Сложно придётся нам, если в крепость будет поступать такое вооружение. Силы то или равны, или русских меньше. Под Силистрией наших войск стоит может быть чуть больше пятидесяти тысяч, из которых немалая часть болеет. В крепости находится гарнизон порядка семнадцати тысяч турок, а в охранении дорог к крепости, недалеко от Силистрии, находится турецкий корпус в более сорока тысяч штыков. Итого, сумарно турок больше, у них же в руках и крепость. Если турки будут вооружены новейшими английскими винтовками и особыми пулями к ним, поражения русских войск не за горами. Или, как и в иной реальности, придется поло

Может быть, и в реальности была похожая ситуация, поэтому и случилось это стояние под Силистрией, вместо того чтобы продвигаться вглубь турецких территорий? В итоге оставили крепость и оттянулись на север. Исправим ситуацию.

– Бах-бах! – два десятка наших особых стрелков, вооружённых винтовками с оптикой, начали работу.

Моментально была выбита вся прислуга у первых двух телег, а также и передовое охранение обоза. Перезарядка винтовок унитарным патроном позволяла делать шесть прицельных выстрелов в минуту, а если ускориться и бить просто в сторону врага, то и того больше. По современным меркам – это просто шквал огня.

– Бах-бах-бах! – после начала работы особых стрелков стали разряжать свои винтовки и все другие.

Турки метались. Численно их было больше, чем моих бойцов, выдвинутых на эту операцию. Только охранение обоза состояло из человек ста пятидесяти. Все были конными, вооружены не только старыми пистолетами, но я увидел и револьверы. Вот таких турецких офицеров и отстреливали в первую очередь.

Трофеи уже будут неплохими. Жаль, что коней придется оставлять, а, скорее, так и стрелять, чтобы и этим ослаблять противника. Провести табун копытных тропами, где мы чуть прошли, вряд ли получится. Впрочем, можно было попробовать.

– Вперёд! – прокричал Тарас, первым поднимаясь с сырой земли.

Отложив винтовки в сторону, взяв револьверы в руки, бойцы устремились к обозу, поливая всех и каждого огнём из револьверов. Турки, только-только собиравшиеся избавиться от шока и растерянности, вновь были ввергнуты в эти состояния.

Уже были и те, кто убегал с дороги в сторону крепости или в обратную сторону от неё по дороге. А я беспокоился за то, что в таком яростном бою у нас не будет достойных «языков». А была речь о том, чтобы оставить двух-трёх офицеров из числа турок, чтобы всё подробненько у них разузнать. Догонять же беглецов было не на чем. Если только пулей.

Я также встал, но не побежал, а отряхнулся от налипшей к плащ-палатке грязи. Звуки выстрелов уже становились редкими, а звон стали прозвучал только в двух местах. Но поединщикам не дали возможности разобраться друг с другом в честном бою на холодном оружии. Кто-то из револьвера пристрелил турок, успевших обнажить свои ятаганы и сабли.

Дело было сделано. Если судить по тому, как операция завершалась. Хотя ещё нужно было уйти. Могло показаться, что нам удалось устроить засаду просто, будто походя, в перерыве между чаепитием.

Нет, и ещё раз нет! За тем, как отработали мои люди стояли годы тренировок и подготовка к различным операциям. Тут же подготовка экипировки, изменения для удобства и функциональности жилетов, поиск и покупка за бешеные деньги каучука, чтобы иметь в своём распоряжении хотя бы две сотни прорезиненных плащ-палаток. Десятки тысяч рублей, потрачены только на то, чтобы бойцы научились отлично стрелять. И много, очень много ещё проведено работы, чтобы вот тут мы не потеряли ни одного бойца убитыми и могли взять достойную добычу, показать, что полк Шабарина – это грозная сила.

– Вы есть бандит. Отпустить меня за плата золотом! – кричал один из трёх наших «языков».

Как нетрудно догадаться, мы взяли англичанина. Их в крепости было немалое количество, как и французов. Наше командование, видимо, считало, что мы всё ещё воюем с турками, оттого и впадало в полное уныние, что воевать с ними стало очень тяжело. На самом деле, мы уже воюем со всей Европой, а не только с турками. И даже те страны, которые выражают свой нейтралитет, экономически, да и в военной сфере, уже помогают Турции. Потому-то и нужно было принять ситуацию, что мы воюем против всего мира.

А, нет! Китайская империя Цин – наши союзники. Греческие повстанцы, абхазы, черногорцы, тоже с нами. Персы ещё имеют дружественный нейтралитет. Так себе компания. Так что, да – мы воюем против всего мира. Может быть, если бы Соединённые Штаты Америки были рядом с нами и имели возможность более деятельно помогать на Европейском театре военных действий, то они бы это сделали. Сейчас отношения с американцами хорошие.

И я попробовал задействовать и американцев. Правда на ситуацию повлиять не могу, могут и обмануть. Но я вернусь с войны, я обманщикам уши-то надеру!

– Сэр, можете не утруждаться разговаривать на моём родном языке. Мне не хотелось бы, чтобы вы его марали своими речами, – пока все мои бойцы занимались тем, что мародёрствовали и готовились к отходу с награбленным в обозе, я позволил себе поговорить с англичанином.

– Вы убили всех! Это варварство! Среди обозников были болгары и румыны. Вы и их убили! – сокрушался англичанин.

Я звонко, заливисто, но, как показалось, зловеще, рассмеялся.

– Вы мне будете говорить о справедливости? Представитель той нации, которая просто уничтожает миллионами ирландцев? Те, которые убили десятки миллионов индейцев, индусов? Нет большего зверя и предателя, низменного человека, чем англичанин! Вы обещали моему государю поддержку и союз, но предали нас. Подлые мелкие гадёныши, прикрывающиеся несуществующим английским благородством! – зло высказывался я, между тем находя, что мой английский всё-таки на приличном уровне.

– Если бы я не был связан, я бы дал вам пощёчину и вызвал бы на дуэль! – выкрикнул англичанин.

– Дуэль – это поединок с достойным! И я понимаю, что если отдам вас в руки русским офицерам, то они будут пылинки с вас сдувать, кофе и чаем поить с русскими пряниками. Но я не такой. За то, как вы поступили вероломно с моим Отечеством, я буду грызть ваши подлые глотки! – сказал я англичанину, затем буднично, словно только что и не кричал, и не злился, обратился к Тарасу: – Всё? Готовы к выдвижению?

– Так точно! – отвечал командир полка.

Да я и сам видел, что бойцы уже разбились по двойкам, чтобы нести ящики с оружием. Получалось забрать их все одним заходом. Мы даже брали с собой четыре подводы с оставшимися в живых конями. Придётся всё равно коней пустить в расход, но примерно с километр лошадки пройти смогут, а дальше такая местность, что только человек и протиснется.

– Вижу кавалерию противника! – выкрикнул десятник, который должен был следить за дорогой по левую от нас сторону.

Конный отряд шёл из крепости, которая находилась примерно в пяти верстах от того места, где мы хулиганили. Вряд ли успел кто-то доскакать до крепости – могли и услышать, что тут происходит интенсивная стрельба. В низине и по реке звук разносится далеко, пусть и ветер был со стороны крепости.

– До двух эскадронов! – уточнил численность конных турок наблюдатель.

Я посмотрел на Тараса, ожидая, что он сейчас скажет.

– Первый, третий, пятый десятки – заслон. Десять метких стрелков в помощь. По два выстрела – и уходите! – командовал Тарас.

И вполне грамотно он решил, прямо по моим заветам. Десятка снайперов хватит для того, чтобы серьёзно проредить вражеских набегающих конных. Если грамотно стрелять, а винтовки с оптикой получают только те бойцы, которые точно не дураки, то и десяток стрелков может остановить сотню, если не больше, конных. Достаточно стрелять таким образом, чтобы подбивать коней, которые бы мешали другим продвигаться, сбивая ритм атаки неприятеля, выбивая у него офицеров.

Я шёл рядом с англичанином и двумя другими нашими пленными турками. Мы передвигались достаточно споро, несмотря на то, что ноги периодически липли к земле, уходя в грязь по щиколотку. Звуки стрельбы за спиной придавали чуть больше мотивации бодро передвигать ногами.

Бойцы ещё тащили тридцать длинных ящиков и порядка двадцати ящиков поменьше. В длинных были винтовки, в других ящиках – пули, скорее всего, те, которые назывались пулями Минье. Но я не рассматривал, решил ящики пока не вскрывать, чтобы по дороге не растерять трофеи. Учитывая то, что в каждом ящике было по двенадцать винтовок (если судить по тому, какой ящик с винтовками Энфилд когда-то оказался в моих руках), то суммарно у нас должно оказаться триста шестьдесят новейших винтовок. И это такой улов, ради которого стоило пролежать шесть часов в грязи.

Скоро к нам присоединились все стрелки, которые остались преграждать путь к погоне. К великому сожалению, двое погибших, трое раненых.

– Жалко животину, – с полной горечью в голосе сказал Мирон.

Я промолчал. Дальше коням пройти будет крайне сложно, и лучше уже прибить лошадей здесь, чтобы не достался врагу, чем животные будут мучиться и утопать в болоте.

– Ваше благородие, дайте оного коняку, лошадку хоть бы! Пройдём мы через эти болота! – взмолился Мирон.

– Бери! Но, как только начнёшь отставать от отряда, бросаешь коня и догоняешь! – отдал приказ я.

И Мирон провёл коня. В принципе, как оказалось, это не было таким уж сильно сложным заданием. Потому у меня даже начинали зарождаться в голове завиральные мысли, чтобы пробовать работать в том числе и конными отрядами, проводить тропами казаков, чтобы и они начали шалить на дорогах, ведущих к крепости.

– Тарас, по приходу в лагерь организуй сразу два десятка бойцов, чтобы они исследовали все подходы, где можно пройти и выйти к крепости через болота. В этом ты недоработал. Если можно пройти с одним конём, то там можно попробовать пройти целым эскадроном! – вместо того чтобы похвалить старательного Тараса, я его отчитывал.

Ну, я и раньше был убежден в том, что хвалить можно, даже нужно, но всё это должно быть по итогам военной кампании. А все остальные боевые действия – это работа, которую нужно выполнять, не ожидая наград. Впрочем, все в полку знают, что за мной не заржавеет. А ещё и трофеями могут обзавестись. Вот, к примеру, я сам дам по итогам уже этой операции на полк тысячу рублей, чтобы, так сказать, выплатить им часть от недостающих трофеев. Ведь винтовки пойдут на усиление русской армии.

Так я могу превратиться в русского Робина Гуда, ну или Алешку Молодца, который забирает у турок и англичан с французами, а отдает русским. Ничего, прорвемся. Если враг лишился винтовок, а мы приобрели, то это выгода вдвойне.

И, самое главное, что действовать можно. Потому уже завтра на свою охоту отправятся уже две группы. Без меня, но и со мной тоже. Ведь с ними будут те знания и навыки, которые я смог в бойцов вложить и развить.

Глава 5

– Вот, господин генерал-лейтенант, первая наша вылазка – и первая удача, – сказал я Дмитрию Дмитриевичу Сельвину, когда тот прибыл в расположение моего полка.

Именно так. Не я к нему пришёл, даже не лично пригласил, а лишь послал за генерал-лейтенантом. Субординацию я соблюдал, но показывал, что особого пиетета перед высшим командованием я не имею. Да и устал я, помыться нужно, согреться. В грязи сколько провалялся!

– Мда… Взяли сразу больше шести сотен штуцеров, да ещё и с расширяющимися пулями для них! – ходил и причитал генерал Сельвин. – У меня во всей усиленной дивизии не более трёх сотен штуцеров!

И по этому поводу у меня сразу же возник вопрос: какого чёрта? Почему в дивизии, которая прямо сейчас воюет нет штуцеров? Я отдал армии шесть с половиной тысяч штуцеров Южной армии. Где они? Понимаю, что этот вопрос мне следовало бы задать интендантам или самому командующему, который сейчас болеет и собирается покидать армию. Потому я не стал показывать свою нервозность перед генералом.

– Я готов поделиться. Вот, триста штук вам отдам, – Сельвин опешил.

– У меня дивизионная казна почти пуста. Чем же я расплачусь? Всё – ваш трофей. Пока у вас вышло сделать то, чего иным не под силу было, – Дмитрий Дмитриевич лукавил.