– Считаешь меня ведьмой? Не видел меня такой? Может, потому что никогда не смотрел? – возмущенно ответила Селма. – Студентка Лейвр не может перевестись! Иначе и я, и профессор Тэусс потеряем лицо. Это мое решение. Моя работа. Тебе не нужно вмешиваться в эти вопросы, иначе ты все разрушишь. У всякого действия есть свои причины. У всего есть свое место и порядок.

– Не ты ли умоляла меня образумиться и все изменить, Вильят? Я предупреждал тебя, что за этим последует.

– Так это месть мне?

– Нет!

– Я все больше убеждаюсь в том, что ошибалась, когда просила тебя об этом, – сдавленно проговорила Селма, прижимая ладонь тыльной стороной к своему лбу. – Ты не подходишь для Арда. И если не намерен меняться и действовать в интересах академии, то у меня не остается выбора. При всем уважении к Деверуксу.

– Что ты хочешь сказать? – Глаза Кристиана опасно сверкнули серебром.

– Ты сам знаешь, что я имею в виду. Я знаю, что ты хотел сам оставить этот пост, после того как на него вернется Деверукс, чтобы сохранить честь рода. Городские сплетни – это одно. Но совсем другое дело, если будет подано официальное прошение королю. Ты вынуждаешь меня прибегнуть к этим мерам. Если сейчас же не остановишься…

– Ты угрожаешь мне, Селма?

– Я спасаю то, что мне вверено.

Глава 7

– Я знала тебя еще подростком. И прекрасно помню, через что тебе довелось пройти. Ты был совершенно нелюдим, и Деверукс решил, что только силой можно вынудить тебя покинуть Харланд. Решил, что академия поможет тебе раскрыться. Но твой дед ошибался. И я ошиблась, решив принять его волю. Как я уже говорила, у всякого действия есть свои причины. У всего есть свое место и порядок, – повторила Вильят. – Ты слишком долго жил вдали от мира, не принимая ни его правил, ни порядка. Сейчас ты действительно считаешь, что поступаешь правильно. Считаешь, что добился справедливости. Я знаю, что у тебя доброе сердце. Но ты ошибаешься, Кристиан.

Гарс получил прекрасную возможность поддержать свой род, возможность преподавать в престижнейшей академии королевства, заплатив свою цену. Это его выбор. А родители студентов предпочитают верить, что их чада обучает умудренный годами и опытом старец. Поскольку таким им видится образ профессора и декана факультета. Это то, что они хотят видеть. Это то, во что они предпочитают верить. И они будут первыми, кто бросит в тебя камень, измени ты хоть что-нибудь.

Студентка Лейвр и правда очарована Гарсом. Я женщина, я вижу это по ее глазам. И именно это очарование вынудило ее пойти на необдуманный шаг. Я прекрасно знаю сложный характер Тэусса. Я все вижу, я не слепа. Но Лейвр имеет прекрасный потенциал. А открыть для нее все двери по окончании академии может только подпись Тэусса в дипломе и практика под его кураторством. Все это игра. Все это те правила, которые мы вынуждены соблюдать, чтобы был порядок. А ты сеешь хаос. Добро иногда принимает странные формы. Я надеялась, что ты поймешь это.

– И тогда примкну к вам? Ложь и притворство! Хочешь, чтобы я уверовал и играл в эти игры, Селма? Действительно хочешь видеть меня таким? Я буду не меньшим лицемером, если объявлю, что внезапно ощутил желание взять на себя ответственность за Ард. Но ты не так давно требовала этого от меня. Так отойди в сторону, Селма.

– Что ты собрался делать? – Голос Вильят дрогнул. – Думаешь, что я не решусь подать прошение королю? Напрасно!

– Угрожая мне, ты все же наивно надеешься на мою порядочность, Вильят? – Кристиан буквально опалил ее потемневшим взглядом. – Считаешь, что смиренно склоню голову и позволю тебе это?

– Король и так зол на тебя, – попыталась защититься проректор. – Ты попадешь в опалу. Тебе будет закрыта дорога в Деспин и во дворец! Так что остановись!

– Разочарую тебя, но повторю твою же фразу: «Все это игра. Все это те правила, которые мы вынуждены соблюдать». Именно поэтому вскоре король получит письмецо от Синхелма, окропленное его кровью и отеческими слезами. Где бравый воин откроет его величеству душу и склонит в горе поседевшую голову, придумав очередную ложь. А я стану героем, который кинулся защищать бедную сиротку и воспитанницу любимца короля. Как думаешь, что скажет на твое прошение Ламон, когда узнает, что проректор Арда устраивала публичный самосуд, обвиняя бездоказательно дочь героя Синхелма в воровстве? Или держала короля за идиота все эти годы, вынуждая нахваливать коротышку Тэусса!

Или мне поведать о твоем лживом восхищении, ради пополнения казны Арда? Наш король весьма любит, когда ему лгут, не так ли? Совсем недавно ты лично могла в этом убедиться. И насчет твоих жарких речей о порядке в академии… Вы бы давно могли представить Гарса как гениального преемника и протеже Тэусса и готовить старику замену. И больше не нужно было бы этих ухищрений, Вильят. Но предпочли тешить его эго, пользуясь мягким характером молодого преподавателя.

Что же касается студентки Лейвр, ты прекрасно могла побеседовать с нею лично, если бы действительно хотела вразумить и помочь. Но ты предпочла опозорить ее перед мужчиной, который ей не безразличен. А ведь в столь юном возрасте это убийству подобно. Даже я это знаю. Тэусс – негодяй и бездарь. Конечно же, девчушка не вынесла и нескольких его занятий, при ее-то даре. Может, эти наивные каэли и вздыхают по ночам о кудрях Гарса, но предпочитают учиться у него благодаря таланту.

– Этого требовали обстоятельства!

– Не лги самой себе. Да, чуть не забыл… Скоро в Арде пройдет первый бал. Ты, дорогая Селма, убедишь старика Тэусса выступить с хвалебной речью в адрес Гарса и самому представить его как своего обожаемого преемника. Может начинать хвалить его прямо с сегодняшнего дня.

– Что? – ахнула Вильят.

– Более того, впредь ты будешь докладывать мне обо всех подобных ситуациях. И действовать в соответствии с моими указаниями, как ректора Арда. И только так. А уж я в свою очередь приму ответственность за последствия.

– Моя голова… – Селма прижала пальцы к вискам. – Мы обречены…

– Посети ардовского целителя, – посоветовал Кристиан, пройдя к двери и собираясь покинуть кабинет проректора. – Пусть пропишет тебе успокоительных капель.

Он вышел в коридор, собираясь идти к себе. Хотя нет… Сейчас лучше подняться на площадку и немного освежиться. Ему самому впору пить капли. Вильят обмолвилась, будто деда волновало, что творилось у него на душе. Деверукс исчез и устроил все это представление, чтобы озаботиться его благополучием? Да никогда не поверит в это! Никогда… Он был единственным внуком, а стал самым большим разочарованием.

С того проклятого дня, когда впервые убил, отомстив за отца. Когда едва не выжег собственное сердце, подняв на поле боя всех погибших. Когда и себя похоронил в той битве, поскольку душой так и не вернулся оттуда. С того дня он никогда не ощущал поддержки Деверукса. Ни единого доброго слова. Ни единого теплого прикосновения, позволившего почувствовать себя живым. Он был одинок все эти годы. Был тем, кто не умер, но и не выжил.

Первые слова, которые выкрикнул после стольких лет молчания, были адресованы Деверуксу. «Я никогда не подчинюсь твоей воле», – кажется, он произнес именно это. С тех пор и повторял, как заклинание, при каждом их разговоре, переходившем в ругань. Дед желал, чтобы он продолжил дело рода, уподобился ему. И сердце его вовсе не болело за единственную родную кровь.

Как он может быть счастлив в этом месте? Как может открыть душу, находясь здесь? Что хорошего может быть в Арде? Кристиан устало вздохнул, глядя, как дверь его кабинета со скрипом открылась настежь. Вот же… Кто-то из студентов постарался? Неумело прилепил на его кабинет печать с заклинанием «аруса». Чтобы дверь перед ним сама открывалась, стоило хозяину приблизиться. Да видно регулярно прогуливал занятия по рунным печатям, поскольку дверь теперь жила своей жизнью, открываясь, когда самой хотелось.

– Вот уж спасибо за заботу…

Нужно найти героя, сделавшего этот подарок и заставить все исправить. Рэйван покачал тяжелой от усталости головой. Идя дальше по коридору, он привычно ощутил колебание собственной силы и немного приподнял левую руку. Быстрая тень скользнула по рукаву, собираясь нестабильной тьмой на его плече. Кристиан усмехнулся, продолжая следовать к лестнице.

– Как дела у твоей новой хозяйки? – спросил некромант непоседливого духа.

Глаза Зиля затлели, он выпустил острые как бритва когти, впиваясь ими в рубашку Рэйвана. Хвост марага обвился вокруг его руки. Идя по широким ступеням лестницы, Кристиан почувствовал, как вновь отозвалась его суть, принимая послание фамильяра. Тревога, смятение, жгучая тоска, страх одиночества – все это полоснуло словно когтями.

– Она страдает… – неслышно, одними губами произнес Рэйван, спускаясь вниз.

Лестница казалась бесконечной. Пройдет время и эта рана станет старым шрамом, будет ныть иногда, как боевая, отзываясь на непогоду. Но сейчас слишком свежа. Кристиан отпустил духа, повелев возвращаться к хозяйке.

Он снова подумал, была бы Ванда куда счастливее, не согласись он в Беренгарде на условия Синхелма. Возможно, тогда она не узнала бы всей горькой правды. Все же Синхелм странный человек. Казалось, что все, чего хотел – сохранить свою геройскую репутацию. Сохранить до конца. Ведь в итоге получается, что он прямо святой отец. Для всех он тот, кто воспитал сироту. И даже не стал заключать договорной брак, дав шанс дочери продолжить обучение в королевской академии. А уж она – сплошное разочарование. Ни благодарности, ни смирения, как подобало бы юной каэли.

Отчего же Синхелм так желал, чтобы дочь сама взяла на себя всю вину за происходящее? Ведь он явно хотел, чтобы Ванда винила только себя в неудаче. Кристиан ощутил неистовое желание иссушить заклинанием Синхелма и заполучить его память. Что же хранил в душе этот человек?

В какой-то момент, уже и сам не понимая как, Рэйван оказался перед входными дверьми, ведущими во внутренний двор замка. Большой перерыв еще не завершился, и большая толпа студентов грелась на солнце. Более разумные наслаждались тенью беседок. Те, что не могли усидеть на месте, плескали друг в друга водой из фонтанов, бродя босиком по их каменным широким бордюрам. То тут то там слышался смех и деланно испуганный писк девиц.

Мрачной тенью, едва не заставлявшей увядать яркую траву под ногами, Кристиан прошелся по двору. Остановился в центре, чувствуя, как чья-то робкая магия коснулась его. Рэйван приметил несколько разрумяненных студенток, шептавшихся под громадным старым деревом у беседки. Упирая кулаки в бока, некромант ощутил, как свежий ветер принялся ласкаться, порывами заставляя трепетать ткань рубашки. Он подхватывал пряди белых волос, да так, словно кто-то перебирал их пальцами. Через мгновение позади ректора взмыли в воздух прозрачные струи фонтана, переплетаясь и сверкая на солнце причудливыми крыльями.

Что они творят? Совсем страх потеряли? Слушая вполуха шелестевший тихий шепот, Кристиан сурово сдвинул брови.

– Тот, кто испортил дверь ректорского кабинета! – грозно заговорил некромант, овеваемый теплым ветром. – Если ни на что лучшее не способен, кроме как сквозняки устраивать, уж лучше и вовсе не ставить печать. Даю сутки, чтобы заклинание было выполнено безупречно. Иначе я сам найду виновника.

Рэйван прошествовал обратно к замку, постаравшись распугать воспитанников Арда змеившимся по его следу черным туманом. Даже велел ему собраться пугающими черепами, напустив могильного холода. Вы только посмотрите на них… То собирают все нелепейшие сплетни, приписывая ему все существующие грехи. То обнаглели настолько, что решили своей непутевой магией заботу проявлять. Поди пойми этих шумных надоед…