Она медленно двинулась в сторону камина и остановилась всего в нескольких шагах от этой странной фигуры. Короткий проблеск пламени в тлеющих угольях на мгновение осветил лицо сидевшего.

Это был Джон Грейнджер!

Сьюзен Эшли попыталась с ним заговорить, но не смогла вымолвить ни слова. И все же в его появлении здесь не было ничего ужасного, и она не должна была чувствовать того, что чувствовала. Англию и Америку разделяло не такое уж большое расстояние, чтобы невозможно было пересечь Атлантику, дабы неожиданно нанести визит старым друзьям.

Прогоревшие поленья рухнули с громким треском, на мгновение вспыхнув красноватым пламенем и осветив всю комнату. Кресло опустело.

Сьюзен громко вскрикнула, и почти в тот же самый момент входная дверь распахнулась и в дом вошел Роберт Эшли, воскликнув:

– Боже мой, Сьюзи! Что случилось, детка?

Подбежав к мужу, Сьюзен укрылась в его объятиях, а потом рассказала, как увидела призрак Джона Грейнджера.

Но Роберт лишь пренебрежительно рассмеялся в ответ.

– Так-так, крошка моя, что тебе пригрезится в следующий раз? Грейнджер в безопасности на земле янки. Просто тень приняла облик твоего старинного друга и ввела тебя в заблуждение. Не трудно вообразить себе подобное, когда слишком много о ком-то думаешь.

– О, не говори так, Роберт, – решительно покачала головой Сьюзен. – Это не игра воображения. Джон Грейнджер мертв, и я видела его призрак.

– Во всяком случае, десятого декабря прошлого года он был очень даже жив. В банке Лоулера получили письмо от него, датированное этим числом.

Однако Сьюзен печально покачала головой.

– Меня не покидает ощущение, что он не добрался до Америки живым, Роберт. Не могу этого объяснить, но я и впрямь чувствую, что так оно и есть.

– Мертвецы не пишут писем, Сьюзи, и не просят банк перевести им деньги.

– Эти письма мог написать кто угодно.

– Не говори глупости, детка. В банке знают и почерк Джона Грейнджера и подпись, уж будь уверена. Подделать их не так-то просто. Но я загляну завтра к Симмонсу. Мы, как ты знаешь, необычайно дружны, и он готов оказать мне любую услугу. В разумных пределах, разумеется. Я поинтересуюсь, не получал ли банк и других писем от Грейнджера и попрошу Симмонса дать мне его адрес.

Сьюзен больше не сказала ни слова о той ужасной фигуре в кресле, поскольку не было никакого смысла убеждать мужа, что увиденное ею не было просто плодом ее воображения. Остаток вечера Сьюзен была очень молчалива и старательно делала вид, что ничего не случилось.

На следующий день Роберт Эшли действительно повидался с кассиром мистером Симмонсом и вернулся к жене воодушевленным результатами своих расспросов. С последней почтой из Америки Джон Грейнджер прислал очередное письмо с просьбой выслать ему еще пятьсот фунтов, в котором так же сообщал, что чувствует себя хорошо и процветает. Он по-прежнему находился в Нью-Йорке, и мистер Симмонс дал Роберту Эшли его адрес.

Сьюзен написала старому другу в тот же самый день. В своем письме она рассказывала о встрече с призраком и умоляла ответить и снять камень с ее души. Впрочем, слова мужа принесли ей некоторое утешение, и она попыталась убедить себя, что увиденное оказалось всего лишь игрой ее воображения.

Прошел еще один месяц, и в один из вечеров в сгущающихся сумерках ее взору предстала та же самая фигура. На сей раз призрак стоял, облокотившись о высокую каминную полку, лицом к ней, когда она вернулась в комнату, откуда ненадолго выходила по каким-то домашним делам.

Огонь в камине пылал ярче, и в комнате было больше света, чем в прошлый раз. Языки пламени лизали поленья, освещая такую знакомую фигуру и незабываемое лицо. Джон Грейнджер взирал на Сьюзен то ли с мольбой, то ли с укоризной. Он был бледен, очень бледен, и пока девушка стояла на пороге и смотрела на него, он медленно поднял руку и указал на свой лоб. Пламя камина высветило темное пятно крови на его левом виске, похожее на след раны.

Сьюзен закрыла лицо руками, задрожала всем телом и, негромко вскрикнув от ужаса и едва не лишившись чувств, безвольно упала в кресло. Когда же она отняла руки от лица, комната опустела. Пламя камина отбрасывало на стены веселые золотистые блики, а от призрачного посетителя не осталось и следа. Когда пришел муж, Сьюзен вновь рассказала ему о том, что снова видела призрака, и на этот раз с кровавой отметиной на виске. Роберт внимательно выслушал жену. История повторилась, и это заставило его всерьез призадуматься. Если у Сьюзен действительно были галлюцинации – в чем он сам нисколько не сомневался, – дело приняло опасный поворот, и он не знал, как отвлечь жену, как заставить ее выбросить дурные мысли из головы. Теперь у нее появилось новое видение: окровавленный висок, – наводящее ужас свидетельство, что с Джоном Грейнджером что-то случилось.

Но ведь все это время он был жив, здоров и преспокойно жил в Америке. Но как убедить в этом женщину, предпочитающую верить не фактам, а собственному больному воображению?

На этот раз Сьюзен тяготилась мыслями о случившемся, твердо уверенная, что увидела тень умершего человека и что представшее ее глазам ужасное видение преследовало какую-то цель. Даже днем, занимаясь многочисленными домашними делами, она никак не могла отделаться от терзавшего ее душу дурного предчувствия. В мертвой тишине ночи, когда муж крепко спал подле нее, она часами лежала без сна, думая о Джоне Грейнджере.

Она так и не получила ответа на свое письмо, хотя прошло уже достаточно времени.

– Роберт, – обратилась она к мужу в один из дней, – я не верю, что Джон Грейнджер добрался до Америки.

– Ах, Сьюзи, Сьюзи, как бы мне хотелось, чтобы ты выбросила из головы мысли о Джоне. Кто же тогда просит выслать деньги с его счета, если не он сам?

– Об этих деньгах мог знать кто угодно, ведь в Хиллборо всем всегда известно, что происходит у соседей. К тому же любой, кто хоть раз видел почерк Джона, мог его подделать. Я уже не сомневаюсь, что с ним что-то случилось в ту самую ночь, когда он собирался уехать из Хиллборо.

– Да что с ним могло случиться? И почему мы ничего об этом не слышали?

– Его могли подстеречь и убить. Я знаю, что в ту ночь у него была при себе довольно крупная сумма денег. Он собирался отплыть из Лондона на пароходе «Вашингтон» и заранее отправил в багаж в расположенную рядом с доками гостиницу. Я хочу, чтобы ты написал туда, Роберт, и разузнал, прибыл ли он на пароход в назначенное время. Еще я хочу, чтобы ты выяснил на железнодорожной станции, видел ли кто-нибудь в ту ночь, как он садился на поезд.

– Сделать это не трудно, и я готов на все, чтобы тебе угодить, Сьюзи, но мне бы хотелось, чтобы ты выбросила эти фантазии о Джоне Грейнджере из головы, ибо все это полнейшая чепуха, и вскоре ты сама это поймешь.

Роберт Эшли выполнил просьбу жены, написав письмо хозяину гостиницы «Виктория», расположенной в лондонских доках, в котором интересовался, появлялся ли там некий Джон Грейнджер, багаж которого был доставлен из Хиллборо в Лондон 24 июля прошлого года, и забрал ли он этот самый багаж.

Роберт так же не поленился самолично съездить на железнодорожную станцию Хиллборо, чтобы расспросить начальника вокзала и его подчиненных об отъезде Джона Грейнджера, но ни начальник вокзала, ни носильщики не смогли предоставить Роберту Эшли никакой удовлетворительной информации. Один или двое из них не слишком хорошо знали Джона Грейнджера в лицо, а третий был с ним очень хорошо знаком, но не мог с уверенностью сказать, что видел его на перроне. Начальник вокзала и вовсе заявил, что в тот вечер определенно его не видел, и пояснил:

– В это время я обычно занят мешками с почтовыми отправлениями, и вполне мог не заметить проходившего мимо пассажира. Хотя Джон Грейнджер наверняка попрощался бы со мной, ведь я знал его с тех самых пор, как он был еще мальчишкой.

Такая информация Сьюзен не могла удовлетворить, да и письмо из Лондона, полученное Робертом спустя пару дней, не помогло прояснить ситуацию. Хозяин гостиницы «Виктория» просил сообщить мистеру Эшли, что хозяин багажа, прибывшего из Хиллборо, явился за ним лишь в начале августа. Точную дату он не помнил, но зато мог с уверенностью сказать, что багаж мистера Грейнджера пролежал в гостинице более трех недель, и он уже собирался подать объявление в газету, когда владелец за ним все-таки явился.

Три недели! А ведь Джон Грейнджер ушел из дома Сьюзен Лортон с твердым намерением отправиться прямиком в Лондон. Где он мог пропадать все это время? И чем занимался в течение целых трех недель?

Роберт Эшли попытался не придавать этим фактам особого значения. Планы Грейнджера вполне могли измениться в самый последний момент. Это могло случиться, к примеру, уже на вокзале, и вместо того чтобы отправиться в Лондон, он вдруг решил навестить друзей на другом конце страны. Однако, как Сьюзен сказала мужу, друзья у Джона Грейнджера имелись только в Хиллборо, да и вообще он не был склонен менять планы ни при каких обстоятельствах. Теперь она окончательно уверилась в том, что ее старого друга постигла какая-то страшная участь и что его письма из Америки были фальшивкой.

Эшли неохотно поведал своему другу Симмонсу историю о призраке, потому что без нее попросту не смог бы объяснить причину, по которой решил связаться с хозяином гостиницы в Лондоне. Мистер Симмонс, конечно же, согласился с другом в том, что вся эта история с призраком – не более чем игра воображения миссис Эшли, однако ответ хозяина гостиницы весьма его озадачил, если не сказать – обеспокоил. Мистер Симмонс обсуждал с Джоном Грейнджером его планы в последний день и ясно помнил, что тот твердо вознамерился отправиться прямиком в Лондон, так что загадка его трехнедельного отсутствия после отъезда из Хиллборо не поддавалась никакому логическому объяснению.

Мистер Симмонс вновь обратился к письмам из Нью-Йорка и сравнил подписи на них с подписями Джона Грейнджера на предыдущих документах. Если их действительно кто-то подделал, то сделал это весьма искусно, хотя, впрочем, это было и не слишком сложно. Впрочем, одна примечательная особенность во всех письмах из Америки все же имелась. Все подписи на них копировали друг друга в мельчайших деталях, и это несколько встревожило мистера Симмонса. Ведь было доподлинно известно, что человек редко подписывается одинаково два раза подряд, ибо всегда имеют место небольшие отличия.

– Я собираюсь в Лондон через месяц, – сообщил другу мистер Симмонс, – и когда буду там, непременно зайду в гостиницу «Виктория» и наведу справки о Джоне Грейнджере. Если же он снова попросит у банка очередную сумму денег, мы не сразу выполним его просьбу, придумав какое-нибудь оправдание для задержки.

Однако не прошло и месяца, как призрак Джона Грейнджера явился Сьюзен Эшли в третий раз. Она отправилась в Хиллборо, чтобы сделать кое-какие мелкие покупки вроде новых льняных занавесок, и с наступлением мягких майских сумерек возвращалась домой через лес Хоули. Шагая по утопавшей в тени извилистой тропинке, она думала о старом друге, вспоминая такой же спокойный и тихий вечер, когда он в последний раз остановился на опушке, обернулся и помахал ей рукой.

Джон Грейнджер так часто занимал ее мысли, а убеждение в том, что он явился к ней из мира мертвых, настолько прочно укоренилось в ее сознании, что она почти не удивилась, когда, подняв голову, заметила знакомую высокую фигуру, которая медленно брела среди деревьев чуть впереди ее. Казалось, в то же самое мгновение в лесу воцарилась зловещая тишина, хотя в знакомой фигуре мужчины не было ничего зловещего.

Сьюзен попыталась ее нагнать, но фигура все время оказывалась чуть впереди, а когда тропинка резко свернула, вовсе потеряла ее из вида. Деревья здесь росли чаще, и все вокруг утопало в торжественном сумраке. С одной стороны узкой тропинки виднелся крутой склон и глубокая впадина на месте заброшенного карьера, где прежде добывали гравий.