Йози Висмар: Странствующие сердца

Посвящается сообществу BookTok и всему книжному комьюнити.

Спасибо за пространство, где я могу быть собой.

Josi Wismar

Wandering Hearts

© 2024 by Heyne Verlag, a division of Penguin Random House Verlagsgruppe GmbH, München, Germany

Cover Design by bürosüd (buerosued.de), Munich

Перевод с немецкого Маргариты Ключак и Юлии Колпенко

Иллюстрации на клапанах Марии Кузьмич

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

© Omeris, Minoti Rani / Shutterstock.com / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Ключак М., Колпенко Ю., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. «ООО Издательство «Эксмо», 2025

Дорогие читатели,

некоторые эпизоды в книге могут сработать как триггеры, а именно: онкологические заболевания, потеря члена семьи, невротическое царапание кожи, жестокое обращение с животными и семейные конфликты.

Желаем вам приятного чтения.

Йози Висмар и издательство

Глава 1

Тара

Мне всегда нравилось собирать вещи в поездку.

Но сейчас я стояла перед чемоданом почти с меня ростом и таращилась на пустые компрессионные мешки. Понятия не имела, что меня ждет и сколько дней я пробуду вдали от дома.

– Ты серьезно? – донесся голос Милы из телефона, который я отложила на письменный стол, прямо рядом с календарем, где нежно-голубым маркером было выделено слово «КАНАДА».

– Вроде да, – пробубнила я, в очередной раз пересчитав девять компрессионных мешков, которые обещали помочь сэкономить место в чемодане.

Сомневаюсь, что горы шмоток, возвышающиеся аккуратными стопочками, действительно туда влезут. Я помнила, что их девять, потому что сама распределила одежду по категориям, а потом достала из подвала темно-зеленые мешочки.

– Так и слышу: «Завтра я сажусь в самолет и улетаю в Канаду неизвестно насколько, и мне ни капли не страшно».

По язвительному тону я живо представила, как лучшая подруга качает головой, хотя мы всего лишь болтали по телефону.

– Я уезжаю на вполне определенный срок, – попыталась я убедить саму себя. – И пробуду там максимум до летнего семестра.

Что, кстати, ровно семь месяцев, но вслух я этого не сказала. На первом этаже открылась входная дверь, и сердце заколотилось.

– Ты уже забронировала обратный билет? На конкретную дату и все такое?

– Нет, – покачала я головой и смиренно улеглась на светлый ковер посреди комнаты.

Мила промолчала, не став в очередной раз напоминать, что она была права. Какое-то время срок пребывания в Канаде будет неопределенным.

В дверь постучали, а я все смотрела на пустой чемодан. В любую другую поездку я бы закончила укладывать вещи еще вчера.

– Входи.

– Ты еще не собралась? – выпучил глаза брат.

– Это Мэтти? – спросила Мила как бы невзначай.

– Нет, потрясный друг-красавчик, о котором она тебе не успела рассказать, – ответил брат, ухмыльнувшись.

– Что за чушь. Я знаю о Таре все. Даже то, о чем она сама не догадывается. Например, что трусов ей хватит на две недели, а потом придется искать стиральную машинку среди вершин и медведей.

– Почему у меня такое ощущение, будто я влез в разговор, в котором вообще не хочу участвовать? – засмеялся Мэтти, а я лишь раздраженно закатила глаза.

– Нанаймо – это не такая уж и глушь, как может показаться, – скрестила я руки на груди.

Нанаймо – второй по величине город на острове Ванкувер. И стиральных машин там предостаточно. Разве не так?

– А что за название такое «Центр помощи диким животным»? Там, где есть дикие животные, наверняка творится дичь? – захихикала Мила над своей шуткой, а мне вот смеяться совсем не хотелось.

– Ты чего так хвост поджала? – Брат уселся рядом на ковер. – Ты же буквально выросла в горах, похожих на канадские.

Я улыбнулась и стала вспоминать множество совместных моментов в Альпах. Мы постоянно ездили из Мюнхена в горы на все лето.

– С животными ты уж точно справишься.

Я подняла голову и посмотрела в глаза брату-близнецу, у которого были такие же темно-русые волосы, как и у меня.

– Ты же понимаешь, что подстригать когти кроликам или делать УЗИ домашним кошкам – это не то же самое, что выхаживать раненых рысят и детенышей пумы, оставшихся без мамы?

Мэтти пожал плечами.

– С каких пор тебя пугают новые сложности?

– Тара, твой брат иногда говорит довольно мудрые вещи.

Пусть Милы здесь не было, мне помогало осознание того, что она в курсе происходящего, и ее комментарии меня успокаивали.

– Маттиас? Тара?

С лестничной клетки донесся резкий голос матери.

– Идете ужинать?

Я хмыкнула с неохотой и просто захлопнула пустой чемодан.

– Лучше не заставлять их ждать, – ласково погладил меня по спине Мэтти.

– Да, Маттиас. Не испытывайте терпение родителей, Маттиас.

– Я кладу трубку, Мила, – ответил он раздраженно, но Мила, разразившись громким смехом, кажется, даже не услышала его.

Я поднялась к телефону. Бросив короткое «До завтра, Мила», я попрощалась с лучшей подругой и осталась один на один с братом в неприятной тишине.

– Уверен, все пройдет не так уж плохо.

Вот она, фишка близнецов. Они умеют читать мысли друг друга, даже если крепко уверены в том, что прокачали навыки держать покерфейс.

– Да уж. Сто процентов будем обсуждать прекрасную летнюю погоду, а не мою стажировку за границей. Поговорим о делах в клинике или же о том, как я всех разочаровала из-за отъезда?

– Меня не разочаровала.

От слов брата было больно.

– Извини.

Мне не хотелось его втягивать. Он был на моей стороне, и без него я бы не пережила последние недели, но в битве с родителями я была обречена на поражение еще до ее начала.

– Просто ума не приложу, Мэтти…

Я уже сбилась со счета, сколько раз эта фраза звучала из моих уст на протяжении последних нескольких недель. Почему поездка в Канаду вызывала такие проблемы, хотя все члены семьи провели за границей как минимум семестр во время учебы ветеринарному делу.

– Вы же знаете, я вернусь. Мы оба возьмем на себя клинику, в этом плане ничего не изменилось.

Я всплеснула руками и раздраженно цокнула языком:

– Даже не знаю, что сказать.

Мэтти понимал, как тяжело дались мне последние несколько дней. Он положил руку на мое плечо и посмотрел с сочувствием. Каждодневные ссоры с родителями вселяли неуверенность, но я твердо знала, что хочу в Канаду.

Сочувственный взгляд Мэтти сменила лукавая ухмылка.

– На твоем месте я бы не стал сообщать им, что ты не получила место для стажировки и пока не знаешь, чем заниматься после поездки к Бет в центр помощи.

– Спасибо, Мэтти. Ценный совет.

Я закатила глаза, и так хотелось толкнуть его в плечо, но он был прав. Я огорчилась, получив отказ от известной клиники в Калгари, но мне просто не удалось подобрать подходящий момент между «Ты нас разочаровала» и «Ты лишаешь себя будущего».

– Если так сделать, меня вычеркнут из завещания прямо за столом.

Мы засмеялись, хоть и знали, что это не шутка. В последние недели ожидать можно было чего угодно.

– Сначала ты погостишь у Бет, а потом посмотрим.

Я переложила компрессионный мешок с одной стороны чемодана на другую. Вот бы мне такой же оптимизм, как у Мэтти.

– Надеюсь. Не представляю, какая она теперь.

Я вращала головой, чтобы снять напряжение в шее.

– Все-таки прошло больше десяти лет.

На мгновение мы оба замолчали, но я почувствовала, что Мэтти хочет что-то добавить.

– Знаешь… – начал он, и я перевела взгляд на брата. – Иногда люди творят глупости. Думая, что поступают правильно.

– Под «людьми» ты случайно не наших родителей имеешь в виду?

Я скептически хмыкнула и переложила еще несколько вещей с места на место. Брат посмотрел на меня, и от его сочувствующего взгляда у меня защемило в груди.

– Ты не обязана это терпеть, Тара.

– Ага, – только и сказала я.

Это непосильная задача. Не обязана терпеть? Как он себе это представляет?

– Я с тобой, Тара. Вот что я хочу этим сказать.

Я тяжело вздохнула и обняла брата.

– Спасибо, – прижалась я к его плечу, надеясь, что это хоть как-то скрасит сложившуюся ситуацию.

Неловкую тишину прерывал лишь звон столовых приборов, царапающих белоснежные фарфоровые тарелки. Мы с Мэтти спустились в столовую и ужинали с родителями молча. Было неловко, и внезапно все привычное воспринималось так, будто любой твой поступок оценивают с особым пристрастием. Что Тара будет делать дальше? Кого еще она разочарует своими сумасбродными идеями?

– Еще бобов?

Мама протянула небольшую миску, и я кивнула, хотя на тарелке все еще лежали овощи. Не сказала бы, что у меня плохие отношения с родителями. Вообще-то, они всегда были прекрасными. Просто в данный момент все было… сложно.

– Кстати, я забронировал для нас столик на завтра.

Низкий голос отца прорезал тишину. Я устремила растерянный взгляд на Мэтти, который, очевидно, и сам не знал, что сказать. В горле образовался ком, а родители невозмутимо наматывали спагетти на вилки.

– Тогда сразу из аэропорта поедем в ресторан? – попытался помочь Мэтти.

Отец замер, и я тоже.

– Зачем мне с утра в аэропорт?

Вытеснение. В этом отцу не было равных.

Если зажмуриться, то как будто и проблемы нет.

– Со мной попрощаться?..

Я так сильно сжала рукоятку ножа, что костяшки побелели. Спокойный тон полностью противоречил тому, что творилось внутри. Пульс участился, потому что было очевидно, куда неизбежно катился этот разговор. В очередной раз.

– Тара, ты же не…

– Александр!

Мама с лязгом швырнула приборы на тарелку и пристально посмотрела на отца. Прищурившись, она дала всем понять, что не желает вести эту беседу.

– А я бы его послушала.

Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Тара!

Мама уставилась на меня в шоке. Я никогда не общалась с ними так резко. Особенно с отцом. Впрочем, выражение ее лица тут же снова стало невозмутимым. Видимо, вспомнила о хороших манерах за столом, которые и нам прививала с детства. Я лишь пожала плечами, чувствуя адреналин в ногах.

– Я… – запнулась я и сделала глубокий вдох.

Отвечая, надо сохранять спокойствие. Вести себя по-взрослому, в отличие от двух взрослых, что сидели напротив.

– …еду на стажировку за границей и не понимаю, почему вы меня не поддерживаете.

Спокойствие в голосе удивило даже меня. Ковыряя заусенцы, я пристально смотрела на маму, ожидая ответа. Уже несколько недель.

– Тара, милая…

Мама протянула мне руку через стол, но я уперлась ладонями в колени. Мне не хотелось держаться с ней за руки и позволять сюсюкаться со мной, как с маленьким ребенком. Точно не сейчас, когда уже по интонации понятно, что она попытается отвлечь меня. Или будет взывать к разуму.

– …будь благоразумной.

Я закатила глаза. Началось.

– Хоть кто-то в этом доме может мне ответить?

На последней фразе голос дрогнул. Один простой вопрос сделал последние недели невыносимыми. Глаза горели недоверием, а сердце колотилось в грудной клетке. Я взглянула на родителей, они казались такими спокойными в отличие от меня. За что они наказывали меня молчанием, если мой единственный проступок – принятие собственных решений? Мэтти нащупал под столом мою ладонь и взял за руку. Ничего страшного, что он не бросался ради меня на амбразуру, хоть мне этого и хотелось. Спустя вечность молчаливых переглядов отец снова принялся елозить приборами по бежевой фарфоровой тарелке, расправляясь с едой. Он отрезал кусок жаркого, положил его в рот и начал жевать.