Когда Дэль замолчала, у кальмеранки гудела голова от полученной информации, и все сильнее становилось ощущение, что произошедшее с ней – какая‑то ошибка. Что свиток с золотой оплеткой должен был попасть совсем в другие руки, а она, Белка – в зловонную камеру тюрьмы, где каждую минуту приходилось бы опасаться за свою жизнь.

– Ну, ты чего сникла, подруга? – затормошила ее Дэль, которой, казалось, усталость вовсе была неведома. – Привыкнешь! К хорошему быстро привыкаешь! Пойдем, посмотрим уборную!

Лидеры, чирикая, опустились к девушкам на плечи и получили свою долю пока еще осторожных поглаживаний.

– Надеюсь, они не кусаются! – пробормотала фриммка, почесывая лазурного дракончика под миниатюрным подбородком.

Дракончик в ответ широко раскрыл пасть, показывая ряд острейших маленьких зубов.

Уборная потрясала размерами и функциональностью. Кроме отдельных купален и парилен, здесь был бассейн – круглый, выложенный бело‑голубой мозаикой, с изображением стремительно скользящей под толщей воды стаи рыб. Залитый светом из белых шаров‑светильников, он производил грандиозное впечатление. В бассейне плавали несколько девушек, которые, завидев новеньких, закричали:

– Эй, плывите к нам! Познакомимся!

– Я, пожалуй, пойду! – пробормотала Белка.

Однако Дэль схватила ее за руку:

– Нам здесь жить десять лет, подруга! Не забывай об этом!

А потом просто взяла и, скинув с себя одежду, по‑русалочьи скользнула в воду. Девчонки одобрительно засвистели.

– А ты чего? – крикнула Дэль, выныривая и белозубо смеясь. – Давай сюда!

– Я плавать не умею! – призналась Белка и поспешила ретироваться. Не объяснять же им, что на Кальмеране девушке обнажаться смертельно опасно?

Сейчас ей больше всего хотелось в укромный уголок, где темно и тихо. И даже несмотря на шикарную, выделенную им комнату, возвращаться туда она не спешила. Слишком неожиданно. Слишком чуждо. Слишком… страшно. Да, только сейчас Белка поняла, как ей страшно, несмотря на удивительное освобождение от угрозы тюремного заключения. Некто просто взял ее за шкирку, как кутенка, и выкинул в неизведанное из родного мира, где все было ясно и понятно. Пожалуй, она бы сейчас простила Беронца, уговори он сероглазого вернуть ее на родной Кальмеран, пусть даже в тюрьму! Уж оттуда она нашла бы способ сбежать!

Белка в задумчивости прошла коридор, спустилась по лестнице на один пролет и оказалась в просторной рекреации, на одной из стен которой висели огромные часы с двумя циферблатами, золотым, с десятью делениями, и – внутри него – черным, с двенадцатью. Посередине рекреации из пола бил фонтан, украшенный скульптурами золотых птиц, и росли несколько деревьев с красными остроугольными листьями. Между ними стояли полукруглые скамейки, на одной из которых сидел кто‑то в такой же, как у нее, форме первокурсника.

Сидящий оглянулся, и Белка узнала тайшельца, из всего имени которого она запомнила только первое – Анджей.

– Не спится? – дружелюбно поинтересовался тот. Его звучный голос разнесся по помещению. – Вот и мне тоже.

Белка поколебалась, но подошла и села рядом, косясь на него, как лошадь на непонятную тень на обочине дороги. О выходцах с Тайшела она слышала сказки и пересуды простых Кальмеранских обывателей. В них тайшельцы представлялись богоподобными великанами, обладающими исключительной силой. Сидящий рядом с ней парень был высок, а для нее – очень высок, широкоплеч и отлично сложен, но на богоподобного не походил. Просто красивый парень с синими глазами, спокойный и какой‑то сразу располагающий к себе. И хотя Белка прекрасно знала, что не стоит доверять первому впечатлению, интуитивно потянулась к нему, кажущемуся таким же ошарашенным и одиноким, как и она. Набралась храбрости и спросила первой:

– А как ты получил свиток?

– Принесли за завтраком вместе с почтой, – охотно ответил тот, и в свою очередь поинтересовался: – А за что тебя осудили, Изабелла? Ну… если, конечно, ты хочешь об этом рассказывать.

– Я – Белка, – поправила она. – Пыталась украсть одну вещь, а оказалось, за ней следили. Меня поймали…

Руки, лежащие на коленях, непроизвольно сжались в кулаки. Ее не поймали, а заманили в ловушку и предали! Даже по законам Кальмеранского дна виноватым считался не тот, кто сделал, а тот, кто приказывал, а Сальваорес Кудрай нарушил их, выторговав себе жизнь у фон Орса! Такие поступки непростительны и требуют мести! Может быть, это странное заведение с названием Фартум даст ей силы и умения, чтобы, когда придет время, отомстить Беронцу?

Обида и злость на так легко предавшего ее наставника неожиданно заставили Белку заговорить. Анджей слушал с интересом, а когда дело дошло до слов Сальваореса: «Мы с ним договорились, детка… Твой срок будет куда меньше моего!» – покачал головой, однако сдержался и промолчал.

– Ух, я тебе все выболтала?! – выдохнула Белка, закончив на том, как она с фон Орсом провалилась в какую‑то тошнотворную дыру, откуда оба выпали прямо в Зал Приемов. – Планидой Спасителя клянусь – не хотела! Вряд ли тебе это интересно, сублим!

– Мы не на Тайшеле, так что здесь я просто Анджей, – улыбнулся тот. – Знаешь, Белка, воровать не хорошо…

Девушка с отсутствующим видом посмотрела на потолок. Вот еще новости – он собрался ее воспитывать?

– …Но осуждать не стану, – продолжил тайшелец, – ведь это твоя жизнь. А вот наставник твой – негодяй! Такие вещи нельзя спускать с рук! Подлость куда хуже воровства!

– Повтори, как ты сказал? – в изумлении воскликнула Белка.

Он повторил.

– Точно! – воскликнула Белка. – За подлость он у меня когда‑нибудь ответит!

– Ты хочешь набить кому‑то морду? – раздался веселый голос, и в круг деревьев вышел золотоглазый тайерхог, вытирая мокрые волосы полотенцем. – Тогда я с тобой!

– Тебе все равно, за что, лишь бы подраться? – уточнил у него Анджей.

Белка напряглась – они оба были высокими и мускулистыми, и казались достойными противниками друг другу.

– За подлость надо бить морду! – возмутился Уоллер Виллерфоллер, садясь с другой стороны от Белки. – Изабелла, я прав?

– Она – Белка! – вдруг улыбнулся тайшелец.

– А я – Уолли! – засмеялся оборотень. – А наш Монти Демпсигю дрыхнет, поскольку кувыркался всю ночь и половину дня с нашей фриммской красоткой!

– Как ты сказал, его зовут? – удивилась Белка. – Монти?

Тайерхог почесал за ухом. Смешно это у него выходило – одновременно бесшабашно и по‑дурацки, как у большого и веселого пса.

– Ну… – неуверенно сказал он. – Монти звучит куда лучше, чем Демпси, правда ведь?

Мгновение Анджей смотрел на него, а потом захохотал. Белка – следом, а затем, подвывая и всхлипывая, к ним присоединился и сам Уолли.

– Над чем веселитесь? – спросила, спускаясь лестницы, Дэль и устроилась рядом с тайшельцем. – Я тоже хочу повеселиться!

Ее влажные волосы завивались колечками, отчего она казалась совсем девчонкой.

– Над твоим дружком Монти, – отсмеявшись, пояснил тайерхог, – который дрыхнет без задних ног после ваших горячих развлечений.

Фриммка, ничуть не смущаясь, потянулась. Расстегнутая куртка распахнулась, белая рубашка соблазнительно очертила высокие груди. Белке показалось, или Дэль искоса взглянула на тайшельца? Однако тот на нее не смотрел – поглядывал на огромный циферблат над лестницей, стрелки которого показывали два ночи.

– Пора расходиться, завтра подъем в пять утра! – констатировал он и поднялся.

Остальные потянулись за ним, как‑то сразу признав в имперце вожака.

День показался таким долгим! Позевывая, компания поднялась по лестнице и разошлась – девочки налево, мальчики направо.

– Джей, ты идешь? – позвал Уолли замешкавшегося тайшельца.

Анджей не обратил внимания на то, что тайерхог переиначил и его имя, улыбнулся девушкам и пожелал им добрых снов.

Дэль, глядя ему вслед, тихонько вздохнула. А Белка, идя за ней в выделенную им комнату, думала вовсе не о парнях, а о том, какая у нее удобная и уютная кровать… в тюрьме.

* * *

Ректор любил работать по ночам. Ему, как и другим Слившимся с Фартумом, это место дарило не только долгие годы жизни, но и повышенную восстанавливаемость, будь то физическая регенерация или избавление от усталости. Фон Тарсу хватало трех часов сна, чтобы ощутить себя отдохнувшим и полным сил, поэтому спать он обычно ложился за два часа до рассвета. Мифического рассвета Фартума, которого никто и никогда не видел.

Тень возник, когда ректор поднялся из кресла, чтобы пройтись и потянуться. Он стоял у высокого окна, из которого был отлично виден Млечный Путь, спиной чувствуя повеявший от камина холодок. Тень всегда появлялся у камина и какое‑то время стоял там, будто раздумывая, остаться или исчезнуть, не сказав ни слова. Чаще он действительно исчезал, но иногда они разговаривали и даже смеялись, вспоминая старые времена. Нынче же Тень, качнувшись, заскользил по кабинету и остановился у окна рядом с фон Тарсом, едва не касаясь его плечом.

– Привет, Ферни, – прошелестел призрачный голос. – Набор в этом году необычен, не правда ли?

Ректор усмехнулся. Ответил, не поворачиваясь – от плывущего образа Тени его всегда немного мутило.

– Давно не видел такого сброда! Такое ощущение, что детей похватали без разбора и сунули в порталы Фартума, как котят – в реку, чтобы утопить.

– Интересное сравнение, – заметил Тень, – каковы ставки, что утонут?

– Один к пяти, что половина новичков отсеется до третьего курса, – тут же откликнулся фон Тарс.

– Принимаю, – прошелестел Тень.

Помолчали.

– Ответите мне на вопрос? – решился ректор. – Насчет семейства фон Рок…

Тень медленно развернулся и поплыл к камину, где истаял в воздухе.

– Не ответите, – пробормотал фон Тарс, – так я и думал!

* * *

Утром, идя на завтрак с теми, с кем познакомилась только вчера, Белка подумала, как это приятно – быть рядом с людьми, от которых не ждешь удара в спину. Да просто идти куда‑то в компании!

Парни, оказывается, ждали их с Дэль в уже знакомой рекреации с часами и красными деревьями. Позже Белка узнала, что Фартум считает себя городом и дает соответствующие, иногда довольно остроумные наименования своим «улицам» и «площадям». Так, например, широкий коридор, ведущий в столовую, назывался Шоссе Энтузиастов, а полюбившаяся ребятам рекреация с часами и фонтаном – «Площадью Красной точки отсчета Вечности».

В столовой было полно первокурсников, которых лидер‑драконы разбудили на час раньше времени основного подъема. Набрав еды и садясь за стол рядом с Анджеем, Изабелла разглядывала будущих сокурсников. Около трети тайшельцев, судя по выражению лиц, знатные и не очень. Немного фриммцев, среди них ни одного низкородного, остальные – земляне и кальмеранцы. Большинство еще не успели перезнакомиться и присаживались за столы к соотечественникам, с недоверием косясь друг на друга. От выходцев из Кальмерана другие расы старались держаться подальше, и не удивительно: на родине Белки могли убить просто за косой взгляд.

– Анджей, и ты здесь? Неожиданно! – прозвучал хорошо поставленный голос из‑за соседнего стола. – Давай к нам, что ты сел с отребьем?

Белка, переглянулась с Уолли. Тайерхог чуть приподнял верхнюю губу, однако посмотрел на Джея и успокоился – в лице того не было ни намека на агрессию.

Обладателем голоса оказался высокий – вровень с Джеем – тайшелец с серыми волосами и глазами. Породистое лицо и его холодное выражение сразу выдавали аристократа из тех, кто носит не меньше двух родовых имен.

Дэль, в отличие от Белки, не стерпела, спросив с ехидной улыбочкой:

– Эй, сублим, чего тебе не сидится? Родовитость яйца жмет?

Анджей укоризненно взглянул на нее и поднялся.

– Приветствую, фон Морис, и благодарю за приглашение, но я останусь с друзьями! – сказал он таким тоном, что было понятно – продолжения разговора не будет, даже если собеседник решит иное.

И сел на место.