Витраж изображал человека в длинном темно-синем плаще с капюшоном. В руке человек держал старинный золотой фонарь.

– Красота какая! – улыбнулся я. – Это знак, что мы договорились?

И не поверил глазам – фонарь на витраже едва заметно качнулся вверх-вниз.

Откладывать разговор с Иевлиным я не стал. Если уж пообещал отцу помочь, то сделаю это поскорее.

На удивление, бывший императорский повар отозвался сразу.

– Рад вас слышать, господин Тайновидец.

Даже в его мысленной речи явственно слышались привычные ворчливые нотки.

– Взаимно, господин Иевлин, – улыбнулся я.

И не стал тянуть время, а сразу перешел к делу.

– Я к вам с просьбой.

– Внимательно слушаю, Александр Васильевич.

– Мой отец собирается жениться. По какой-то причине ему очень важно, чтобы угощением на свадьбу занялись именно вы. Вы могли бы поговорить с ним об этом?

– Поговорить-то можно… – помолчав, отозвался бывший императорский повар. – Только вот о характере вашего батюшки я наслышан. Да и сам я не сахар, честно говоря. Думаете, мы сможем с ним поладить?

Он снова замолчал, а потом спросил:

– Вам очень важно, чтобы я согласился?

– Не очень, – откровенно признался я. – Мне было важно передать вам просьбу отца. Но решать вам. Я в любом случае благодарен за разговор.

– С вами удивительно легко иметь дело, Александр Васильевич, – проворчал Иевлин. – Хорошо, я подумаю.

На этой доброжелательной ноте мы распрощались.

– Ваше сиятельство, обед готов! – торжественно объявил Игнат, появляясь в дверях кабинета. – Извольте кушать!

Впечатление не портил даже клетчатый кухонный фартук, который Игнат позабыл снять.

– Ты настоящий дворецкий, – рассмеялся я, поднимаясь из кресла. – Идем!

Щи получились отменные – густые, наваристые, с тонко нашинкованной капустой и полосками сладкого перца. Сметана плавала в них белоснежным айсбергом.

– Вкусно, ваше сиятельство? – озабоченно спросил Игнат.

– Очень! – промычал я, не переставая работать ложкой. – Накормил на славу. Где ты научился так кулинарить?

– Так это же простая еда, деревенская, – удивился Игнат. – А с городскими трактирами все равно не сравнить.

В его словах мне послышался явный намек.

– Не скучно тебе здесь одному, Игнат? – прямо спросил я. – Я часто как с утра ухожу, так только вечером возвращаюсь.

– Не в скуке дело, – смутился Игнат. – Если честно сказать, я тут у вас как на курорте живу. По дому дел почти никаких. Отдыхаю целыми днями. А вы мне еще жалованье платите.

– И что тебя смущает? – удивился я.

– Так, по совести-то, и платить не за что, Александр Васильевич. Может, мне какую службу себе найти? Тоже буду копейку в дом приносить.

– Думаешь, у нас денег не хватает? – рассмеялся я.

– Хватает, конечно, – окончательно смутился старик.

– Служба, Игнат, бывает разная, – улыбнулся я. – Мне спокойнее, когда я знаю, что ты в доме. Значит, здесь все в порядке. Ты за всем присмотришь и вовремя мне зов пошлешь. Ведь так?

– Так, конечно, – кивнул Игнат.

– Я знаю это, и могу не беспокоиться. Так что ты мне очень нужен. Спасибо за вкусный обед.

Повеселевший Игнат принялся убирать со стола.

– А в свободное время ты чем любишь заниматься? – заинтересовался я.

– Так у меня этого свободного времени и не было с тех пор, как я из деревни уехал, – удивился Игнат. – В лицее-то, сами знаете, какая служба. Встань затемно, господ лицеистов разбуди, завтрак подай. Потом комнаты прибери, потом обед – и так до вечера.

– Так это ты с непривычки переживаешь? – рассмеялся я. – Или, все же, скучновато?

– Скучать я не привык, Александр Васильевич, – признался Игнат. – Вот грядки разбил. Скоро клубничное варенье на зиму варить буду. Его, конечно, и купить можно. А свое-то всяко вкуснее.

– Конечно, вкуснее, – улыбнулся я. – Клубничное варенье, да если с блинами… Хорошо.

– А вечерами иногда сижу на крыльце и на звезды смотрю. Я это еще в детстве любил. Бывало, на ночь сбегу на речку, удочки закину. А сам лягу в траву и гляжу в небо. Знаете, какие звезды в деревне? Огромные, как яблоки! И висят низко, над самой землей. А в камышах лягушки квакают.

– Красота, – согласился я.

И почувствовал внезапное острое желание вот так же полюбоваться ночным небом. Тем более, что на Каменном острове этому не мешал свет от центральных кварталов столицы.

– А хотите я на завтрак блинов испеку? – предложил Игнат. – Мне господин Иевлин такой рецепт подсказал! Его блинами сам император завтракать любил. А я на бумажку записал, чтобы не забыть. Там кислое молоко нужно, пяток яиц, пшеничной муки и сахару, да еще соды на кончике ножа…

– Очень хочу, – улыбнулся я. – Слушай, Игнат! А не построить ли нам в саду обсерваторию?

– Это где музыку играют? – уточнил старик. – Так музыкантов и на площади можно послушать. Зачем же их сюда тащить? Шумно будет.

– В обсерватории наблюдают за звездами, – улыбнулся я. – Сделаем раздвижной купол, поставим телескоп. И будем любоваться звездным небом. Что скажешь?

Старик только покачал головой. Но я чувствовал, что мое предложение его заинтересовало.

*****

Переходя Неву по Шепчущему мосту, я по привычке остановился у перил, закрыл глаза и прислушался к завораживающему бормотанию водяных струй. Перед глазами неожиданно возник каменистый пляж и легкая рябь на воде от берегового ветра. А вдалеке, у самого горизонта – крошечный кораблик с гордо поднятыми парусами.

Над головой пронзительно вскрикнула чайка. Я с улыбкой открыл глаза – очень уж реалистично получилось.

Переулок неспроста назвали Песочным. Темная мостовая, вымощенная неровными гранитными булыжниками, неторопливо текла между тротуарами. Их выложили из квадратных плиток цвета мокрого песка. Дома вдоль переулка покрыли шершавой штукатуркой и тоже выкрасили в песчаный цвет – только более светлый. Как будто вдалеке от проезжей части песок высох на солнце.

Свисающие ветки плакучих ив шевелились на ветру и были похожи на морские водоросли.

Круглая башенка на крыше нужного дома снова напомнила мне про обсерваторию, и я улыбнулся. А почему бы и нет?

Эта идея нравилась мне все больше и больше. Нужно будет только обсудить ее с домом.

Я поднялся на второй этаж и обнаружил, что там лишь одна дверь. Тем лучше – не придется гадать. К двери была прикручена медная пластина, а рядом с ней на бронзовой цепочке висел небольшой молоточек.

Я постучал и услышал тихие шаги.

– Савелий, это ты? – спросил женский голос. – Что случилось?

Сразу же скрипнул засов, и дверь открылась.

– Ой! – испуганно сказала женщина, увидев меня. – Вы к кому?

Ей было около сорока лет, может быть, чуть больше. Несмотря на теплую погоду, она куталась в тонкую шерстяную кофту, надетую поверх домашнего платья.

– Здравствуйте, – улыбнулся я. – Граф Александр Васильевич Воронцов. Я бы хотел видеть Савелия Куликова.

– Вы господин Тайновидец? – удивилась женщина. – Значит, Савелий, все-таки решился обратиться к вам? Проходите, прошу!

Она глухо кашлянула и отступила на шаг, приглашая меня.

– Вам нездоровится? – спросил я.

– Обычная простуда, – неловко улыбнулась женщина. – Пришлось сегодня остаться дома. Простите, ваше сиятельство, но Савелий сейчас на службе. Я его мама, Антонина Ивановна Куликова.

– Очень приятно, Антонина Ивановна, – вежливо кивнул я.

– Знаете, это я настояла, чтобы Савелий рассказал вам о своих снах. Они очень тревожат меня. У нас немного денег, но мы сможем вам заплатить. Я кое-что откладываю…

Она снова кашлянула.

Что ж, главное я выяснил – Савелий Куликов не был призраком. Получается, он действительно забрел в кофейню Набиля во сне. Удивительно, но с фактами не поспоришь.

– Значит, сын рассказал вам о нашей встрече? – спросил я.

– Да, – кивнула женщина. – Утром он был очень удивлен. Рассказал, что видел вас во сне и даже говорил с вами. Я твердила ему, что это знак. Что он должен обратиться к вам за помощью. А он сказал, что это всего лишь сон, обнял меня и ушел на службу. Но вот вы здесь! И говорите, что виделись с ним. Значит, это не просто сон? Я заплачу вам, сколько скажете, ваше сиятельство! Только разберитесь, пожалуйста – что происходит с моим сыном.

Пока она говорила, я незаметно огляделся.

Бедность и чистота. Вот два слова, которыми можно было описать квартиру Куликовых.

На крашеном дощатом полу длинного коридора лежала длинная домотканая дорожка. Она была до того старой, что цветные нитки вытерлись до основы. В конце коридора виднелась кухня. Я увидел краешек кухонного стола – на клеенке с цветами стояла чисто вымытая посуда.

Ну, и что они смогут мне заплатить? Им самим едва хватает на жизнь.

– Дело не в деньгах, – откровенно сказал я. – Когда я сталкиваюсь с незнакомой магией, мне самому хочется разобраться. А встреча с вашим сыном меня очень удивила, не скрою. Я, знаете ли, очень любопытен. Поэтому если вы откровенно ответите на мои вопросы, это будет достаточной платой. Где мы с вами можем поговорить?

– В кабинете Савелия. Раньше это был кабинет моего мужа, но теперь…

Она проводила меня в большую светлую комнату. На секунду мне показалось, что я попал в капитанскую каюту.

У стены стоял письменный стол, на котором лежали свернутые чертежи. Над столом висела огромная и подробная карта залива, на которой были нанесены все форты, отмели и пунктирная линия фарватера. Два широких окна выходили в Песочный переулок, между ними стоял узкий шкаф, заполненный книгами. Я с любопытством взглянул на толстые корешки.

“Искусство магического мореходства”, “Навигация по магическому полю”, “Судовая магия воды и ветра”.

У противоположной стены стоял обтянутый порыжевшей кожей деревянный диван и пузатый комод, служивший подставкой для большого глобуса. Рядом с глобусом лежал загадочный прибор, больше похожий на магический артефакт. Прибор поблескивал начищенной медью.

– Что это? – с интересом спросил я.

– Астролябия, – ответила Антонина Ивановна. – С ее помощью ориентируются по звездам в открытом море.

– Ваш муж был моряком?

– Капитаном, – с гордостью ответила женщина. – Его судно называлось “Надежда”.

Она снова закашлялась и опустилась на диван, смущенно взглянув на меня.

Насколько я мог судить, за предметы из этой комнаты можно было выручить немало денег у понимающего антиквара. Тех самых денег, которых отчаянно не хватало семье Куликовых.

И все же, они берегли их как память.

– Расскажите мне о вашем муже, – предложил я.

– Почему вы спрашиваете о нем? – удивилась Антонина Ивановна.

– Ваш сын видел во сне место, в котором бывал в детстве с отцом. Я думаю, это не случайно.

– Савелий очень любил отца, – кивнула Антонина Ивановна. – Когда Георгий погиб, он… нам тогда трудно пришлось. Но мы справились.

– “Надежда” была торговым судном?

– Да. Корабль принадлежал купцам Тороватовым. Старший брат и сейчас держит магазин в Гостином дворе.

– А младший?

– Он отправился в плаванье вместе с Георгием. И тоже погиб.

– Куда они плыли? – спросил я.

– Это был не торговый рейс, – помолчав, ответила Антонина Ивановна. – Я не могу сказать даже вам, господин Тайновидец. Когда стало окончательно ясно, что корабль не вернется, господин Тароватов нашел нас с Савелием. Он дал нам денег, помог заплатить за квартиру. А взамен просил никому не рассказывать, куда отправилась “Надежда”. Простите, ваше сиятельство.

– Что ж, – усмехнулся я. – Возможно, это и не имеет отношения к делу.

В любом случае, у меня всегда остается возможность поговорить с самим Тароватовым.

Куликова снова закашлялась. Ее кашель мне не понравился – он был сухим и резким, совсем не похожим на симптом простуды.

– Я принесу вам воды, – сказал я.