– Надо включить это блюдо в меню, – говорит Андре Кортни, указывая ложкой на чизкейк.

Фрейя едва не кричит от восторга. Она радостно хлопает в ладоши, а сама пытается точно вспомнить, чего и сколько положила. Все-таки это был эксперимент, а не готовый рецепт.

– Завтра запустим, – обещает Кортни и тянется за добавкой.

В груди Фрейи разливается тепло. Она не только сорвала кулинарный джекпот, но и вписала свое имя в меню; на это у нее ушло три года, два месяца и восемь дней – не подумайте, Фрейя вовсе не считала.

@UtterlyButterly

Мой чизкейк появится в меню @TasteoftheMed

#вотиславапришла #кулинария #рецепты

#ниндзянакухне

Наконец-то. Фрейя Баттерли делает первые шаги к вершине кулинарного олимпа.

Глава 2
Чизкейк

Час спустя.

Разумеется, путь к этой самой вершине – не прямая, проложенная гугл-навигатором дорога, а извилистая тропинка, которая то и дело норовит свернуть не туда или еще как-то задержать путешественника. Фрейя опоздала на автобус, ей пришлось полчаса убивать время в круглосуточном супермаркете, а потом садиться на рейс, что идет только до Уэст-Бриджфорта. Все это притупило эйфорию от чизкейка. Еще и дождь зарядил. Она поднимает ворот и бредет вверх в сторону Гэмстона, но тут рядом проезжает грузовик и попадает колесом в гигантскую лужу, окатывая Фрейю с головы до ног. Вроде бы на прошлой неделе весна официально сменилась летом, но это же Британия!

Дрожа как лист, Фрейя наконец добирается домой. Свет в окнах горит, она дважды звонит в дверь, однако Чарли не открывает. Выливая дождевую воду из обуви, Фрейя жмет на звонок в третий раз. И вот появляется бойфренд, дожевывая фри и держа в руке бургер.

– Ты что, не нашел петуха в вине? Я же тебе оставляла. – Она целует его в щеку, избегая касаться губ с привкусом глутамата натрия.

– Какого петуха? – Чарли сдергивает с батареи банное полотенце, бросает ей, а сам идет обратно в гостиную. – Решил, что проще заказать доставку. Как смена прошла, хорошо?

Фрейя стаскивает пальто и улыбается.

– Отлично. Мой чизкейк добавят в меню!

Чарли вновь устраивается на диване и включает футбол дальше.

– Слышал, что я сказала? – радостно переспрашивает Фрейя. – Мой чизкейк добавят в меню. Им очень понравилось и…

Он пялится в экран и явно не улавливает ни слова.

– Чарли?

– Чего? – раздраженно отзывается бойфренд, вновь ставя матч на паузу.

– Да ничего. – Фрейя уходит снять мокрую одежду под вопль Чарли: «Судью на мыло!»

Вот гад. Это ведь даже не прямая трансляция, можно посмотреть запись когда угодно. Зачем было портить такой важный день? Фрейя заглядывает в зал, вода капает с ее волос на деревянный пол.

– Видел ссылку, которую я тебе скинула?

– Козел! – орет бойфренд телевизору, отхлебывая колы.

– Чарли?

– Чего? – спрашивает он, не отрываясь от плазмы размером в половину гостиной.

– «Золотая ложка» на Кипре.

– А?

– Я подумала, хороший вариант для нас обоих. Я полюбуюсь на поваров. Ты – на водные виды спорта.

– Ну какой это фол! – Чарли откидывается на диване и заводит руки за голову.

Подхватив полотенце, Фрейя идет к аквариуму, достает Артету, их бородатую ящерицу, и вкалывает назначенное ветеринаром глистогонное. Затем, усадив питомца на плечо, возвращается к Чарли и принимает самую соблазнительную позу.

– Тогда увидимся в постели, мой горячий жеребец.

– Эй, ну перестань, – поворачивается к ней Чарли. Игру остановили, а нарушителя под свист и улюлюканье трибун удаляют с поля. Бойфренд хлопает по дивану, предлагая Фрейе устроиться рядом с пустой коробкой из-под бургера с прилипшим к ней корнишоном. – Давай завтра, а?

– Мне же на работу, – напоминает она, спуская Артету на диван.

– Я думал, у тебя завтра выходной? – поднимает голову Чарли.

– Да, но мне нужно сделать три чизкейка и принести их до открытия ресторана.

– Андре над тобой издевается, правда.

– На самом деле, это честь, Чарли. Если хочу стать шеф-поваром, надо проявлять инициативу.

Он сжимает ее руку.

– Вот за что я тебя люблю – ты всегда отдаешься делу с головой. Ладно, Кипр – место неплохое. Я позже почитаю внимательно.

На мгновение она чувствует себя центром вселенной Чарли, он преданно смотрит на нее своими серыми глазами из-под лохматой светло-каштановой челки – его волосы того же цвета, что и веснушки, – а сильная теплая рука держит ладонь… но матч возобновляется, и Чарли тут же утыкается в экран.

Фрейя забирает ящерицу и бредет наверх в спальню. Может, дело не в нем, а в ней самой? Может, не стоило поднимать шумиху из-за какого-то чизкейка – по крайней мере пока играет «Арсенал». И все же Чарли мог отвлечься. Пусть для него эта новость – пустой звук, бойфренд должен был заметить, как это важно для Фрейи. Она кладет Артету на ковер и берет телефон.

Фрейя

Я тут всерьез задумалась, стоит ли дальше встречаться с Чарли.

Хади

Че такое?

Фрейя

Да фигня какая-то. Ему чизкейк неинтересен.

Хади

Ты это сейчас про секс?

Фрейя замирает, обдумывая вопрос. Может, она и правда имела в виду секс, сама того не понимая? Вроде как бессознательно. Может, проблема как раз в том, что речь не о сексе, а должна быть о нем? Фрейя оглядывается. На кровати вперемешку валяется одежда: джинсы Чарли, ее полосатый свитер, три его футболки, ее платье в цветочек, где-то между ними ее пижамные штаны… Как так получилось, что вещи сплелись теснее, чем их владельцы?

Это Фрейя должна откинуться на подушках, а не ее легинсы. Ее обнаженное тело прижиматься к рубашке любимого, а не ластовица трусиков. Оба любовника лежать на покрывале, приходя в себя после оргазма, а не куча разномастных носков и вывернутая наизнанку футболка с логотипом «Арсенала». Фрейя берет боксеры Чарли и бросает их в корзину для стирки. Вот что пошло не так – они слишком мало занимаются любовью. А когда занимаются, получается как-то посредственно: она пялится в потолок, составляя в голове список покупок, а он, едва кончив, хватает пульт от телевизора. Нужно добавить в отношения огонька. Когда они последний раз спали не в миссионерской позе? Когда у них вообще было в последний раз?

Виноват не только Чарли – если так подумать, Фрейя тоже не без греха. Слишком часто после смены она чувствует себя потной и грязной, а пока приведет себя в порядок и снова покажется себе человеком, секс уходит на второй план. Чарли любуется спортивными тачками в интернете, а Фрейя – красивыми фотографиями Талии Дракос, ее кумира и основателя «Золотой ложки».

Она принимает душ, вытирается, намазывается кремом, затем стряхивает хлам с кровати и оглядывает комнату в поисках вдохновения. За неимением аромасвечек и ночника, Фрейя подпаливает пучок шалфея и ставит его в стакане на прикроватную тумбочку. Тлеющие листья источают свет и терпкий запах.

Сунув руку в сумочку, Фрейя находит пустой флакон из-под духов, который везде таскает с собой, и большой кусок чизкейка для Чарли. Взглянув на украшающие поверхность темно-красные вишни без косточек, она вспоминает канал на «Ютубе» под названием «Персики и сливки», на который однажды наткнулась, пока искала новые рецепты. Персиком оказалась платиновая блондинка, обожающая размазывать по себе взбитые сливки. Чарли явно заинтересовался, когда статный молочник принялся кормить томно дышащую красотку с влажными приоткрытыми губами мараскиновыми вишнями и дрожащим желе. И пусть Фрейе не особо понравилась идея ловить, как порнодива, языком вишневый сироп, она всерьез задумалась над самой темой. «Может, в сексе я не очень хороша, но готовить-то умею… Если бы только как-то…» Она смотрит на чизкейк с вишней и представляет, как он будет выглядеть, когда она размажет его по голому телу. Открывая крышку, Фрейя продолжает сомневаться. Дело не столько в неуверенности, сколько в нежелании портить отличное блюдо, но опять же, совершенство так и тянет разрушить.

Она робко окунает палец в мусс и проводит им по груди. В декольте закатывается вишенка. Лакомство холодное и липкое, но отступать нельзя. Фрейя размазывает немного мусса по соску. И еще немного. А затем, собравшись с духом, хватает кусок целиком и проводит им по животу, словно бруском мыла. Тесто крошится на промежность. Все липкое, зудит, жутко неудобно – но так бойфренд уж точно заметит чизкейк, верно?

– Чарли! – зовет Фрейя.

В ответ лишь приглушенный гул телевизора.

– Чарли?

Кусок теста скатывается с груди и застревает в сгибе локтя, горящий шалфей дымит.

– ЧАРЛИ! – Фрейя уже не чувствует себя сексуальной. Десерт начал засыхать, и, если пошевелиться, рассыпается по простыням.

Гул телевизора сменяется звуком шагов по скрипучей лестнице.

– Чем это воняет? – Чарли входит в комнату и смотрит на Фрейю как человек, который наткнулся на тикающую бомбу. – Что-то горит?

– Я! – рычит она, изображая хищницу, сгибает колено, отбрасывает волосы назад, выпячивает грудь, запрокидывает лицо и томно поглядывает на любимого. – Иди ко мне.

– Что ты делаешь? – Его лицо выражает… сложно сказать, что именно, но это явно не похоть. Может, несварение.

Фрейя вновь встряхивает волосами и облизывает губы.

– Съешь меня.

– Ты в порядке? Ты выглядишь…

– Возбужденной? Изголодавшейся? – подсказывает Фрейя, не смея повернуть голову, чтобы большой комок йогурта не съехал с шеи на подушку.

– Больной.

– Больной?

– Психически больной.

– Вот спасибо! – Фрейя резко садится и с ужасом (кажется, она и правда становится похожа на мать) наблюдает, как чизкейк медленно сползает на простыни. – А я-то пыталась быть соблазнительной.

Чарли усмехается, отмахивается от дыма и осторожно опускается на край кровати.

– Зато ты меня веселишь.

Она вздыхает, наволочкой вытирая чизкейк с лица.

– Я хочу, чтобы ты желал меня, а не веселился.

– Конечно, я тебя «желаю». – Чарли смотрит себе под ноги и отрывает кусок ваты от подошвы левого кроссовка.

Фрейя приподнимается на локтях, злясь, что он опять приперся в спальню в обуви. Разве случай с собачьими какашками на прошлой неделе его ничему не научил?

– Я принесла это специально для тебя, – кивает она на застывшее месиво у себя на груди. – Мог бы хоть лизнуть!

– И страдать несварением желудка всю оставшуюся ночь? Да ладно тебе, Фрей, если я слопаю половину десерта, то никаких представлений ты от меня потом не дождешься!

– Ну совсем чуть-чуть! – дуется она, решив все же довести дело до конца.

Он поворачивается к ней, и на мгновение кажется, что любимый все-таки слижет лакомство слой за слоем, но вместо этого Чарли цепляет пальцем каплю мусса и подносит к губам.

– Неплохо!

Неплохо? НЕПЛОХО? Да это просто охрененно! Достойно попасть в меню, получить премию школы Le Cordon Bleu ^[1]. Божественно. Восхитительно. Невероятно.

Ощущение такое, будто легкие проткнули иголкой. Фрейя не понимает, что ранит ее больше – равнодушие Чарли к попыткам соблазнения или убогая похвала. В комнате отчего-то воняет гарью, что-то потрескивает у самых ушей. Вдруг Чарли хватает со своего стола стакан воды и выливает Фрейе на голову:

– Ты горишь!

– Так я сама тебе об этом твердила, но тебе же интереснее…

– Нет, ты правда горишь! – Он хлопает ее по макушке, пряди шипят, и тут срабатывает пожарная сигнализация.

Фрейя испуганно дергается.

– Спасена, – объявляет Чарли и помогает ей подняться. – Иди в душ, я вырублю сигнализацию.