля, мы сию секунду подготовим для вас покои, кои ранее выбирал для себя Его Императорское Величество, – любезно предложил местный главный камердинер.

Бывший главный – Андреича слушается без вопросов.

– Не нужно, Василий, – привычно отказался я. – Его Величество еще не раз воспользуется своими покоями.

Слуги обрадовались еще сильнее – хорошо, когда цесаревич «погостить» приезжает, но целый Император же еще лучше! А еще я вижу здесь нашептанную кем-то стандартную проверку меня на амбиции – последнее может быть продиктовано паранойей, а старый слуга просто хочет сделать мое пребывание в Зимнем как можно более комфортным и приятным.

Добравшись до своего кабинета, я удовлетворенно кивнул – все мои вещи и ценнейшие папочки доставили и скомпоновали как положено – отпустил слуг, плюхнулся в кресло и взялся за высокотехнологичное устройство «телефон». Даже в этой реальности, в этом положении, попросту невозможно обойтись без ритуала «по прибытии отзвонись маме, чтобы она не переживала».

Номеров пока не завелось – связываться надлежит через оператора мужского пола, потому что дам-телефонисток тоже не завелось. Звук отвратительный, щедро сдобренный шипением, и в микрофон от этого приходится орать. Тем не менее – работает, и с Дагмарой мы поговорили добрых десять минут: я кратко отчитался о переезде, она – о семейных делах. Завершив сеанс связи, я погрузился в блаженное ничегонеделание на пять минут, залипнув в окно и полюбовавшись суетой во дворе и пошел переодеваться к ужину.

Гость номер один – Сандро, который тоже сын председателя Госсовета. Гость номер два – благополучно вернувшийся в столицу и успевший повидаться с родней князь Кочубей. Гость третий – «фрондёр» Николай Михайлович, родной брат Сандро, ныне командующий Кавалергардским полком. В отличие от Конвоя, их служба в полном смысле слова ритуально-парадная. Хорошо, что офицеры-Кавалергарды покупают пышные мундиры и породистых скакунов на свои, но от оптимизации их это не спасет. Почетный караул останется, но такого размера и такого пафоса он нафиг не нужен. Конвой тоже переделаю – не нравится мне «ходить под конвоем», как-то звучит не очень, и пофигу, что это только для меня так. Будет ИСО – Имперская Служба Охраны.

После ритуальных приветствий мы утолили первый голод – прибывшие со мной японские повара порадовали этническими рыбными блюдами – и немного поговорили о «китайской кампании» под винцо, которого припасено много, а пить мы его будем до глубокой ночи. Пора начинать пользоваться своим печальным козырем на полную катушку. Николай Михайлович, возможно науськанный своим отцом, продемонстрировал лояльность:

– Мне доводилось слышать, будто некие мерзавцы при Дворе ведут пренебрежительные разговоры касательно вашей победы, Георгий Александрович. За правдивость сего я, правда, поручиться не могу – мне подобные слухи не интересны.

Ну конечно же ты «не можешь»! Начало неплохое – «фронды» не видно, но не станет же он мне в лицо с порога орать «давай сделаем Россию республикой!». Выводы за десять минут после знакомства будет делать только идиот, поэтому я воздержусь и подожду, что будет дальше.

Сандро согласно покивал, заодно показав, что намерен держать нейтралитет:

– Мне тоже довелось слышать подобные слухи. Полагаю, они продиктованы исключительно тоской всею душою преданных Империи воинов по нормальной войне и желанием продемонстрировать на ней свою доблесть.

А вот от тебя я такого не ждал, Саша, потому что все отзывались о тебе положительно. Ладно, здесь тоже выводы делать рано.

– Давно большой европейской войны не было, – согласно кивнул я, сделав глоток. По крайней мере вкусно. – А значит будущая, которую я считаю неизбежной, будет призвана решить все накопившиеся вопросы. Последних у всех потенциальных сторон конфликта великое множество, а посему война затянется на долгие годы.

С Кочубеем мы в Путешествии эти темы обсуждали не раз, поэтому он подтвердил и развил:

– Комплекс противоречий между Великими державами не оставляет сомнений в приближении большой европейской войны! Все строят себе огромные флоты, перевооружаются и активно готовятся. В меру сил готовимся и мы, но генералы всегда готовятся к прошлой войне. На первых порах Великим державам придется изживать еще наполеоновских времен методы ведения войны. Еще никогда наш мир не знал столь совершенной артиллерии, настолько точных и скорострельных винтовок и морских сражений, в которых сходятся десятки броненосных крейсеров. Изменилась и логистика – железные дороги позволят снабжать без преувеличения многомиллионные армии. Война будет поистине свирепой и навсегда изменит наш мир! Выпьем же за это!

Экое воодушевление. Мы с проникнувшимися Романовыми выпили за будущую войну.

– Развязать маленькую победоносную войну для поддержания тонуса, обстрела воинов и выявления актуальных в новых реалиях методов ведения войны в ближайшей перспективе мы себе позволить не можем, – отжал я себе слово. – Посему, господа, я бы хотел узнать ваше мнение об участии как можно большего числа наших добровольцев в воинах колониальных.

С этими словами я посмотрел на Сандро, решив начать с него. Он задумчиво покачал бокалом с рубинового цвета влагой:

– Позволю себе заметить, что подобная практика может вызвать недовольство у наших соседей, – отпил и ухмыльнулся. – С другой стороны, Его Императорское Величество не может запретить своим подданным свободно перемещаться по миру и развлекаться угодным им способом.

Как и ожидалось. Я перевел взгляд на Николая Михайловича.

– Покуда подданный Его Императорского Величества не состоит на действительной воинской или гражданской службе, он волен распоряжаться собою на свое усмотрение. Полагаю, в одних только расквартированных в Петербурге частях можно отыскать не одну тысячу отважных воинов. Во вверенном мне полку таковыми являются без исключения все, Георгий Александрович.

Тоже ожидаемо – «хоть сейчас в колонии всем подразделением во главе со мной!». Мнение Кочубея давно известно, а посему можно подвести итог:

– Согласен с вами, господа. Народ засиделся в казармах и жаждет проявить себя в настоящем деле. Послезавтра я отправлюсь в Военное министерство, дабы обсудить этот прожект. Полагаю, наши генералы согласятся с необходимостью провести через горнило пусть и колониальных, но сражений как можно большее количество добровольцев – польза от этого дела очевидна.

Господа покивали, и мы выпили за такую хорошую идею.

– Ах, колонии! – мечтательно прикрыл глаза Сандро. – Как много в них неизведанного! Как мощно наполняют паруса тихоокеанские ветра! Как сладок их запах!

В 88 году он совершил «кругосветку», а недавно вернулся из плаванья в Индию в связи со смертью матери, Ольги Федоровны. Я в это время был в районе Урала, а океан – огромен, поэтому неудивительно, что мы разминулись, а похороны я пропустил.

– Как паскудно воняют индийские трущобы! – в тон ему добавил Кочубей.

Мы с ним и Михаилом Николаевич поржали, Сандро снисходительно улыбнулся:

– Кому как не вам разбираться в оттенках вони, Виктор Сергеевич – весь Петербург знает о вашем пристрастии выбирать самых смрадных да уродливых извозчиков с самыми никудышными и грязными телегами.

Посмеялись, Кочубей гордо приосанился:

– И я нисколько этого не стыжусь! Я – не какой-то легкомысленный щеголь, единственной заботою которого является желание пустить пыль дамам в глаза.

Посмеялись и над этим.

– Выпьем же за извозчиков – этих незаменимых проходимцев и сплетников! – огласил тост Николай.

Веселый будет вечер.

Через час Романовы и князь изрядно накачались, и мы переместились в гостиную, сидеть у камина – температуру в помещении сбалансировали открытыми нараспашку окнами – и курить кальян: это древнее изобретение, и во дворце оно нашлось. Тут-то, что называется, из Николая Михайловича и «поперло».

– Я с невероятным восторгом встретил ту статью, в которой вы пообещали народу Империи Конституцию и Государственную думу! – отражая пламя камина мутными глазками, поделился он радостью. – Скажите, Георгий Александрович, не ошиблись ли мы в своих надеждах?

Ой как все запущено. Но восторженное выражение лица несомненно идет мне на пользу – этого «бледного юношу со взором горящим» надо приручать, и вместо вредного фрондера у меня появится лично преданный фанатик, который сделает что угодно. В разумных рамках, разумеется. И я же в самом деле не вру – будет и Дума, и Конституция. Полномочия первой и содержание второй же не обговариваются.

– Ну конечно же нет! – сымитировал я возмущение. – Лгать недостойно наследника Российского Престола! Мы стоим на пороге XX века, и входить в него, не имея таких инструментов как Конституция и Дума, попросту глупо!

Коля горячо закивал, Сандро покивал без энтузиазма, продолжая держать нейтралитет, Кочубей ухмыльнулся в усы – он примерно знает, что я задумал, поэтому сейчас ощущает удовольствие от превосходства над Романовыми, ибо пользуется моим личным доверием.