– Бэс! Проводи ее в комнату! – приказал Розен.

Я понимала, что разговаривать со мной дракон не желает. Он явно куда-то торопился.

– Ну че? Пойдем! – вздохнула Бэс. И тут же проворчала. – Прямо как маленькие!

Мы шли по коридору, а я чувствовала, как меня обдувает холодным сквозняком. Загадочные портреты, старинные вещи, мрачные коридоры – всё это навевало какую-то глухую тоску.

– Спокойной ночи! – послышался голос служанки, когда я вошла в комнату и стала раздеваться.

Пламя ее свечи трепетало на сквозняках. В комнате горел уютный свет.

– Интересно, а здесь водятся привидения? – спросила я, чувствуя, как усталость тащит меня на кровать.

Ветер так гулко завывал в каминных трубах, что казалось, что дом наполнен призраками.

– Нет, не водятся, – успокоила меня Бэтани. – Они ни с кем не водятся. Так, сами по себе гуляют! Индивидуалисты!

Она вышла, оставив меня наедине с домом. Свет стал плавно гаснуть, а я лежала и слушала, как ветер напирает на окна. Стоило свету погаснуть, как дом наполнился шорохами. В тишине они были отчетливо слышны.

Желание спать пропало моментально. «Ой, да ладно!» – махнула рукой усталость. – «Я пока в гости схожу к кому-нибудь!»

Ни мучительная дорога, когда карета неслась на таких скоростях, что впору вводить посты ДПС, ни тряска, ни случайный удар головой, когда карета подпрыгнула на кочке, ни пугающая неизвестность – ничего не заставило меня отрубиться.

А ветер все завывал в камине, пока я сидела бдительным островком посреди огромной кровати.

Честно сказать, мне очень захотелось замуж. Когда-то в детстве я сказала, что замуж выходят те, кто боится темноты и спать один. Золотые слова!

Мне показалось, что в коридоре кто-то ходит… Я отчетливо слышала негромкие, приглушенные нарочно шаги.

Я вскочила с кровати, распахнула дверь, но в коридоре было пусто. Прохладный сквозняк заставил поежиться.

Я закрыла дверь, как вдруг услышала рев…

Это был настоящий, жуткий рев, наполненный досадой и яростью. Ревело какое-то чудовище. По размерам явно превосходящее меня.

От ужаса я закрылась, попятилась к кровати, забралась под одеяло, завернулась в него, прислушиваясь. Я даже боюсь представить, что могло так реветь!

Мне кажется, шаурму придумали чудовища, глядя на очередное трясущееся под одеялом тело, уверенное, что слой ткани и пуха обязательно спасет.

Рев послышался снова…

Глава 10. Дракон

– Не кричите вы так! Весь дом перебудите! – послышался голос старой Бэтани.

– Опять переписывать! – рыкнул я, глядя на разбросанные листы. – Ты список всех умерших аристократов принесла?

– Да, – кивнула Бэтани, неся мне целый перечень. – Вот они, покойнички! Тут свежие, тут несвежие!

Я снова открыл альбом, размял плечи и положил перед собой письмо ныне усопшего лорда Кавила. Передо мной стояли копии всех фамильных печатей герцогства.

– Очаровательнейший ребенок, копия отца, – написал я, шумно втягивая воздух.

– Почерк не сильно похож! – произнесла старая служанка, тыча пальцем в округлость буквы.

– Пусть думают, что лорд Кавил напился на радостях! – прорычал я, выводя каждую строчку хвалебной оды ребенку.

– Да кто ж так пишет! – бурчала Бэтани. – Пишите! Только левой рукой! Премилейшее дитя, воспитанное и вежливое… Даже плачет по-особенному, по-аристократическому… Больше этих «усипусек»! В ее движениях чувствуется будущая кроткость, покорность и скромность… Сразу видно, что дитя придерживается высоких моральных принципов. Когда нянька меняет ей пеленки, она кричит, пока ее снова не запеленают. И обязательно добавляйте. Из нее получится отличная супруга. Счастлив будет тот, кому достанется такая невеста! Нужно подчеркивать, что она – копия родителей! Это важно!

Я старательно выводил очередную оду и шлепал печать.

– Когда она уже повзрослеет? – спросил я, выводя каждую строчку, перерисовывая буквы с чужого письма.

– Так она у нас графиня? Баронессам достаточно двадцать шесть страниц, маркизам и графиням – тридцать. Герцогине – не меньше пятидесяти. Так что пишите. И радуйтесь, что у вас не герцогиня! – ворчала Бэтани.

– Может, я ее указом до баронессы понижу? Всё ж писать меньше! – прорычал я.

– Но родилась-то она графиней? Так что писать и так, и так придется! Лучше не отвлекайтесь! Быстрее закончите, быстрее пойдете спать! – ворчала старуха. – Женщины так не пишут! Вы сейчас пишете за баронессу Штраль. Диктую… Ах, я пребываю в восхищении от этого милейшего создания! Я бы обцеловала ее с ног до головы… Настолько она прекрасна! В ней чувствуется утонченная красота матери, которая…

Я засыпал над строчкой, стараясь подражать летящему почерку баронессы и ее вечному восторгу!

Шел третий час ночи. Детство кончилось. Капля зелья состарила чернила. Хотелось выть от отчаяния.

– Не ту, не ту… Вон ту! – всполошилась Бэтани, когда я чуть не прилепил к одной маркизе печать барона. – Ну, теперь у нас юность! Итак, здесь мы восхваляем ее красоту и манеры!

– Восхвалил, – откинулся я в кресле.

– Что? Думаете, всё? Закончилось? А как же стихи? – уперла руки в боки Бэтани. – Всем приличным девушкам посвящают не меньше сорока стихотворений! Причем стихи проверяют в первую очередь… Чтобы не было совпадений! Или вы думаете, что поэтам запросто так деньги платят? Должны быть тайные воздыхатели. Поэтому стихи пишутся с инициалами. Но без имени поэта.

– Стихи… – простонал я, чувствуя, что сдаюсь. – Ладно… Ты как роза… эм…

– Ну… развивайте мысль, – подбадривала старушка. – Не очень талантливые поэты стоят дешевле талантливых! И это минус для девушки! Обязательно подчеркивайте, что вместе вам не быть… Иначе подумают, что вместе вы уже были… Что кому-то повезет больше, чем несчастному поэту.

Я уже перехотел жениться вообще. Свечка сгорела почти полностью, капая воском на разбросанные бумаги.

– Начинать надо издали и туманно… Что-то вроде… Развивайте тему! Итак, начали… Я вас увидел у кареты… – начала Бэтани.

– Потом представил вас раздетой, потом вас мысленно одел. И больше вас не захотел! – усмехнулся я, а перо поставило кляксу. Я был злым и уставшим.

– Я вас увидел у кареты, вы… – намекала Бэтани.

– Вы в шляпку модную одеты? – спросил я, уныло глядя на строчку черновика. О, лучше бы я и дальше писал оды прекрасному ребенку!

– Ни в коем случае! А то вдруг и правда подумают, что она голой из кареты вышла! Я вас увидел у кареты…

– В лучах изысканного света… – проворчал я, подпирая щеку.

– О! Слышите! Это поэт в вас зевает! – усмехнулась старуха. – Потом про ее красоту и про то, что вместе вам не быть! И дальше по шаблону! Где увидел, что подумал, сравнил с чем-то прекрасным, влюбился, осознал, что вместе быть не суждено. Вот и вся наука! Вперед!

– Я вас увидел у кареты, в лучах изысканного света… – писал я, пытаясь придумать, что дальше. – Вы были словно из мечты, явленье чистой красоты…

– О! Отлично! Записывайте быстрее, а то забудем! – всполошилась Бэтани.

– Я уже забыл, – зевнул я. – Я вас увидел у кареты… В лучах изысканного света, вы… вспомнил! Были словно из мечты, явленье чистой красоты. Но нам не суждено быть вместе! Судьба чужой вам стать невестой… Но я влюбился без оглядки…

– Ну вот! Почти отлично! – согласилась Бэтани. – Вам заплатили бы пять золотых!

– Давай поедем мы на бл… – продолжил я, в старуха выдохнула, услышав неприличное слово. – Я не могу так! Я же сказал, что я не поэт!

– А вы поднатужьтесь! – спорила со мной служанка. – Помните, она – приличная девушка! Пишите! Теперь я ваш весь, без остатка!

Я записал.

– Фух! – выдохнула Бэтани, падая в кресло. – Одно закончили. Осталось еще тридцать девять.

Я стал хитрее и опытней уже на втором стихотворении… Я стал выписывать рифмы в столбик. Мне очень нравилось слово «женой» и «жена». С ним рифмовалось огромное количество слов. «Не суждено вам быть со мной, вы будете чужой женой…»

– Пишите, пока не забыла! – ткнула Бэтани. Я приготовился.

Старуха поморщилась.

– Всё, забыла, – выдохнула она. – Там что-то было про судьбу-злодейку… Не помню уже…

Я снова встряхнул листочек с местами встреч.

– Я вас увидел на балконе, – начал я, поглядывая на косые строчки. – Меня скукожило в поклоне…

– Слово «скукожило» уберите! – вздохнула Бэтани. – Слушайте. Идите-ка в библиотеку. Берите томики стихов, будем вдохновляться!

Глава 11

Я подошла к двери, опасливо приоткрывая ее. Старинное поместье было наполнено тишиной. Изредка в ней раздавались странные шорохи, которые можно списать на сквозняки, мышиный «тык-дык» и ветер. Когда я ночевала первую ночь в этом мире, я наложила кирпичей на всю Китайскую стену, когда ветер впервые задул в камин.

Я еще раз осмотрелась и вышла, прикрывая за собой дверь. Честно сказать, я готова была в любой момент дать деру в комнату, но коридор казался пустым. Я осторожно направилась по нему, глядя на скорбные лица на портретах. Были ли это просто картины или портреты семьи, я не знала.

Коридор сворачивал за угол, а я вышла к лестнице, как вдруг увидела силуэт. Темный силуэт стоял внизу. Казалось, на нем был плащ. Лица его видно не было. Казалось, что на нем темная маска.

Недоверчиво глядя на силуэт, я сначала подумала, что это статуя. Но когда статуя зашевелилась, вместе с ней зашевелились волосы у меня на голове.

– Тише, – прошептала я себе. – Это может быть кто-то из слуг. Мало ли, вдруг по ночам они играют в ролевые игры?

Мысль немного меня приободрила.

– А вы почему не спите? У вас что-то случилось? – спросила я, решив напасть на незнакомца раньше, чем мужество снова сойдет на нет.

Но мне не ответили. Я решила, что это не мое дело, поэтому постаралась развернуться и направиться в комнату. Неокрепшей после столь сильного разочарования нервной системе этого показалось вполне достаточно.

Я направилась в коридор, как вдруг увидела тот же самый силуэт, но уже перед собой.

На всякий случай я глянула вниз. Мало ли, бывают близнецы?

– Вы что от меня хотите? – услышала я свой довольно напряженный голос.

Я сделала шаг назад, но мне не ответили. Незнакомец хранил молчание.

– Раз ничего, тогда я пойду, – произнесла я, но не ему, а словно напоминая себе, что пора делать ноги.

Почему меня не предупредили, что даже призраки здесь невежливые!

В этот момент он попытался схватить меня за руку. Я как бы завизжала, а как бы нет. Рука его была в перчатке, но при этом я чувствовала холод.

Он потянул меня на себя, а я дернулась в противоположную сторону. Я схватила вазу, которая стояла на столике, и ударила его наотмашь. Ваза словно прошла сквозь него и разлетелась вдребезги о стену.

Секунды мне хватило, чтобы броситься бежать по коридору куда глаза глядят. Для себя я решила, что если вдруг увижу хоть где-нибудь свет, я сразу туда! И не важно, что там может быть леди Кэтрин. Сейчас я была рада любому, кто спасет меня от привидения.

– Опасного! – подсказывало сердце.

Мне что-то казалось, что приличные призраки должны вздыхать, сокрушаться не то о безвременной кончине, не то о поведении своих потомков, являться где-нибудь печальные и таинственные и как бы намекать взглядом: «Ты жив, скотинка? А меня вон с этой лестницы муж спустил, застукав на измене!» или «Ты живой, значит, а я в этом кабинете на уроке опасного макраме, требующего наличие табуретки, закончил свои дни за долги!».

– Помогите! – увидела я свет, как вдруг дверь открылась, и я налетела на кого-то. Книги рассыпались по полу, я чувствовала, как умудрилась плечом войти в дверной косяк и что у меня будет синяк под глазом из-за того, что вошла лицом в стопку книг.

Я подняла глаза и увидела открытую дверь библиотеки и своего будущего мужа!